Страница 173 из 176
Она ещё раз посмотрела на прекрасного гостя, вдруг рассмеялась и ушла в дом.
— Ну вот, — сказал глашатай Манвэ сам себе, — я же говорил ему, что она не захочет брать его подарок. Бессмысленно.
— Ну отдай мне, — сказала рыжая девочка. — Если не понравится, я разберу и переделаю.
— Это… это не для тебя. Тебе не пойдёт, — ответил Эонвэ. — И вообще, у меня для тебя есть… что-то другое.
И он достал небольшую шкатулку — ту самую, в которой Мелькор хранил когда-то Сильмариллы, которая когда-то лежала в сокровищнице Форменоса. Неизвестно, как она уцелела, но в ней теперь лежало то, что в ней должно было быть изначально — два чудесных, лучистых золотых браслета.
— Вот, — сказал Эонвэ. — Это тебе. Это для тебя. От меня. Возьми, ладно?
Он смущённо опустил ресницы и растворился в порыве ветра.
Рыжая девочка — по её манерам и улыбке уже девушка — примерила браслеты. Её черноволосая сестра выглянула из-за двери и спросила:
— Ушёл? Как это неприятно! Что они ко мне пристали? Что мне делать в этом Валиноре?
— Конечно, там совсем неинтересно! — сказала рыжая, незаметно пряча браслеты. — Вот я бы съездила в Нуменор. Там, говорят, теперь правит правнук дяди Тургона. Говорят, там очень красиво. Давай поедем вместе, когда нас станут отпускать из дома!
— Точно, давай! Давай я дорежу овощи! — воскликнула черноволосая. — Ты ещё можешь сходить в мастерскую до обеда. Сегодня твоя очередь.
Рыжая была практически уверена, что получит ещё один подарок. И точно: на пороге кузницы мялся молодой эльф. Сероглазый, с длинными каштановыми волосами он улыбался ей так же застенчиво, как и могущественный айну. Она удивлённо посмотрела на него:
— Кузен, никак не ожидала вас сегодня увидеть! Я думала, после того, как мы с вами покупали вчера апельсины, вы уже уехали домой.
— Ну как же я могу… — сказал он. — Я же должен поздравить вас… У меня есть для вас подарок.
И он достал коробочку. В ней оказалось кольцо с тремя огромными камнями — сапфиром, рубином и бриллиантом. Девушка радостно надела его: оно выглядело чудесно.
— Целых три камня! — сказала она. — Как вы щедры, кузен Тьелперинквар! Из этого можно было бы сделать целых три кольца, если не больше!
— Конечно, — сказал польщённый Келебримбор. — Я старался. Но я не сомневаюсь, что вы сами сможете его переделать, если вам не понравится… сами себе сделать что-нибудь приятное… Я просто очень старался. Ведь Вы… хотя это так формально, — обращаться к вам на «вы»… Все удивляются, почему я на «вы» с кузиной… Вы позволите… ты позволишь называть тебя на ты и по имени? Можно?
Она рассмеялась, сняла кольцо, весело подбросила его и поймала.
— Тьелперинквар, ты такой смешной! Давай ещё как-нибудь сходим с тобой на рынок!
КОНЕЦ
====== Loving Longest – The Making Of: смешные дубли, пропущенные сцены и всё, что вы хотели (или не хотели) о нём знать:) ======
Комментарий к Loving Longest – The Making Of: смешные дубли, пропущенные сцены и всё, что вы хотели (или не хотели) о нём знать:) Написано по просьбам читателей, который спрашивали (неоднократно), как ЭТО пришло мне в голову:)
В общем, это для тех, кто действительно любит этот фик и тех, кому он интересен – и для тех, кто прочитал его ЦЕЛИКОМ, так что естественно, тут будут СПОЙЛЕРЫ ко всему тексту. Если вы только собираетесь читать Loving Longest (и первую, и вторую часть;)), не ходите сюда:)
Заранее прошу прощения за какие-то некрасивые и / или шокирующие идеи, которые здесь фигурируют – некоторым оправданием мне служит то, что в основном тексте я от них отказалась именно в силу их невысокой художественности и писать про это не собираюсь. Если вы хотите их использовать в вашем (некоммерческом:)) фикрайтерском творчестве, то пожалуйста, только сошлитесь на меня:)
Сразу скажу, что именно ПРОПУЩЕННЫХ сцен было очень мало, так как текст писался по плану и из написанного было отброшено немногое.
Итак, этот очень-очень длинный текст (меня саму до сих пор пугают эти 500+ страниц!) складывался из следующих идей (перечисляю примерно в порядке значимости):
1) Фингон ухаживает за беременным Тургоном в виде блондина-синда.
Да, как ни странно, это было задумано изначально. Искусственное, признаюсь, разбивание фика надвое для меня отчасти было средством спрятать эту сюжетную линию от читателя, задвинув её как бы на второй план. Как Фингон туда попал — изначально у меня было не очень продумано, но там фигурировало бегство вдвоём на коне перед рождением ребёнка, роды в лесной хижине и момент, когда Тургон на мгновение видит истинное лицо брата.
Иногда я называю этот сюжет «Семнадцать мгновений Сильмариллиона»))
К сожалению, эта идея (чужой облик, приданный Фингону настолько прочно, что даже Мелькор не может видеть сквозь маску) изначально предполагала смерть Саурона: иллюзию либо мог снять он сам (Фингон, как мы видим в главе 5, уже не осмеливался просить его об этом, считая, что для него всё потеряно), либо она могла перестать существовать вместе с его гибелью. Второй вариант, безусловно, обеспечивал зрелищную развязку — ради которой и писался этот текст :)
Мне очень нравится эта коллизия и взаимоотношения Фингона с остальными персонажами и с братом в первых главах (и вообще Фингон, как секретный снайпер у Саурона — персонаж с большим потенциалом)). Но я всё время ужасно боялась, что кто-нибудь догадается и всё-таки распознает в Гватрене одного из немногих отсутствующих «в кадре» канонных персонажей. Именно поэтому в дополнение с линией со словарём (с самого начала было задумано, что Фингон придумывал его в заключении, чтобы не сойти с ума), была введена линия Квеннара — псевдонима Фингона, которым были подписаны его прежние работы. Поскольку эта линия появилась в последний момент, уже после начала публикации текста (пожалуй, это одно из немногих существенных изменений «по ходу»), в 8 главе содержится небольшое противоречие: Пенлод говорит, что не читал ничего, написанного автором словаря (хотя это не так). Но очевидно, что словарь, продиктованный Фингоном Саурону устно, сильно отличался от его прежних письменных работ, так что если это и ошибка, то небольшая.
2) Перерождение Саурона в качестве ребёнка Фингона.
Эта идея присутствовала у меня уже на момент написания «Моего врача» и потом никуда не пропадала. Первоначально это происходило в Амане уже после перерождения героев, и увы, после этого Фингон должен был умереть. Или умереть и возвратиться с помощью Саурона.
ОС в этой роли для меня оказался неприемлем (см. п. 3 (б))
3) Насилие и всё, что происходит в главе 4-5.
В «честь» этого некрасивого эпизода рабочее название фика у меня было «днище» (так называются все файлы с ним)).
Правда, первоначально всё это должно было происходить с Финголфином. Чтобы стереть все следы этого варианта, мне пришлось убрать из текста дворецкого Финголфина, Нальталиндо-Наля (и для порядку убить его в «Он тебя любит?..»: в LL его тело можно увидеть в холодильнике в главе 28: он погиб во время перехода через льды). Когда Финголфин оказывался в плену, Наль всё время лез то в матери, то в отцы и вообще очень мешал. Хотя я собиралась использовать его в качестве свидетеля в эпизоде с пропавшим шарфом Финголфина, от этой идеи пришлось отказаться. Ещё от этой истории осталась фраза Фингона «пальцем деланный» в адрес Келегорма, ибо в качестве насильника изначально выступал именно Келегорм (а не Маэглин).
Эта история у меня разворачивалась в двух вариантах, которые выглядели так (что-то из этого всё-таки попало в основной текст):
а) «Большая ошибка»
Келегорм, Карантир и Куруфин — серийные убийцы-маньяки (естественно, в этом варианте Карантир — мужчина). В этом сюжете использована первоначальная версия судьбы Финголфина у Толкина (которая потом, видимо, отчасти была переработана в историю Исилдура): Финголфин пропал без вести в лесу после сражения (Аредэль, в свою очередь, встретила Эола, когда искала отца). Их слуга по ошибке похищает Финголфина в качестве очередной жертвы. После многих дней мучений Финголфин понимает, что они не отпустят его и просит Карантира (как самого сентиментального из них) доставить Фингону маленький серебряный медальон, который зашит у него в рубашке, чтобы тот хотя бы понял, что Финголфин погиб и перестал его искать. Фингон находит медальон у себя в спальне в присутствии Маэдроса и Маглора. Маглор сразу понимает, что произошло (один раз он участвовал в развлечениях братьев, но ему это не понравилось). Он отправляется в дом братьев: сейчас там только Карантир, который совершенно пьян, и он вывозит оттуда Финголфина в другой дом в лесу и тайно приглашает туда Маэдроса и Фингона. Келегорм, Карантир и Куруфин являются туда, но Маглор (здесь тоже одержимый Мелькором и окутанный зелёным светом, как в главе 44) убивает Келегорма и Куруфина и оставляет Карантира калекой. Финголфин остался жив, но потерял рассудок: ему кажется, что он ребёнок, а Маэдрос и Фингон — его родители. Карантира находят и казнят за его преступление.