Страница 19 из 106
Морально-политическое и чисто военное значение Куликовской битвы для судеб Руси безусловно было огромным. Однако, на наш взгляд, нерешающим. Как известно, в 1381 году потомок Чингисхана и правитель левобережной Волжской Орды хан Тохтамыш окончательно разбил войско Мамая (Мамай бежал в Крым, где был убит генуэзцами, а его сын Мансур перешел на службу к Ягайло, который разместил татар на южных рубежах своего государства) и полностью восстановил единство Золотой Орды. При поддержке суздальско-нижегородских князей и Рязанского княжества в 1382 году Тохтамыш овладел Москвой и сжег ее. Правда, Москва пала в результате предательства, а Орда ушла из Московской земли сразу после того, как стало известно, что Дмитрий Иванович появился с городскими полками у Переяславля, а его брат Владимир Андреевич сосредоточил такие же полки под Волоколамском. Московский престол Дмитрий Иванович сохранил, но был вынужден подтвердить свою вассальную зависимость от Орды. Возможно, зря, московское войско тогда было сильным. Недаром же в 1395 году непобедимый Тимур (Тамерлан), взяв Елец и выйдя к Оке, где на противоположном берегу его ждало московское войско, предпочел повернуть прочь. И вряд ли за этим фактом стоит лишь сила воздействия одной чудотворной иконы Владимирской Богоматери.
Но, как говорится, Дмитрию Ивановичу было виднее. Куликовская победа стоила Московской Руси недешево, да и других забот у Дмитрия Донского тогда хватало. После Куликовской битвы перед ним встали более укрупненные задачи. Началась практическая реализация идеи консолидации всех русских земель вокруг Великого Владимирского княжения, а стало быть, вокруг Москвы. Речь теперь уже шла не только о Северо-Восточной Руси, но и о полном подчинении Москве Твери, Рязани, Нижнего Новгорода, Новгорода Великого, некоторых русских земель, входивших в состав ВКЛ.
Требовалось определиться и в церковных делах на Руси, так как еще при жизни митрополита Алексея в них наметилась смута. Ольгерд не хотел примириться с тем, что митрополиты избрали местом пребывания Москву, поэтому слал послов в Константинополь с жалобами на Алексея, который «прямит» московскому князю, и просил особого митрополита в Киев с властью на Смоленск, Тверь, Новосиль и Нижний Новгород. Цель в рамках противостояния с Москвой, в общем-то, понятная. И жалобы Ольгерда отчасти были услышаны. Митрополитом в Москву был направлен Киприан, по происхождению грек. Но до Москвы он не дошел. По велению Дмитрия Ивановича его встретили под Любутском, сняли святые одежды и отправили восвояси. Так Киприан оказался в Вильне, где был обласкан литовским княжеским домом. Однако и попытка Дмитрия Ивановича поставить после смерти Алексея митрополитом своего духовника Митяя не увенчалась успехом. Созванный им епископский собор отказался принять такое решение без согласия Константинополя. Пришлось Митяю идти туда за разрешением, а путь лежал через Орду. Правда, Мамай встретил Митяя милостиво, но до Константинополя тот не дошел — умер в пути, как в свое время Александр Невский. С тех пор на Руси не то был митрополит, не то его не было.
Между тем в Вильне в это время начались свои забавы. В 1381 году Ягайло вновь попытался подчинить мятежный Полоцк, жители которого, несмотря на отъезд Андрея, по-прежнему не считали его своим государем. При этом великий князь Литовский обратился за поддержкой к Ливонскому ордену, что послужило для его дяди Кейстута отличным предлогом ревизии «завещания Ольгерда». В ноябре того же года Кейстут при поддержке жемайтов занял Вильно и провозгласил себя великим князем. Обиженный племянник, сохранивший владения в Витебске и Крево, вынужден был признать этот факт и пообещать Кейстуту «николи противу его не стояти и завжды в его воле быти».
В такой обстановке Киприан, хотя и был оскорблен Дмитрием Ивановичем, сумел взглянуть на исторический процесс объективно. Он понял, что консолидация русских земель и укрепление позиций православия в них выше княжеского соперничества, а поскольку ему в равной степени были безразличны Вильня и Москва, он пошел к тому, за кем тогда была сила, т. е. к московскому князю. В 1381 году Киприан прибыл в Москву и был встречен там с должным почетом, что положило начало его деятельности по созданию общерусской митрополии, которая должна была объединить всех людей «русской (греческой) веры» в Московской и Литовской Руси.
В Москве Киприан пробыл недолго, так как, митрополитом здесь его вновь признавать перестали, правда на время. Уже в 1382 году он оказался в Твери, а на роль нового руководителя русской церкви был выдвинут митрополит Пимен, избранный на этот пост в Царьграде еще в 1379 году. Таким образом, создать литовско-русскую православную митрополию в Киеве, санкционированную Константинополем, в очередной раз не удалось. Вильня вновь концептуально и стратегически проиграла идеологическую битву с Москвой за умы православного населения своих владений. В дальнейшем это привело к катастрофическим последствиям для единства и самого существования Литовско-Русского государства. Ведь будь в нем своя православная митрополия, возможно, тогда удалось бы избежать масштабной экспансии католицизма в его пределах, а вместе с ним и религиозного раскола в обществе, ставшего одной из главных причин постепенного отторжения Москвой православных земель ВКЛ.
Мир Кейстута с Ягайло длился недолго. В 1382 году Ягайло заключил союз с Тевтонским орденом и Мазовией, чем нарушил свою вынужденную клятву. Враждующие стороны встретились под Троками, чтобы силой оружия выяснить, у кого больше прав на литовский трон. В момент подготовки к сражению Ягайло предложил Кейстуту и его сыну Витовту провести мирные переговоры. Предложение было принято, но когда Кейстут с Витовтом прибыли на переговоры, то были арестованы и заточены в Кревском замке. Через несколько дней по приказу Ягайло Кейстут был задушен, а Витовт бежал. Ягайло вновь стал великим князем, а место Кейстута занял Скиргайло. После этого Ягайло мирится с братьями Андреем и Дмитрием, бывшими в Москве, и те возвращаются в Литву.
Пленные Кейстут и Витовт у Ягайло.
Витовт же после побега сразу укрылся у своего шурина Януша Мазовецкого, женатого на его сестре, а затем перебрался во владения Тевтонского ордена. Здесь он оперативно крестился в католичество 21 октября 1383 года (литовские князья в этом плане тогда были абсолютные экуменисты) и пообещал крестоносцам уступить Жемайтию, если те поддержат его в борьбе за власть со своими родственниками. Осенью 1383 года Витовт в союзе с крестоносцами начал боевые действия против Ягайло. Союзники быстро заняли Троки и подошли к Вильне, разорив городские окрестности. В Троках Витовт подписал новое соглашение с Тевтонским орденом, по которому все его владения после смерти должны были отойти к крестоносцам. Но это ему не помогло. Ягайло одержал победу, изгнал крестоносцев из Трок, а затем оттеснил их за Неман в Жемайтию. После чего начал тайные переговоры с Витовтом, пообещал ему прощение и возврат владений, принадлежащих ранее Кейстуту. Немного подумав, Витовт разорвал союз с Орденом и оперативно возвратился в православие под именем Александр, за что получил от Ягайло Брестскую и Гродненскую земли, а также Луцк и Подляшье. Однако два его сына, бывшие заложниками у Ордена, поплатились за вероломство отца жизнью — их отравили. Так что притязания на великокняжеский престол стоили тогда Витовту недешево. Он добьется своего, но только через девять лет упорной борьбы, поскольку вопреки всему оставался весьма популярной политической фигурой в юго-западных русских землях как продолжатель политической линии своего отца Кейстута.
Несмотря на достигнутые успехи, положение Ягайло в системе «полуавтономных» княжеств Литовско-Русского государства оставалось сложным. Он был вынужден считаться с сепаратистскими настроениями киевского князя Владимира Ольгердовича, волынского князя Люборта, сыновей Наримонта и Кариота, которые находились в тесных контактах с Ордой, что выражалось даже в совместной чеканке ордынско-русских монет. Ко всему прочему, укрепившаяся тогда Орда активно сталкивала лбами Ягайло и Дмитрия Московского. С ее помощью, например, в 1383 году Москва потеряла влияние на Великий Новгород, где на три года сел князем представитель литовского княжеского дома Патрикей Наримонтович. Также натянутыми оказались отношения Москвы с Рязанью, Нижним Новгородом и Тверью. Дело дошло до того, что Дмитрий Донской, чтобы укрепить свои позиции в Сарае, был вынужден направить в апреле 1383 года в Орду своего старшего сына Василия фактически в качестве заложника.