Страница 137 из 176
— Он никогда не сможет любить, — сказал тихо Гватрен. — Не сможет быть даже просто другом. Может быть, она надеялась на него, но зря.
— Однажды снова настала зима, — ещё тише сказал Маэглин, — и в вечерних сумерках, на склоне горы под окнами тронного зала в Ангбанде, над пропастью, поднялся пар и взметнулись искры. И они увидели Майрона; он сказал, что хочет побеседовать с Владыкой и прошёл в его покои, не спрашивая разрешения. Никто не посмел ничего сказать ему ни тогда, ни потом. А в книжке тут, помню, написано было про Валар, которые сначала были, и потом куда-то делись, — продолжил Маэглин. — Майрон случайно не про них хотел почитать?
— Да, — признал Гватрен. Подумав, он решил всё-таки рассказать Маэглину о том, что Майрон успел узнать о Макаре и Меассэ, в том числе и из надписи на обломках Иллуина.
— Понимаешь, — кивнул Маэглин, — я лично думаю, что Майрон — это всё, что осталось от Меассэ. Она хотела, чтобы Мелькор помог ей отомстить за брата. А Мелькор убил её, а потом она всё-таки вернулась к нему — уже как Майрон.
— Почему она могла захотеть вернуться — после такого?! — спросил Гватрен.
— А вот это мы, скорее всего, не узнаем. Ты же видишь, что Майрон ведь явно ничего не помнит об этом! Мелькор очень хорошо умеет затуманивать сознание и изменять память.
— Ломион, это звучит логично, — кивнул Гватрен, — но есть одно «но». Вспомни-ка ещё раз, что говорилось в самом начале «Анналов» о Макаре и Меассэ: «Оба были духами, склонными к раздору и вместе с некоторыми другими, меньшими, что пришли с ними, был первый и главный, что присоединился к раздорам Мелько и помогал ему распространять его музыку». Угадай-ка, о ком это?
— Проклятье, — ответил Маэглин. — Может, ты и прав. Он их помощник — или помощница, а не один из них двоих. Но моё предположение остаётся в силе: она пришла к Мелькору потому, что надеялась отомстить за кого-то из них, но Мелькор-то делает только то, что выгодно ему. Он убил её, а потом, когда она вернулась и стала прислужницей Аулэ, снова заманил к себе.
— Я думаю, — сказал Гватрен, — что Майрон мог оставить Макара и Меассэ, как он потом оставил Аулэ, по своим причинам, чтобы уйти к Мелькору. В конце концов, он даже может быть замешан в их гибели, Ломион! В таком случае он как никто другой заинтересован сейчас, чтобы никто не понял, что представляют собой Сильмариллы.
— Может быть, Мелькор заставил его служить себе, когда узнал об этом? — предположил Маэглин. — Ведь другие Валар и айнур отвергли бы его, если бы узнали, что он убийца. Все они, в том числе Варда, продолжали считать, что гибель Макара — несчастный случай, а про Меассэ почему-то помалкивали. Может быть, Майрон потому и не последовал за Мелькором в Валинор, что не хотел возвращаться на место преступления? Мелькор подговорил его на это? Мелькор ведь мог… ну, как и со мной, использовать какие-то чувства, которые они друг к другу испытывали. Кто угодно из них. Даже она, до того, как стала Майроном, к Меассэ — вспомни Луинетти и Эарвен.
— Алахоринэль рассказала мне, что Феанор был возрождённым, что он уже побывал в чертогах Мандоса, — заметил Гватрен. — Судя по тому, что мы знаем о нём — он был одним из них. Макаром или Меассэ. И если Майрон говорит, что ему неприятно было убивать Феанора, то это значит, что в той жизни он не испытывал злых чувств к тому, кем был Феанор. Может быть, он действительно мечтал отомстить за его гибель? Отомстить сначала Аулэ, который был виновен в гибели Макара — и именно поэтому стал его учеником?
— Может, и так… Ну ладно, Квеннар, — сказал Маэглин спокойным и ровным голосом, которого никто у него уже давно не слышал, — а теперь дай мне ключ. И не смотри на меня так. Ты в Гондолине полоскал мне мозги три года. Я знаю, что это ты. И ты сейчас отдашь мне ключ.
— Какой ключ? — ответил Гватрен, с трудом взяв себя в руки.
— Ключ Майрона от нижних помещений и от башни. Я знаю, что он сейчас у тебя, — сказал Маэглин.
— Зачем он тебе?
— Ты знаешь, что предложил Майрон сыновьям Феанора?
— Нет, — ответил Гватрен.
— Он предложил им прийти сюда через месяц и сказал, что даст им возможность забрать Сильмариллы. Что откроет дверь и они смогут зайти и попробовать найти корону. Ты понимаешь, чем это может кончиться?
— Они погибнут, — прошептал Гватрен.
— Да это-то как раз ерунда, — презрительно сказал Маэглин, — по мне так чем скорее они встретятся с папашей, тем лучше для всех. Но ты понимаешь, в чём дело, Квеннар: потом, когда Майрон уже покинул Гавани, оказалось, что Кирдан, Гельмир, а может быть, и Арминас хотели проводить сыновей Феанора по крайней мере до долины Анфауглит.
— Откуда ты об этом узнал? — спросил Гватрен.
— Я там задержался и походил кругом, — пожал плечами Маэглин. — Поболтал кое с кем. И мне почти всё это и кое-что ещё рассказал Арминас. Это после того, как Кирдан просил его при всех держать язык за зубами. Неплохо, да? Квеннар, ты же был в Гаванях. Подумай головой. Ты же видел там Гельмира. Прислужника Кирдана. Якобы. Ты же не мог не понять, что это один из Валар, разве нет? Так что отдавай ключи.
— Я не знаю, кто это, — Гватрен отстранился от Маэглина. — Я не хочу тебя слушать, Маэглин. Я не думаю…
— Ты не думаешь, что я могу предложить что-то хорошее, так? — криво усмехнулся Маэглин. — Но ты меня выслушаешь, Квеннар. Ты не мог не видеть Гельмира, поскольку ты стоял внизу башни, когда Финарфин сбросил оттуда Арголдо. В этот момент Гельмир на мгновение принял свой истинный облик, поскольку ему нужно было увидеть, что делается там, внизу, в темноте. Я видел тебя из окна наверху, и уж прости меня, но в этот момент я не узнать тебя тоже не мог.
— И что дальше? — спросил Гватрен. — Майрону-то это зачем? Почему он решил расправиться с сыновьями Феанора? Он ведь сам всегда говорил, что-то, что они делают, фактически идёт на пользу Мелькору. Они нужны ему. По крайней мере, некоторые из них.
— Он с ними расправиться не хочет, — сказал Маэглин. — Я считаю, у него игра другая, но даст ли Мелькор в неё сыграть — вот вопрос. По виду всё выглядит так, что он действительно хочет отдать Сильмариллы сыновьям Феанора. Он считает, что Сильмариллы ослабляют силы Мелькора и постепенно приводят его к безумию. Учитывая, что они — плоть и кровь самого Феанора, иного и ждать нельзя было. Я бы на месте Майрона тоже искал бы пристойного способа от них избавиться. Если Маэдрос с братьями их получат, они, например, могут попросить Валар, да хоть того же Ульмо, вернуть их вместе с камнями в Валинор (я думаю, что камень, который Идриль отдала Эарендилу, уже там), и там подвергнуть суду какому-нибудь. Ну, может быть, Валар решат их заточить навечно на каком-нибудь острове, кто их знает. А на Мелькора-то это никак не повлияет — он станет ещё могущественнее. Но это по виду, Гватрен. Это то, как он объяснит это Мелькору, если тот спросит, в чём дело.
— При чём тут ключи? — резко отрезал Гватрен.
— Ты тупой или прикидываешься? По мне, так у тебя с мозгами тоже всегда было не очень, но всё-таки подумай хоть немного. Ты же знаешь, что под Ангбандом, в том числе и под тронным залом Мелькора вода. Очень глубоко, конечно, но всё равно это вода. Ты представляешь, что будет с Ангбандом, если Ульмо разрушит тронный зал? Всё же рухнет. И кстати, — он опустил свой голос до шёпота, — не может Майрон не знать, кто такой Гельмир.
— Это всё на Мелькора вряд ли подействует, — ответил Гватрен.
— На Мелькора — да, — сказал Маэглин. — А ты забыл, что тут в подвалах сейчас сотни наших собратьев? В том числе те, кто попал в плен в Гондолине. Они же там утонут или задохнутся. Мне не по себе, что после всего, что они в плену пережили, они будут подыхать такой смертью. Говорят, что Валар могут возродить наше тело с помощью одной лишь фэа, восстановить его по тому, что помнит душа, без матери и отца. Как же они всем этим душам возместят такие муки?
— Это правда, Маэглин? — спросил Квеннар. — Ты действительно… действительно хочешь их выпустить?