Страница 73 из 106
— Садитесь, бабушка, я вам вымою и уложу волосы, — предложила она.
— И впрямь, пожалуй, — сказала бабушка, присаживаясь и расстегивая пальто.
— Снимайте пальто. Здесь тепло.
Вот и хорошо. Бабушка сняла пальто и повесила его на вешалку. Краешком глаза она наблюдала за внучкой. От Элфи не ускользнуло, что на сердце у бабушки радостно и спокойно. Она рада, что ее внучка так умело орудует, что ей поручили работу молодого подмастерья, и довольна также тем, что этот молодой подмастерье так хорошо и свободно чувствует себя в салоне. Может вымыть бабушке волосы бесплатно. А почему бы и нет? Разве ее проворные руки не заработают горячей воды и шампуни парикмахерской?..
Даже дядя Тони ненадолго подошел к бабушке — он как раз курил, — поздоровался с ней:
— Как поживаете, тетушка Варади?
— Так себе. Живем помаленьку… Как собака в колодце.
— Что уж вы так? Или стряслось что-нибудь?
— А как же: разве мало горя сейчас? Дочь моя с семьей уехала, а этих двоих бросили здесь…
Элфи, услышав это, покраснела. Все разболтает бабушка! Обязательно все выложит! Словно дяде Тони очень уж интересно. Он слушает только из вежливости и почему-то хмыкает. Теперь бабушку не удержишь! Сейчас расскажет, почему Элфи не ходила так долго в парикмахерскую. Что ее зять, самодур, категорически запретил Элфи, заставил сидеть дома нянькой, хотя она, бабушка, всегда настаивала, чтобы девочка имела специальность.
Вот ведь какая бабушка! Она и дома такая же: все расскажет. Но на этот раз Элфи не особенно возражала: пусть все знают, тем более что сама она вряд ли набралась бы смелости рассказать все дяде Тони. Нет, нет! Сама Элфи, конечно, никогда не рассказала бы. Теперь же он все узнает. Вот и хорошо!
Но бабушка не ограничилась только этим. Увидев телефон-автомат, она взяла в кассе жетон и позвонила отцу Элфи. Полагая, что они теперь тоже работают, бабушка решила поговорить с ним, благо и время у нее есть.
Телефон стоит на прилавке у кассы. И бабушка во всеуслышание еще раз рассказала все, теперь уже отцу. Дочь его здесь, но без единого платья, даже ни одной смены белья и чулок не имеет, потому что дражайшая мамаша все ее вещи увезла с собой. Нет, не умышленно, но это не меняет дела. Пусть отец зайдет завтра к вечеру, приближаются праздники, скоро рождество, не оставаться же его дочери голой.
Теперь уже не один дядя Тони, а вся парикмахерская знала об Элфи все. Сразу же после закрытия парикмахерской дядя Тони вручил Элфи триста сорок форинтов. Сотрудники собрали, чтобы оказать помощь Элфи и ее сестренке. Но это еще не все! Женщины завтра утром принесут платья, ботинки, белье, а у кого есть дети — детские ботинки, платьица. В каждом доме найдутся вещи, без которых можно обойтись. И они еще напишут в Красный Крест. В парикмахерскую ходит сотрудница районного отделения. Через нее они и передадут заявление.
— Можешь не беспокоиться, Элфи! — закончил дядя Тони. — У тебя будет больше одежды, чем прежде!
Взволнованная, растроганная шла она в этот вечер домой. К горлу подкатывал комок: хотелось плакать от счастья, ликовать и вместе с тем провалиться сквозь землю от стыда. И все из-за бабушки. Элфи любит быть заметной, выделяться лишь яркой одеждой, обувью да еще помадой и лаком на ногтях, но не тем, из-за чего она оказалась в центре всеобщего внимания сегодня! Хорошо бы повзрослеть сразу на несколько недель или хотя бы дней, чтобы все это осталось позади…
Мики Кочиш и сегодня катался на санках на площади Ференца Листа. Она сразу же отдала ему два форинта.
— Пойду покупать патроны! — весело крикнул Мики и убежал, даже санки оставил.
— А санки? — крикнула ему вслед Элфи.
— Отвези, пожалуйста, домой, — ответил, не оборачиваясь, Мики и помчался дальше.
Что Элфи оставалось делать? Она взялась за шнурок и потащила санки. Что же тут особенного? В нынешние времена и взрослые ходят с санками. Сообщение все еще не налажено, многие перевозят свой скарб на санках. Женщины ходят в брюках, тяжелых ботинках.
Свернув на свою улицу, она от неожиданности остановилась, не поверила своим ушам: из школы танцев доносилась музыка: «Мой папаша был шутник известный…»
Окна закрыты, но мощные аккорды вырываются на улицу. Прохожие останавливаются у дома, смотрят на освещенные окна.
Элфи тоже остановилась. Неужели… неужели опять танцы?
— Вишь, как им весело! — буркнул какой-то мужчина, проходивший мимо. В голосе его звучали горечь и злоба. Он не остановился, лишь метнул вверх уничтожающий взгляд. — Веселятся, черт бы их побрал!
— Радоваться надо, что уже музыка заиграла, — бросил ему вдогонку кто-то из зевак.
Элфи совершенно забыла о санках, о том, что надо спешить домой: ведь отец уже, наверное, пришел. Снова что-то комом подкатило к горлу и заставило ее подпевать в такт музыке: «Мой папаша был шутник известный…» «Что это я?..» А вдруг прав тот человек, который ругался и говорил с горечью в голосе… Веселиться еще нельзя. Вокруг столько развалин, город еще не залечил ран, и она, Элфи Варга, может быть, никогда больше не увидит свою мать.
Она вздрогнула оттого, что кто-то, усевшись на санки, вдруг сильно дернул за веревку. Она обернулась. Ей широко улыбался Арпад. О, неловкий, косолапый медведь!
— Ну что? Пришел сюда, почуяв запах фиалок? — спросила она у него.
— А ты, как вижу, ходишь кататься на саночках, — смеясь, ответил Арпад.
— Дурень! Домой везу, дети оставили на площади.
— Ты опять у бабушки? — быстро спросил Арпад.
— Да.
— Ваши уехали?
— Уехали.
Больше она ничего не сказала. Пусть Арпад пока думает, что она просто переселилась сюда с улицы Мурани. Ведь она действительно не живет больше там. Ну, а о том, что она успела уже побывать в Дьере, можно пока и умолчать. Это было давно, лучше, чтобы этого вовсе не было.
— А сейчас откуда идешь? — допытывался Арпад. Уж очень он дотошный человек.
— Из парикмахерской. Откуда мне еще идти? — резко ответила Элфи, будто негодуя на него за то, что он даже таких элементарных вещей не знает.
— Ну как?.. Может, потанцуем немного? Не хочешь? — приставал Арпад.
— Не знаю… Домой спешу.
. — По правде говоря, — сказал Арпад, — потанцевать все равно не удастся. Недавно несколько парней поднялись туда, но их выпроводили. Только оркестр играет. У них репетиция.
— Ну и наплевать, — сразу надула губы Элфи.
— Провалиться мне на этом месте, если ты не станешь ходить на танцы, — улыбнулся опять Арпад.
Почему у него такое хорошее настроение? Гордое сердце Элфи возмущалось. А не радуется ли он тому, что она снова живет у бабушки и работает в парикмахерской? Не вбил ли себе в голову, что это благодаря ему или, во всяком случае, по его совету все обернулось именно так? Самоуверенный чурбан! Сам ничего не знает и думает, что все так, как и должно быть. Что все будет так, как и раньше, словно ничего и не произошло.
— Ну, я пойду, привет, — сказала она и стала дергать за веревку. — Ты, может, встанешь все-таки?
— Попроси получше, тогда встану!
— Смотри, сброшу!
— Мало каши ела!
— Ну и сиди тут, осел упрямый! — внезапно разозлилась Элфи.
Она швырнула веревку и вбежала в ворота. Пусть теперь Мики Кочиш ищет свои санки где хочет.
Войдя в кухню, она сразу поняла, что в комнате опять собрался семейный совет. Снова пришла тетя Йоли с мужем. Здесь ли отец? Голоса его не слышно, говорила только тетя Йоли, резко, осуждающе:
— …Если они не едут, надо найти кого-нибудь другого, кто поедет. Или обратиться в Красный Крест… Пусть отвезет Красный Крест.
Опять Красный Крест! Что он им дался!
— Ну уж нет, я всякому проходимцу не доверю ребенка. Нет уж! — сказала бабушка. — Лучше здесь останется. Элфи тоже зарабатывает. Да и от отца ее получаю четыреста форинтов в месяц.
— Ну и что? Ребенка и одевать надо… А там и в школу собрать…
— А ты зря тревожишься, дочка, не твоя это забота, — услышала Элфи голос дедушки. — Останется и твоим деткам на пирог с маком, если придут в воскресенье.