Страница 46 из 52
Уже и пожалел, что взялся за дело, не соответствующее опыту - негоже молодому специалисту ровнять себя со старшим геологом. И очередные скважины задал из тех, что были намечены даже без моего участия.
За два дня до нового года пошел снег, стаять которому суждено весной. Вечером Дока появился с предложением:
"Завтра пороша будет, давай за зайчиками смотаемся!"
"А как? День то у нас рабочий!" - рабочий, только у меня все они ненормированные, и смотаться я могу. А как у Доки? Его начальник - главный инженер партии - мужик вредный, не дай бог с самоволкой попасться.
"Я официально отгул взял, на завтра", - успокоил зайчатник, - "По темному из партии смоемся, нас и не увидит никто!" - это он уже о моей безопасности. Отличный напарник! Я начал замечать, что по многим вопросам мысли у нас очень схожи и текут не пересекаясь. В делах охотничьих ни одного спора между нами не припомню!
По темному на Урале отъехали от партии километров пять, до долины, густо заросшей саксаулом и тамариском. Зайцы в ней всегда водились, об этом мы знали. Но что бы столько! Снег за пол ночи был так истоптан, следы так пересекались и петляли, что распутать их было невозможно. Через пол часа в этом убедились, вначале я, потом Дока, вернулись к мотоциклу, и ... без слов начали на нем устраиваться.
"И что? Пустыми домой поедем?" - поинтересовался главный заводила. У меня же появилась идея, как все же зайчика добыть:
"Едем к краю долины, потом вдоль нее возле самых горок. И следы смотрим только те, что в горки ведут. Почти наверняка туда зайчики на дневку из долины убегают, и следов должно быть не много".
Дока посмотрел на меня, с усмешкой - напридумал тоже! - но промолчал. И мы начали из саксаула и тамариска выбираться к горкам.
Вдоль них проехали километра два, встретили шесть следов из долины и ни одного назад. Прошлись по ним, по паре сотен метров, и из низких кустов баялыча, позволявших видеть следы метров на двадцать, выгнали шесть зайцев. Которых потом пришлось нести к оставленному мотоциклу. И это к двенадцати часам дня!
"Главное - вовремя ситуацию просекли", - заметил довольный Дока, - "и не стали в этих кустах копошиться!" - кивнул в сторону долины, истоптанной зайцами так, словно они здесь со всей округи собрались и устроили игру в догонялки.
На следующий день среди охотников было много разговоров о первой пороше, но успехом могли похвастаться немногие, причем добывших зайцев не троплением, а выгнавших их случайно, так называемых "шумовых". Меньше надо было ногами, а больше головой мужикам работать!
Часть тридцать вторая.
Новый год встретили у Доки, с его двумя сослуживцами по механическому цеху и их женами. Ребята оказались охотниками - у Доки других не могло и быть, их жены, как и Ниночка, работали в Мирном. Разговоры, пока были трезвыми, пошли на темы охотничьи, но быстро возмутились представители прекрасного пола, и перевели их на темы если и не любовные, то к ним поближе. После чего они же в основном и говорили, а мужики их больше слушали. Кое-как дотянули до одиннадцати. Наконец поступило предложение проводить старый год - мужики тут же дважды разлили по стаканчикам водочку. Все повеселели, а хлопнув под куранты по бокалу шампанского, и поимев в желудках то, что в народе называется "ершом", в момент осмелели - тосты пошли беспрерывно, анекдоты поначалу полегче, потом поядренее. И наконец танцы, каждого с каждой. Остановились часа в четыре, из-за полного отсутствия сил. Но с утра праздник продолжился.
А к концу следующего, уже рабочего дня, из города Уазик привез главного геолога. Игорь Георгиевича меня предупредил, что бы завтра утром я никуда не смылся - вначале посмотрим разрезы по законченным скважинам, а потом съездим на буровые на его Уазике.
Вечером долго не мог заснуть. Как Игорь Георгиевич отнесется к тому, что я нарисовал на разрезах? Вдруг что-то не заметил в керне? Он же и его обязательно посмотрит!
Когда утром шел в камералку, легонький мандраж был. Даже Света это заметила:
"Боишься?" - на крыльце посмотрела на меня с сочувствием.
"Не боюсь, а волнуюсь", - вздохнул в ответ, дверь в камералку открывая.
"Как закончите - пригласи к нам покушать", - имела ввиду Игоря Георгиевича, - "Если не поругаетесь!" - а вот этого только и не хватало!
Волновался я зря. Разрезы главному геологу понравились, особенно продольник с четырьмя законченными скважинами, и подрисованными карандашиком еще двумя, в данный момент находящимися в бурении.
"Отлично смотрится", - успокоил меня оценкой, - "видно, как вдоль главной структуры меняется степень изменения пород, где она максимальная и даже до ожелезнения вдоль трещин доходит", - это в единственной скважине, рядом с которой руда в принципе возможна.
"Может, от скважины с ожелезнением отступить метров на сто, в обе стороны, и еще пару пробурить?" - тут же я влез с предложением.
Минут пять Игорь Георгиевич думал, после чего вздохнул - глубоко так, показать что сожалеет:
"Смысла нет", - посмотрел на меня, - "руда должна иметь масштаб, протягиваться минимум на пару сотен метров. А у нас такое уже невозможно. И даже если в одной из скважин, которые ты предлагаешь, появится - это будет всего лишь рудопроявление, места для хорошей руды здесь уже нет!" Пришлось и мне глубоко вздохнуть, с не меньшим сожалением, насчет предложения - ну ясно же! - необдуманного.
"А что дальше делать?" - действительно что, если в лучшем месте скважины уже пройдены и руды не встретили.
"Будешь продолжать бурение согласно принятому плану. Пока опоисковано всего с километр перспективной структуры, оставшиеся два километра ждут своей очереди", - заметил, что настроение у меня упало, и улыбнулся, - "Не переживай! На участке нормальных ореолов элементов нет, всего лишь какие-то фитюльки - значит, и надежд на руду мало. Но бурение доведем до конца, что бы неясностей не оставалось. А ты все делаешь правильно, так и продолжай!"
На следующий день Игорь Георгиевич уехал в город, а я, со своим вредным характером, достал старые, еще студенческие бумаги по участку, и начал перечитывать сделанные в пикетажке записи. Что бы в следующий раз главному геологу - если доведется - не предлагать необдуманную ерунду. Припоминалось мне, что понравившееся Игорю Георгиевичу ожелезнение по трещинам в керне лучшей скважины, я в одном из маршрутов уже видел. Но где?
К концу рабочего дня это место на карте нашел - в коренных породах, на пятачке сто на сто метров, и в двухстах метрах от лучшей скважины, прямо в линии построенного мною разреза. То-есть, от изучаемой структуры не только далеко, а и в породах пустых, перекрывающих рудоносные!
И что теперь? Ну, во-первых, перекрывающие пустыми не зря называются, руда нигде в них не встречена - уже плохо. И мощность их возрастает с удалением от перспективной структуры - еще хуже. И сейчас неясно, какова она реально в этом месте. Но ожелезнение откуда! Хотя... трещин то, по одной коротенькой на пять квадратных метров. Не очень впечатляет.
Еще раз посмотрел гравику: и лучшая скважина с ожелезнением, и пятачок с ним же на поверхности в пустых породах, лежат в контуре локальной гравиметрической аномалии, выделенной в бытность мою еще на практике. То-есть, и глубинное строение, и мощность пустых перекрывающих должны быть примерно одинаковыми. Но к чему конкретно поверхностное ожелезнение привязать? Никаких разломов, и вообще ничего, бросившегося в глаза, я на практике не нашел!
Правильно говорил Леонид Дмитрович: с непонятками геолог обязан разобраться обязательно! А я олух - тогда не разобрался. Значит что? Разобраться нужно сейчас!
Посмотрел в окно: снег сплошным покрывалом. Грустно - сейчас не получится, но весной разберусь обязательно!