Люди Весны

Крупной рысью Ладри обогнул сады Белой Крепости и перешёл в галоп. Арга понял наконец, куда он так мчится. К горке! Да неспроста! Арга проморгался и сощурился, не веря глазам.

Наглядевшись на своих всадников, с воплями и хохотом летавших по льду, коневолки решили, что им тоже надо. Арга догадывался, что храбрости им для этого требовалось побольше, чем людям. Сесть и лечь копытному зверю не так легко, длинные ноги трудно подобрать, да и весит коневолк изрядно. Но какая–то пегая волкобыла уже поднималась обратно, весело помахивая хвостом. Другая волкобыла готовилась ехать. Она осторожно плюхнулась на зад и, смешно перебирая передними ногами, поползла ко льду.

— Ух! — выдохнул Арга. Сатри и Ладри заржали разом. Волкобылу закрутило в начале пути, она упала на бок, но не испугалась — поджала ноги, приподняла голову и помчалась вниз.

Вороные Арги так и затанцевали.

— Эге! — сказал им Арга. — Дайте–ка я с вас попоны поснимаю, а то запутаетесь.

Он складывал попоны, когда очередная волкобыла подошла и понюхала лёд.

— Тия! — узнал Арга. Та подняла голову. Но сейчас её не интересовал ни Арга, ни его жеребцы. По примеру товарки Тия села, потом, поразмыслив, легла на бок и легко покатилась с горки.

Ладри издал долгий влюблённый стон. Арга рассмеялся и стал искать глазами Лакенай. Вряд ли Тия отправилась гулять в одиночку. Множество людей толпилось вокруг — одни ахали, вскрикивали от страха или подбадривали друзей, другие выжидали момента, чтобы самим поехать вниз к Фиранак. Наверняка и Лакенай была где–то рядом…

Она нашла его первой. Пока он глазел на коневолков, Лакенай тихонько подобралась сзади. Как будто свечение нежной звезды наплыло и обняло Аргу — а следом его талию обвили знакомые лёгкие руки. Арга обернулся и просиял. В светлом сумраке Лакенай мерцала и золотилась. Надо лбом её сиял тонкий золотой обруч, туго заплетённые косы падали на пышные меха накидки. Серебряно–белые шнуровки стягивали жемчужного оттенка платье. Арга глубоко вдохнул от восторга и учуял аромат сладких масел.

— Мэнайта Лакенай Золотая!

Лакенай забросила руку ему на плечо и подставила губы для поцелуя.

— Погляди вокруг, — шутливо сказала она, когда Арга сумел от неё оторваться. — Есть кого приветствовать и кроме меня.

С нею были Сарита, несколько младших Фраянов — и гость, которого Арга не думал увидеть.

— Иннайта Гарак! — воскликнул он и смутился.

Посмеиваясь, прелат осенил себя знаком цветка.

— Давно я не видал зимы, — сказал он добродушно. — Не думал, что так стосковался по ней. В Суре снег выпадает, но тут же становится грязью. Привет тебе, Ториян Арга Двуконный. Помню тебя юношей и верным сыном, а нынче ты правитель и муж. Всё меняется в этом мире под солнцем.

— Кроме тебя, иннайта.

— Все мне так говорят!

Гарак и вправду ничуть не изменился. Был всё так же крепок, румян, стар и лыс, и за десятилетия, казалось, не потерял ни одного лишнего волоса.

— Сатри, Ладри! — сказал Арга. — Играйте, а мы посидим тут.

Он уже нашарил взглядом мраморную скамью — на берегу замёрзшего ручья, выше по течению. Попоны пришлись кстати. Арга расстелил их на ледяном камне и пригласил садиться. Лакенай с улыбкой разрешила родичам укатиться, куда желают их сердца. Сарита осталась стоять, засветив малый огонь над навершием своего посоха.

— Не годится это время для разговоров о деле, — сказал Гарак со вздохом. — Но времени мало. Не успел я перевалить через Эленги, Арга, как все принялись дуть мне в уши, что я должен сесть на Престол. Что это такое?

Арга развёл руками.

— Ужели секрет? Святейшая Каудрай благословила инн Эрлиака сопровождать армию. Все думали, что она передаст ему сан. Но когда она… прощалась с людьми, она не захотела его даже увидеть.

— И все решили, что он провалился?

Сарита хмыкнула. Гарак пожал плечами и спрятал подбородок в овчинном воротнике.

— Эрлиак хитрый и упрямый, — сказал он задумчиво. — Эрлиак мстительный и злопамятный. Эрлиак любит власть. Всем хочется, чтобы на Престоле появилась ещё одна Каудрай, седая и прекрасная… ну, лысая и не прекрасная, вроде меня, но хотя бы седая. Разве это правильно? Фрага не хотел, чтобы его сменил другой хромой старик. Фрага хотел, чтобы его сменил красавчик с плечами шириной с ворота.

Арга поперхнулся. Лакенай засмеялась, глядя на него с нежностью.

«Откуда он знает?» — подумал Арга. Мурашки сбежали по спине. Арга помнил тот, давний разговор с приёмным отцом. Фрага действительно сказал, что новый вождь должен быть молод, ибо сила и решительность сопутствуют молодости. Но кто мог подслушать его слова? Да ещё передать кому–то?.. Может, Фрага сам говорил это Гараку когда–нибудь? Он уважал Гарака, как и все весенние, но близким другом ему не был.

Гарак глубоко вздохнул и ещё плотнее закутался в свою шубу. «Отвык, нет, отвык от зимы», — пробормотал он себе под нос.

— Раз уж мы говорим о деле в этот час, — сказала Лакенай, — иннайта, расскажи, что думают в Суре о чёрных иноках? Белый Берег куда ближе к Зиддридире, чем Аттай.

Гарак покачал головой.

— Святейшему, — неожиданно сказал он, — предстоят два великих дела: благословлять войну мечей и вести войну слов. Второе дело куда трудней первого. В Суре думают, что Элевирса пробудила дракона. В пустынных обителях не было и речи о том, чтобы идти походом в чужие земли. Но раз иноков позвали на помощь… Раз их молят спасти людей ото зла… Сердца их вспыхнули разом, как сухая солома. Они стремятся вершить добро.

— Что они знают о нас? — сказал Арга. — Правда ли, что они считают нас злом?

— Злом они почитают наше высокомерие, — сказал Гарак, — а от этого никуда не деться.

— Что?

Гарак искоса глянул на Аргу из–под мохнатой брови.

— Путь Весны — это сила и радость, — напомнил он. — Всё так. Но обеты Воспринятых тяжелы. Не может слабый просто встать и пойти вровень с нами. Он должен отыскать в себе стойкость, и гордость, и волю, и в то же время — смириться с тем, что дары Фадарай получат только его внуки. Мы обращаемся к сильным, Арга. А дети Солнца обращаются к слабым. К тем, кто голоден и без крыши над головой. К тем, кто болен и не может купить лекарства. Они дают им всё и принимают как равных. Делают то, чего никогда не сделаем мы.

— Разве мы не лечим больных? — сказала Лакенай, хмурясь. — Разве не помогаем сиротам и вдовам?

— Мы подаём руку помощи. И отнимаем её, когда видим, что человек способен идти сам. А дети Солнца держат за руку крепко. Скоро они уводят человека, чтобы он стал одним из них. В доме Солнца спокойно, тепло и чисто. И там живёт отец, который всегда позаботится о тебе.

— Понимаю, — сказал Арга.

— Потому тяжела будет эта война слов, — отозвался Гарак. — Мэна Каудрай… и для неё она стала бы тяжела. Для такой войны нужен Лага Фадарайта, не меньше. Не старый гриб Гарак и не раскрашенный коршун Эрлиак.

— Лага Фадарайта нужен всем и всегда, — тихо уронила Лакенай. — И Эссар Крадон. И Фрага Непобедимый… Но таков мир под солнцем, что наша доля — лишь помнить их.

Повисло молчание. Сквозь него, точно ветерок сквозь занавеси, доносились смех, гомон и пение. Ржали коневолки, толпясь у ледяного ската, раздавались лихие кличи и радостный визг. Магические светильники начали переливаться разными цветами: золото сменилось бирюзой, зелень морской волны налилась алым. Голубые и серебряные блики закружились в небе, свиваясь в спирали и кольца. Арга поднял взгляд; кружащийся свет напомнил ему о Маррене. «Это не его война, — подумал Арга. — Слишком ярко, слишком высоко… а жаль».

Он знал, что колдун ждёт его дома, в его покоях, смиренно и терпеливо. Не приближается к занавешенным окнам и не смотрит на них. Сидит без сна на краю постели, обнимает себя холодными руками за холодные плечи, и глаза его похожи на мёртвые камни, а длинные волосы стекают по плечам и спине, как странная тяжёлая жидкость… Арге захотелось вдруг, чтобы Маррен был рядом, и чтобы улыбался, потому что он умеет улыбаться. И чтобы люди не шарахались от него, а смотрели, как он показывает какие–нибудь нехитрые фокусы, и улыбались тоже… Арга передёрнул плечами. Колючий мороз не властен был над жаркой весенней кровью, зябко ему стало изнутри. Арга обернулся к Гараку и увидел, что священник смотрит на Лакенай, а та — на него, и оба печальны.