Дикая и опасная

— На проходной назовешь имя и фамилию, тебе скажут, куда идти, — коротко пояснил он, даже не посмотрев в мою сторону.

Я кивнула и вышла, вытащив сумку из багажника. Охранник на проходной, дядька внушительной комплекции с пышными рыжеватыми усами и добрыми глазами, сказал оставить ее у него, назвал номер кабинета и этаж, выписал временный пропуск, и я пошла дальше. В коридорах института я никого не встретила, что слегка удивило — здесь не учатся по субботам? Или просто все на занятиях сейчас? И вообще, кстати, середина октября, а меня так запросто перевели. Если здесь такое специфическое обучение, то как я буду наверстывать программу? Надеюсь, эти вопросы мне прояснят.

Добралась до нужного этажа быстро, даже не заблудившись по пути. Кабинет оказался директорским, как гласила табличка, и, постучав, я услышала негромкое: «Войдите».

— Добрый день, Софья. — Едва я показалась на пороге, меня поприветствовал мужчина средних лет с короткой стрижкой и ничем не примечательной внешностью. — Присаживайся, — кивнул он на стул. — Илья Викторович, директор института. Рад познакомиться, — представился хозяин кабинета.

— День добрый, — кивнула я, разглядывая помещение.

Добротный широкий стол, покрытый бордовым сукном, позолоченный письменный прибор из малахита, ноутбук с эмблемой надкусанного яблока, в углу сейф, вдоль стены стеллаж с книгами и папками. Ничего лишнего, и в то же время понятно, что человек здесь работает, а не в игрушки гоняет на ноуте. Я перевела взгляд на директора и приготовилась слушать, что мне расскажут.

— Итак, — Илья Викторович взял со стола тонкую пайку с моим именем, — Софья Константиновна Александровская, восемнадцать с половиной лет, студентка первого курса Технологического института, сирота, — начал он, открыв папку, и я увидела лист типа анкетного с моим фото.

Я молча пожала плечами, не удивившись — сведения, которые легко достать и без всяких специальных допусков. Что еще скажет интересного?

— Имеется серьезный конфликт с господином Крупиным, владельцем фирм по поставке стройматериалов, — продолжил директор, и я уже насторожилась. Об этом никто, кроме меня и самого Крупина, не знал, и вот тут впору поверить в чудеса, потому что так быстро узнать эту информацию они не могли. Разве что в Институте экстрасенсорики узнали обо мне не вчера, когда я столкнулась с похитителем от Крупина, а гораздо раньше. — Единственный родственник, Михаил Александровский, проживает под Петербургом. Первый всплеск способностей произошел полгода назад, летом, и ознаменовался убийством Федора Крупина, — голос директора звучал ровно, негромко.

Вот оно. Уже тогда отслеживали? Но ведь вряд ли банальная остановка сердца так уж сильно всколыхнула астрал, или что там еще, чтобы меня вот так сразу заметили. И для чего тогда ждали эти полгода, ведь могли еще летом сразу предложить. Я окончательно запуталась в своих размышлениях и потому решила кое-что прояснить.

— Вы уже тогда знали о моем существовании, что ли? — Я не сводила с него слегка напряженного взгляда. — А почему в таком случае раньше не позвали к себе? И вообще, что дальше? Мой личный конфликт с Крупиным помешает мне учиться здесь?

Илья Викторович отложил папку и улыбнулся, его глаза прогулялись по мне, вызвав желание поежиться. Словно сканером провел, такой пронзительный взгляд у мужика оказался.

— Нет, не помешает, — негромко ответил он. — И — нет, узнали о тебе действительно только вчера ночью. Просто у нас хорошие аналитики работают, — его улыбка стала шире. — Дальше? А дальше, Соня, с понедельника зачисляешься на первый курс, сегодня заселяешься в общежитие и учишься. Пройдешь тесты на определение уровня способностей, со второго года обучения начнется специализация, сейчас пока общие предметы, за некоторым исключением. На третьем будете уже учиться работать в будущих ячейках, ну да это тебе расскажет куратор, — невозмутимо объяснил он. — Летом еще практика будет.

— А что за ячейки? — тут же спросила я, вспомнив упоминание Александром отрядов особого назначения, если так можно выразиться. — Это что такое?

— Подробности узнаешь в ходе занятий. — Директор соединил кончики пальцев. — После окончания института будет распределение по группам, каждая из которых обычно состоит максимум из четырех человек и формируется в процессе учебы. Обязанности тоже узнаешь на последнем курсе. Пока просто учись, Соня, и обещаю, легко не будет, — почему-то директор выглядел, очень довольным, и ко мне вернулась настороженность.

— Тут как насчет режима? — поинтересовалась я. — Ну, в смысле, можно в город-то выходить? Или совсем армейская дисциплина? — не удержалась от ехидного замечания.

Илья Викторович издал короткий смешок, ничуть на меня не обидевшись и даже не сделав замечания. Хм, мне он уже нравился, мировой мужик, несмотря на то что директор этого странного заведения.

— Можно, но общежитие закрывается в час ночи, как и все студенческие, — с готовностью пояснил он. — Никакой армией у нас и не пахнет, хотя стрельба и физическая подготовка есть, и последняя немного отличается от обычной физкультуры. Да, кстати, дай ключи от твоей квартиры, — огорошил вдруг странной просьбой директор.

— Это на фига еще? — насторожилась я и выпрямилась на стуле, бросив на него косой взгляд.

— Ты там больше жить не будешь, — Илья Викторович пожал плечами. — Те, кто приходит к нам учиться, исчезают для остальных, Соня. О том, куда ты ушла, никто не должен знать. — Директор прищурился и снова обжег пристальным взглядом. — После окончания института жилье вам выделят, не волнуйся.

— А дядя Миша? — нахмурилась я. — Он беспокоиться будет, я не хочу, чтобы он думал, что со мной беда приключилась!

— Это наша забота, он тебя искать точно не будет, и тревожиться за тебя тоже, — спокойно сообщил Илья Викторович и пошевелил пальцами на протянутой ладони. — Ключи, Соня. Конфиденциальность — залог существования нашей организации и института, так что в понедельник тебе еще поставят блок, чтобы лишнего не рассказала до самого выпуска. Ну мало ли, вдруг очень захочется с друзьями поделиться, — и он хмыкнул.

— У меня нет друзей, — сумрачно отозвалась я, изучая рисунок паркета на полу. — Можете не трудиться, мне этот ваш блок на фиг не сдался. Болтать не собираюсь, мне просто не с кем.

Он помолчал, не сводя с меня изучающего взгляда, и кивнул.

— Да, вижу, точно не надо. Ну тем лучше. Так где ключи? — напомнил о своей просьбе Илья Викторович.

Ладно, отдала. Ценного там ничего нет, ни денег, ни техники, ни тем более драгоценностей. И правда, если я теперь буду жить в общежитии, зачем мне пустая квартира? Сдавать уж точно не хочу, своих средств вроде хватает на жизнь.

— Если продавать будете, деньги мне не забудьте отдать, — тем не менее сочла нужным напомнить о своих интересах.

— Обязательно, — кивнул директор. — Пока учишься, на карточку стипендия начисляется, достаточная, чтобы на жизнь хватало, если шиковать не будешь и на пьянки спускать. Работать будет некогда, — предупредил он. — Вопросы есть?

— Да нет, — пожала плечами.

Со стипендией хорошо, конечно, но у меня и свои средства есть, однако об этом я, конечно, распространяться не стала. Скорее всего, им это и так известно, ну а если нет, будет моим козырем. Кто знает, как сложится учеба здесь, вдруг не приживусь все-таки.

— Отлично. Общежитие рядом, на Байконурской. Вот, держи, — Илья Викторович достал из ящика стола синюю корочку и протянул мне. Оказалось, студенческий билет. — Покажешь коменданту, он определит в комнату. Посмотри расписание и не опаздывай в понедельник, — дал последние наставления директор.

— А ничего, что уже конец октября? — поинтересовалась я. — Занятия-то вовсю, я так думаю?

Мужик улыбнулся.

— У нас занятия начинаются по мере комплектации группы. Ты — последняя в своей, значит, у вас с понедельника учеба. Расписание внизу, у тебя первый курс, кафедра экстрасенсорики и биоэнергетики, группа А-1. Возникнут вопросы, обращайся к куратору, в понедельник познакомишься с ним. А да, библиотека на первом этаже, в правом крыле. И, Соня, — пронзительный взгляд пригвоздил меня к стулу. — Никаких контактов со знакомыми из прошлой жизни или с дядей Мишей. Поверь, я узнаю, если что, и наказание тебе очень не понравится. Забудь про свою прошлую жизнь, — жестко припечатал директор.