Страница 58 из 106
— Привет…
С двумя буханками и тяжелой сумкой она направилась было домой. Не отнести ли одну буханку старикам? Но желание поскорее добраться домой отогнало эту мысль. У стариков наверняка есть хлеб. У них всегда есть. Дедушка тоже ходит в очереди, он не боится, даже для жильцов покупает. Если бы она жила сейчас не у мамы, то дедушка делал бы все то, что приходится делать ей. Он носил бы хлеб четырем внукам. Стало быть, старики не нуждаются в ее помощи. Тем не менее что-то так и подмывало ее забежать к ним, они живут недалеко отсюда. В крайнем случае, если им не нужен хлеб, она оставит одну буханку до завтра, потому что все сразу тяжело нести на улицу Мурани.
Увидев Элфи, бабушка даже всплеснула руками. Какой бес носит ее так поздно! Она чуть было не прогнала ее тотчас же домой, но потом успокоилась. Ладно, ладно, пусть отдохнет немного. Элфи присела передохнуть.
— Что нового? — спросила бабушка, но, поскольку Элфи нечем было поделиться, сама принялась рассказывать: — В общежитии девушек день и ночь такое творится, и подумать страшно. Даже ночью угомону нет. Ну и компания подобралась! Того и гляди, дом спалят или какой другой беды наделают. Таскаются сюда всякие подозрительные типы. И всеми верховодит Бэби. А комендант и порядочные девушки слово боятся сказать ей, потому что избави бог попасться ей на язык, жизни рад не будешь. Новую моду взяла: выйдет во двор и произносит речи. Тоже мне проповедник нашелся, прости господи!
Элфи только махнула рукой — мол, все это старо и удивляться тут нечему. Мало ли что кому нравится. Вон дядя Шандор, например, в восторге от подобных вещей. Почему же тогда они не могут нравиться Бэби Нейлон?
Стоявшая у окна бабушка вдруг замахала рукой, подзывая Элфи.
По двору, громко стуча высокими каблуками, шла Бэби со своим кавалером Пуби. На плече у Пуби винтовка, на рукаве — повязка. Но кто это семенит сзади, тоже с винтовкой на плече, в синем комбинезоне? Вица! Маленькая Вица, голубоглазая, постоянно улыбающаяся девушка со стройки. С винтовкой!
— Вот это номер! — вырвалось у Элфи. — Прямо цирк.
— Будь моя воля, — проворчала бабушка, — я бы так ее выпорола, чтоб целую неделю сесть не могла! Ишь глаза-то бесстыжие вытаращила!
— Дуры они, — сказала Элфи.
— Я бы смеялась над ними, внучка, если бы эти глупышки не росли у меня на глазах, — проговорила бабушка. Но потом, вспомнив, что уже очень поздно, принялась выпроваживать Элфи. Она бы охотно оставила ее у себя, но дома нужен хлеб. Да и дедушка все не шел. Он тоже постоянно мотается невесть где, по делу и без дела.
— А лук, картошка у вас есть, внученька? У меня килограммов пятьдесят запасено, завтра пришлю вам с дедушкой. Ты только остерегайся, не болтайся зря! Не то смотри, родненькая, пуля, она тебя вмиг уложит!
Дома, на улице Мурани, были гости. Конечно, соседи по дому Биркаши, но, кроме них, и совершенно незнакомые ей люди, которых она видела впервые. Они сидели в большой комнате и разговаривали. Дядя Шандор даже самогоном их угощал. Он сам его где-то раздобыл: однажды принес домой целых пять литров самого, как он сказал, настоящего первача. Иначе нельзя, ведь у него теперь очень часто бывают гости. И мама беспрерывно варит черный кофе. Аги сидит вместе с гостями, ловит каждое слово, между тем как разговор идет только о политике. Аги и в этом подражает своему отцу. Мальчики целыми днями пропадают во дворе, даже вечером и то с трудом удается зазвать их домой. Да и неудивительно — ведь выходить на улицу не разрешается, а детям нужно больше быть в движении. Вот они и собираются из всего дома во дворе. Играют в войну: наставляют друг на друга палки и трещат, будто стреляют из автоматов. С грохотом перетаскивают железные урны для мусора — это у них танки.
Элфи, бросив свою ношу на кухне, присела передохнуть. Она почти бежала всю дорогу и очень устала; у нее ныла рука.
— Ты с утра ела что-нибудь? — спросила мать, разливая черный кофе в маленькие чашечки.
— Еще успею, — ответила Элфи.
— Выпей немного кофе, — сказала мать, пододвинув к ней чашечку и потрепав ее душистой рукой по щеке.
На ней было красивое мягкое зеленое платье, лицо подкрашено. Ведь у них гости, и маме, как хозяйке дома, надо быть красивой. Мама так же обязана нарядно одеваться, как Элфи бегать в поисках продуктов. Пусть хоть этим занимается, ведь мама ни во что не хочет вникать, ни о чем не хочет думать, а тем более говорить… Гости, в том числе и женщины, беседуют о политике, а мама лишь угощает их и мило улыбается.
— А Дунди где? — спросила Элфи.
— Наверное, у соседей, — ответила мать и вышла с подносом, уставленным кофейными чашечками.
Выпив кофе, Элфи действительно почувствовала себя бодрее. Она посидела еще немного, затем умылась, но не в ванной, а прямо из-под крана на кухне. Затем отрезала кусок свежего хлеба — правда, рядом лежит и вчерашний, но ведь она заслуживает того, чтобы попробовать свежий, ароматный хлеб Арпада! — намазала его жиром и не спеша принялась есть.
Кто-то постучал. В кухонном окне показалась крохотная пухлая ручонка, ручонка Дунди. Она увидела в кухне свет и, догадавшись, что пришла домой ее Элфи, убежала от соседей. Эту девчурку балует весь дом, у любой двери ее ждет поцелуй и какое-нибудь лакомство, но больше всех на свете она любит Элфи, свою Элфи.
Элфи взяла девочку на руки и отломила ей большую часть куска. Съев хлеб, они достали доску и все коробочное семейство. А где младенец — солонка с красной крышкой? Спряталась в буфете среди рюмок. А ну-ка вылезай, маленькая шалунья. Наверное, опять что-нибудь натворила. Давай-ка мы тебя перепеленаем. Где наша пеленка?..
Мир коробочного семейства, полный неожиданных, порой таинственных приключений, до сих пор принадлежал только им двоим. Жизнь текла как обычно, но через несколько дней все в доме перемешалось: семейство коробок переселилось в подвал. Толстая бабушка, синий бидон для масла, коробки с мукой и сахаром и все остальные стояли на песчаном полу подвала, и приключения их стали достоянием всех детей дома. В самом углу подвала поставили кроватку Дунди, рядом разложили матрацы мальчиков, сюда же принесли и раскладушку Элфи, но ставили ее только вечером, так же как и наверху. Дети постарше бегали по коридору подвала, или устраивали настоящую охоту на крыс (какой же поднимался визг, если какая-нибудь из них попадала в капкан!), или собирали во дворе осколки. Счастливчику, собравшему больше других, завидовали и даже отнимали друг у друга. А малыши-дошкольники постоянно вертелись возле Элфи и семейства коробок, Элфи уже раз десять рассказывала похождения каждой из коробок. Как они ехали на берег Балатона с огромной массой вещей. Как праздновали именины бабушки, то есть бидона для масла.
Мама каждый день варила кастрюлю бобов. Дядя Шандор и другие мужчины стояли в воротах или слушали радио. Здесь, в подвале, тоже было радио. Люди, столпившись у приемника, внимательно слушали. В первые дни всех интересовали только передачи «Свободной Европы». Но как-то раз худощавый черноволосый мужчина, отец живущих на первом этаже близнецов, по фамилии Чоба, негромко, но взволнованно сказал:
— Черт бы их побрал! Вы меня простите, но неужели вам не надоела вся эта белиберда? Прошу вас выключить, это надо прекратить! Им там легко болтать! Они только того и хотят, чтобы у нас все полетело в тартарары! Если уж кому так приспичило, пусть поднимется к себе и слушает, сколько влезет. Вот мой сказ!
Воцарилась глубокая тишина, даже Элфи перестала рассказывать сказку. Кто-то протянул руку, выключил радиоприемник. Затем люди стали постепенно расходиться. Ушел и студент — сын Роштошей, что носил на пальто кокарду с траурной ленточкой. Мать его тотчас вскочила и кинулась за ним. Она ни на шаг не отпускала его от себя. Все знали, что сын Роштошей хочет сражаться на стороне мятежников, но мать запрещает. Однажды она даже закатила ему пощечину.
Женщины сидели на длинных скамейках, многие из них вязали. Все члены семьи врачи с третьего этажа целыми днями играли в карты. Самая пожилая из них — бывшая владелица ювелирного магазина в дорогой шубе — иногда вставала со своего места и, держа в руках небольшую книжку, начинала гнусаво проповедовать о том, что все должны покориться власти господа бога нашего, покаяться в грехах своих и верить, что ни один листик не упадет с дерева, если не будет на то воли всевышнего.