Страница 57 из 106
Раз мама заговорила об этом, значит, теперь тоже началось нечто похожее на войну. Кто-то стреляет. Те, с кем заодно дядя Шандор. Но мама и она занимаются своими делами: аккуратно завертывают в тряпку черствую краюху хлеба, перебирают все в кладовой. Сколько жиров, муки и сахара имеется в доме? К сожалению, очень мало. На такую большую семью хватит ненадолго. Отчасти из-за скаредности дяди Шандора, отчасти из-за тайных расходов мамы они жили всегда одним днем, не имея никаких запасов, ибо у мамы вечно не хватало денег. Картошки и луку вместе, пожалуй, наберется килограмма три. Что бы ни случилось, но маме и Элфи придется подумать, чем накормить четверых детей, а тем более дядю Шандора. Эту задачу без соответствующей подготовки не решить.
Элфи очень хорошо поняла это и все последующие дни ничем иным и не занималась.
Стояла в очередях, таскала продукты, бежала снова в магазин. Если загромыхает танк или начнут очень сильно стрелять, она прижмется к воротам чужого дома. То же самое, что и она, делали в эти дни сотни, тысячи и тысячи детей, женщин, мужчин. На домах висели продырявленные флаги. Она видела вооруженных юношей, которые вели куда-то невысокую седую пожилую женщину в сером свитере, настолько худую, что казалось, будто одежда висит на ней, как на вешалке; в руке у нее сумка, в которой лежат три кочешка цветной капусты. Видела, как возле одного дома бушевала большая толпа, раздавались крики, а проходивший мимо мужчина буркнул: «Охотятся на людей». Однажды ей попался на глаза тот невысокий краснощекий парень, который в школе танцев всегда смотрел себе под ноги. За спиной у него — винтовка. На стенах домов расклеены плакаты, листовки, возле них толпятся люди. Она не прочла ни одной. И не только потому, что не могла пробиться к ним, а потому, что была занята своим делом, и к тому же они совершенно не интересовали ее. Нет, нет! Ее не затянет этот водоворот! Она ничего не понимала и не хотела понимать… Какое она имеет отношение ко всему этому? Пусть оставят ее в покое! Гораздо важнее знать, где еще есть хлеб, где выдают рис или жиры. И лишь об этом главным образом говорили те, кто вместе с ней метался по городу.
Такие, как она, составляли основную массу. У них были те же заботы, что и у нее. И они сообщали друг другу, где можно достать то или иное. Элфи устремилась на рынок Лехеля, потому что там якобы бесплатно выдавали кур. Когда же ей удалось добраться туда, выяснилось, конечно, что это вздор.
Она покупала все, что бы ни продавалось из продуктов. Деньги были в избытке. Теперь дядя Шандор не скупился, давал их маме сколько нужно, потому что для него наступили счастливые дни. Элфи сжимала в руке красный кошелечек, набитый сотенными ассигнациями.
Ее уже знали во всей округе. В угловом продмаге, где работали одни бойкие, толстые женщины, она даже помогала по утрам: возила с одной из продавщиц молоко в больших бидонах на низенькой тележке. Бывало, строчит пулемет, но они все равно везут. «Пригнись, втяни голову!» — кричала Элфи женщина в белом халате, тащившая тележку впереди. Когда стрельба становилась громче, Элфи обнимала холодные алюминиевые бидоны, словно они могли защитить ее. Ведь еще неизвестно, с какой стороны бьет пулемет… Никто не знает!
Она частенько приносила продукты и своим старикам, ведь теперь никто не учитывал, куда она тратит деньги. И уже на третий день она в любое время могла достать хлеб, и не одну, а хоть две и даже три буханки. Где? У Арпада!
В один из пасмурных дней, когда по улице Маяковского проходили танки, она спряталась от них на улице Харшфа. Там, в воротах старого, мрачного, вонючего дома она ждала, пока они пройдут. Ей удалось купить почти все необходимое, вот только хлеба, одного лишь хлеба не достала.
Элфи в двух местах стояла за ним, но, прежде чем подходила ее очередь, хлеб кончался. И вот теперь, стоя среди незнакомых людей, она вдруг почувствовала запах свежего хлеба. Откуда он доносится? Ей сказали: напротив пекарня, но идти туда бесполезно, там хлеба не дадут. Из пекарни его доставляют в магазин. Это было ясно и так. Если бы там давали хлеб, то возле пекарни всегда толпился бы народ.
Но немного погодя она все-таки пошла туда. Вот и ограда с массивными воротами, за ней — пекарня, где так вкусно пахнет свежевыпеченным хлебом. На воротах даже ручки нет, открыть их невозможно. Но тем не менее она продолжала стоять, надеясь на какую-нибудь счастливую случайность.
Так и случилось. Подошел мужчина с тачкой и постучал в ворота. Элфи наблюдала за ним. Ворота открылись. Мужчина вкатил тачку. Элфи заглянула во двор и… увидела Арпада.
Да, там стоял Арпад, он открыл ворота. На голове — белая шапка пекаря, в фартуке. В таком виде, в рабочей одежде, он казался здоровенным парнем. Если бы не круглое лицо и округленные темные детские глаза, его можно было бы принять за взрослого человека.
К счастью, он тоже увидел Элфи, ибо она ни за что не обратилась бы к нему. Обязательно промолчала бы! Если бы увидела кого-нибудь другого, незнакомого, она ворвалась бы во двор, стала бы выпрашивать, но у Арпада никогда! Но, поскольку Арпад ее увидел, все обернулось как нельзя лучше.
— Привет, — сказал Арпад. — А ну, заходи… — И тут же обратился к мужчине с тачкой: — Моя двоюродная сестра…
Мужчина ничего не ответил. Элфи вошла. Ну, а что же ей оставалось делать! Она сразу же поняла, догадалась, что Арпад хочет дать ей хлеба. Иначе зачем бы он стал выдавать ее за свою двоюродную сестру? Ну конечно, чтобы никто не мог ничего сказать.
Арпад запер ворота.
— Подожди, — сказал он и ушел в одноэтажное здание, откуда доносился запах печеного хлеба.
Моросил дождь. Во дворе разбросаны строительные материалы. Возможно, собирались что-то строить, да помешали начавшиеся события. Через полуоткрытую дверь пекарни виднелись сваленные друг на друга тяжелые мешки с мукой. Их, наверное, наспех свалили там, может быть, только сегодня привезли. Но все равно, они укрыты хорошо, не промокнут.
Арпад долго не появлялся, затем вышел, держа в каждой руке по буханке свежевыпеченного хлеба. Элфи достала свой кошелек.
— Оставь, сочтемся после, — сказал Арпад.
Он все еще не передал ей хлеб.
— Что нового? — спросил он, немного помолчав.
— Откуда же я знаю… — пожала плечами Элфи. — А ты как очутился здесь?
Теперь уже Арпад пожал плечами:
— Так… предложили работу. Народу не хватает: кто далеко живет, не появляется в пекарне. В нашем доме живет один человек, который работает здесь. Он и предложил. Раз нет пекарей, сойдет и кондитер. Одно скверно: даже по вечерам не удается вырваться домой.
— Ты здесь и спишь?
— Ночью тоже печем, — с гордостью ответил Арпад. — А у тебя как дела? Разве ваша парикмахерская закрыта? Кое-где, по-моему, они уже открылись.
— Я уже там не работаю.
— С каких пор?
— С сентября. И живу уже не у бабушки, а у мамы.
— Хм! — хмыкнул Арпад, ожидая, чем она объяснит все это.
Где-то недалеко раздался выстрел. Элфи вздрогнула.
— Это из обреза палят, — спокойно сказал Арпад.
— Муж моей мамы не разрешил мне ходить в парикмахерскую, — продолжала Элфи, поняв, что Арпад ждет какого-то объяснения.
— В школу танцев тоже не пускают?
— Туда бы пустили…
— А что же мешает? Ты давно уже там не была.
— Заходила раза два, но потом… — Элфи снова лишь пожала плечами. Видимо, они бывали там в разные дни: если приходила Элфи, не было Арпада, и наоборот.
— Ну, я пойду, — сказала она и протянула руку за хлебом.
Арпад отдал ей буханки.
— Когда бы ты ни пришла, можешь рассчитывать на две буханки, — пообещал Арпад, открывая ей ворота.
Элфи вышла на улицу и оглянулась, не видит ли ее кто-нибудь. Арпад все еще стоял в воротах и покровительственно махнул ей рукой:
— Иди смелей… Если кто-нибудь спросит, скажи, что у тебя здесь старший брат работает. Как-никак, а две-то буханки я могу послать домой, заслужил небось!
— Привет! — кивнула на прощание Элфи.