Фартовые деньги

И, пользуясь тем, что веревка сверху все еще задерживалась, Механик, на минуту позабыв о недостатке кислорода, подхватил обломок доски и, пользуясь им скорее в качестве бульдозерного ножа, чем в качестве лопаты, несколькими энергичными движениями сгреб рыхлые комья земли с покатых, выпуклых крышек сундуков. Сперва с одного, потом с другого, между которыми, как оказалось, по счастливой случайности и угодили ноги Шпинделя. Если б Кольке не повезло и он долбанулся бы о сундуки ногами, то получил бы пару переломов от удара о кованые, все еще крепкие наугольники, а если б головой приложился, то не нуждался бы сейчас в медицинской помощи.

Сверху уже зашуршала веревка, которую начал опускать Гриша, но Механик, вопреки логике, не обратил на нее внимания. Он заметил, что после того, как он отгреб землю с первых двух сундуков, чуть подальше от них обозначилась еще пара. Любопытство обуяло Механика, ему не терпелось заглянуть в сундук. Очень кстати под руку попалась стальная кованая скоба, должно быть, некогда вбитая в бревна сгоревшей конюшни. Сейчас она, хоть и поржавела изрядно, все еще была крепкая и остроконечная. Олег наудачу ковырнул крышку одного из сундуков… Крак! — проржавевший замок легко сломался, и крышка со скрипом откинулась. Мать честная! Механик даже подумал, будто у него глюки начались от недостатка кислорода (хотя они обычно бывают от переизбытка). В сундуке действительно были драгоценности!!! Глаза Еремина успели углядеть многочисленные монеты с профилями расстрелянного Николая II, большущие серебряные и маленькие золотые — пятерка, или «полуимпериал», была размером с советский двухкопеечник, с помощью которого по телефону-автомату звонили, а десятка, или «империал», была немногим больше трехкопеечника, на который Механик, помнится, покупал себе газводы с сиропом. Кроме монет, Олег рассмотрел кольца, перстни, украшенные крупными камушками, ожерелья, часы-брегеты, кресты с цепочками…

Лишь усилием воли Механик заставил себя закрыть сундук, подхватить уже достигший пола конец веревки и начать им обвязываться. Затем он дважды дернул, и Гриша стал вытягивать его наверх.

НОВЫЕ СЛОЖНОСТИ

Несмотря на то что у Механика башка едва не лопалась, а сердце «Камаринскую» плясало, он, пока его вытаскивали, думал не о том, как бы не помереть, а о последствиях своего открытия. Ликование по поводу того, что в дополнение к тем заветным 350 кг он минимум еще столько же огреб, быстро сошло на нет. Его очень многие хотели убить за те 350 кило. Вместо этого Механик их к праотцам отослал, лишних грехов на свою и без того пропащую душу навешал. Небось будут его теперь в аду не в обычном котле варить, а в автоклаве каком-нибудь, чтоб и носа не мог высунуть. Есаул-братуха из-за того драгметалла погиб. Конечно, лучше, чем от цирроза печени, но уж больно рано. Запросто мог бы еще не один год прожить. Может, нашлась бы и для него Юлька какая-то, вернула бы ему былую сексуальную славу… В конечном счете и Юлька натуральная, если б не эта охота на Механика, жила бы в Москве, а не в этом медвежьем углу. Конечно, если б ее не посадили за эти полгода.

Ну а что будет, если золотишка хотя бы вдвое прибудет? Как себя милый друг Володя Ларев поведет? Был ведь такой «друг» уже — Гриша Шмыгло. Обещал по-честному, пополам поделиться за свои услуги… Хорошо еще, что Механик в нем печенкой прохиндея почуял и успел ноги сделать. А мог бы и не успеть… Еще Коняга, тоже вроде бы друг был. Последней водой в Афгане поделился! И ему Механик тогда, весной, от и до поверил. Случай помог расколоть — всего лишь случай. Иначе бы Механик с Юлькой бы сейчас под каким-нибудь кустом гнили или в Снороти рыбу кормили…

Уже выползая на бугор и жадно глотая свежий воздух, Механик припомнил: черт побери, ведь он Казану представился настоящим именем, и тот сразу прибалдел. Сразу воскликнул: «Механик!» Блин, когда же наконец гражданин Еремин перестанет быть таким лохом под хорошее настроение! Конечно, Ларев до сих пор даже самому ближайшему своему знакомому из тамошней области — Вите Басмачу — Механика не заложил. Но почему? Из одной лишь дружбы? Или потому, что не хочется таким богатым клиентом делиться? Правда, непосредственно Лареву Механик про свои сокровища ничего не рассказывал и даже в подпитии не заикался. И сам Ларев никаких, даже очень окольных, вопросов близко к этой теме не задавал. Хотя через свою агентуру в соседней губернии запросто мог вычислить, отчего госпожа Булочка, Витя Басмач и другие великие люди так не любят Механика. То есть Ларев почти наверняка должен был знать о том, что Механик упер клад, но не пытался выяснить, куда он его спрятал. Ни напрямую поделиться не предлагал, ни удочек издаля не забрасывал. Не говоря уже о том, чтоб просто приехать с братвой и поговорить с Механиком при помощи паяльной лампы и других технических средств. Последнее, конечно, было слишком стремно. Врасплох Еремина застать трудно, Райка о сокровищах понятия не имеет, Анюты до последних дней тут не было, к тому же она не знает, куда Механик с Юлькой золото перепрятали. Самое опасное, конечно, если Юльку зажмут, а Механик ее вовремя пристрелить не сумеет… Ради ее спасения он любое золото отдаст, несмотря на то что эта прошмондовка юная роман с Епихой закрутила. Однако и на Юльку Ларев не покушался. Может, и впрямь бывают честные бандиты?

К категории «честных бандитов» Механик с некоторым скрипом относил только себя, родимого. По крайней мере надеялся, что сам себя он вряд ли захочет надуть. Всем прочим он не доверял. Только вот язык иногда подводил, мать его за ногу!

Сейчас Ларев с Казаном остались в избе. Там, правда, Райка находилась да эта, Шурина баба. Анюта тоже за стенкой находится. Вряд ли заведут разговор при них. Ну а если покурить на крылечко выйдут? Там лишних не будет, охранники у Ларева надежные. Одна надежда, что Шура не рискнет заводить беседу с Володей… А если рискнет?

Пока в больной голове у Механика вся эта каша булькала, глаза озирали окрестности конюшни. В поле зрения попал только Гриша, наматывавший на локоть веревку, от которой отвязался Еремин.

— А где ребятня? — спросил Механик в промежутке между двумя жадными вдохами-выдохами.

— Малого в избу повели. Вроде оклемался, кажется! — отозвался Гриша.

— Слава Аллаху! — перекрестившись, произнес Механик. — Теперь бы еще мне оклематься — и все ништяк!

— Я аж прибалдел, когда ты пять метров веревки отмотал, — заметил Гриша. — Неужели там такая глубина?

— Представь себе. Понял теперь, почему я такую длинную брал?

— Да.

— Ну, раз понял, тогда отнеси веревку в мастерскую. А потом иди к Владимиру Васильевичу, скажи, что я еще малость подышу свежим воздухом.

Гриша послушно направился к мастерской, повесил веревку на гвоздь, а затем потопал к дому.

Механик нашел какой-то чурбачок, чтоб не сидеть на прохладной траве, уселся и принялся отдыхиваться. Заодно он продолжил размышления над тем, что может принести это сегодняшнее открытие.

Должно быть, голова у него еще не совсем проветрилась, потому что для начала выдала какую-то совсем уж бредовую версию. Дескать, а не зарыл ли все это новое золотишко сам Ларев, чтоб потом отследить, куда его Механик повезет прятать? Впрочем, долго Механик этот идиотский вариант не рассматривал.

Пока об этом золоте не знает никто. Может, пока не поздно, взять толовую шашку, опустить вниз, подведя к ней электрозапал, и грохнуть, обрушив своды на сундуки? А потом когда-нибудь, когда тут на хуторе будут только Юлька с Райкой да пацаны, провести тайные раскопки… Но и четверо, которые будут знать о золоте, кроме самого Механика, — шибко много. Даже на старую подругу Райку груз такой тайны возлагать не стоило. На нее Механик предпочитал ложиться для того, чтоб трахнуть.

Конечно, можно и такой вариант предложить. Засыпать дыру и забыть про нее. Лежат же с апреля мешки в коровниках, а Механик с тех пор туда и не наведывался. Если б кто-то нашел, так уже в двух областях все про это знали. Впрочем, это, конечно, не факт…