Страница 37 из 58
Корней подошел к выходу. Нестерпимо яркий свет резал глаза. Паренёк невольно зажмурился.
- Смотри, еще раз не утопни, - засмеялся Лука.
Осторожно выглянув из лаза, Корней обомлел: под ним лежало памятное озерко. В прозрачной глубине, среди камней, шевелили плавниками старые знакомцы – темноспинные рыбины.
«Так вот откуда чело в стене, - сообразил парень, - и лестница отцу, стало быть, не привиделась. Теперь понятно отчего вытоптана трава на берегу и кто положил цветы у креста».
Лука закинул Г-образную лестницу на край обрыва. Выбравшись на плато, они молча подошли к часовенке. Помолились, каждый о своем: удивительно, но здесь, несмотря на облачность, ни ветра, ни снега не было.
- Дядя Лука, может, вместе в скит? Вот радости будет!
- Не могу... Обет Господу дал на полное отречение от мира, ради милости Его к вам каждодневной. Да и привык уж к уединению. Здесь в горах особая мыслеродительная среда…Думается хорошо, на душе благодать неизбывная… Своему многомудрому деду передай от меня вот это, - Лука протянул довольно увесистый комок горной смолы, - Сгодится ему для лекарственных снадобий. Скажи, что молюсь за многие лета нашего благочестивого скита денно и нощно. Моя обитель намного ближе к Божьей сфере и стало быть мне сподручнее с Создателем нашим милостивым и непогрешимым общаться… Обо мне более никому не сказывайте. Коли надумаешь проведать – приходи, порадуй старика.
- Великое спасибо вам, дядя Лука, за доброту и участливость. Бог даст, наведаюсь.
Травянистая поляна, уступами спускавшаяся во Впадину, вывела Корнея к знакомой тропке, ведущей к хижине деда. Справа, по склону чернели сотами лазы таинственного пещерного скита…
КОСОЙ
Заяц наступление непогодицы почуял загодя. «Надо бы до снегопада перекусить», - решил он.
Робко привстав на широко опушенных задних лапах, беляк пошевелил ушами, покосил по сторонам глазами. Все покойно. Выпрыгнув из снежной ямки, мягкими скачками, потешно вскидывая зад, он поскакал по натоптанной тропке в осинник лакомиться сочной горьковатой корой.
Там уже столовалось немало окрестных приятелей. Обглодав с веток недавно поваленного ветром дерева осиновую кору, повеселевшие зайцы принялись играть в догонялки, а под утро разбежались кто куда. Наш косой направился к укрытому снегом многоярусному бурелому.
Пробежав по нему несколько раз туда и обратно, он сделал скидку, петлю, затем снова скидку и вдруг громадным прыжком сиганул в сторону, целиком погрузившись в снег между валежин. В это время сбоку звонко щелкнул промороженный ствол. Заяц хоть и привычен был к таким прострелам, всё же трусливо вздрогнул, но быстро успокоился и даже задремал, невзирая на крепкий мороз. От горячего дыхания снежинки перед носом и длинными белыми усами быстро растаяли и не мешали дышать.
Надеясь вновь повстречаться с приглянувшейся ему в прошлом году кокетливой рысью, Лютый частенько посещал эти места и ещё издали приметил предательски торчащие из снега кончики ушей. Услышав легкое похрустывание снежинок, сминающихся под лапами крадущейся рыси, заяц выскочил из убежища и так припустил вниз по склону, что за ним потянулся белый шлейф. Кот был сыт, но, повинуясь инстинкту, бросился следом.
Косой домчался до обрыва и кубарем покатился вниз. Внезапно, пронзительно вереща, он вытянулся на снегу.
Налетевший Лютый занес когтистую лапу. Заяц, ёжась от ужаса, тоненько и жалобно запричитал. Кот, вспомнил, как спасали заваленную камнями лису, и, желая заслужить похвалу Корнея, взял косого в пасть и понес в скит. Трусишка, оцепенев от страха, только изредка всхлипывал.
Увидев Лютого, несущего живого беляка, Корней сразу догадался, что косой нуждается в помощи. Осторожно ощупав его, скитник обнаружил вывих задней лапы.
- Ну ты, Лютик, молодец. Никак в лекари метишь?! – Похвалил Корней и одним движением руки так быстро вправил сустав на место, что Косой не успел пикнуть. Он удивлённо повертел головой, присел на снег и умчался со всех ног прочь от спасителей.
Кот раскатисто заурчал. По его морде блуждала довольная улыбка.
ПОКАТАЛИСЬ
Этой же зимой произошло событие, заставившее скитников изрядно поволноваться. Зато его благополучное завершение прибавило авторитета не только к Корнею, но и его верному другу - Лютому.
Началось все с безобидной вылазки ватаги ребятишек на Лысую горку. По своим старым следам детвора споро добралась до нее и с гиканьем принялась кататься на салазках, не обращая внимания на снегопад и все усиливающиеся порывы ветра. Забыв обо всем на свете, ребятня без устали взбиралась на горку и вновь скатывалась с нее, соревнуясь, кто выше взлетит на ухабах и чьи санки укатятся дальше всех.
Самый старший из них Егорка, желая щегольнуть перед малышней, сиганул с самого крутого откоса. Разогнавшиеся салазки, наехав на бугорок, взлетели так высоко, что встали дыбом, и Егорка рухнул на торчащую из снега сучкастую ель, сильно изранив ноги.
Дети помогли парнишке подняться, но идти он не мог. Связав двое санок, ребята уложили на них товарища. Пурга тем временем разыгралась в полную силу. Впрягшись в лямки дети двинулись по заметаемой на глазах тропе, но не по той, что следовало. Когда сообразили, что ошиблись, совсем стемнело. Хорошо еще, что у старших хватило ума не плутать дальше в потёмках, а сразу забраться под густые лапы огромной ели и, обнявшись, дожидаться там рассвета.