Дикая и опасная

Тим молча подошел к забору, сцепил пальцы и чуть присел. Я легко пробежалась до него, оттолкнулась ногой от его ладоней, и Верден еще придал ускорения, спружинив и подбросив меня вверх. Пальцы в перчатках сжали край, я подтянулась, стиснув зубы, и закинула ногу. Есть. Перевела дух, внимательно оглядела пустой двор — тишина. Отлично. Мягко спрыгнула в сугроб, отряхнулась и открыла калитку, впустив Вердена. Мы поднялись на крыльцо, альбинос плавным движением отвел полупальто, медленно вытащил пистолет и замер, глазами показав на ручку. Еще раз проверила, все ли тихо в комнате, и аккуратно нажала. Щелчок — и мы в коротком коридоре, заваленном обувью. Скользнули, замерли, я продолжала сканировать комнату впереди, чутко отслеживая спящие тела. Руны на руке начало мягко покалывать, хотелось приплясывать от нетерпения, но я заставила себя двигаться так же плавно и бесшумно, как Верден. Мы были похожи на тени, отражения друг друга, оба в темном, молчаливые, сосредоточенные.

Легкое касание ко второй двери, и она распахнулась, явив нашим взорам спящие вповалку тела разной степени раздетости, в нос ударил тяжелый сивушный запах. На столе — тарелки с остатками еды, пустые бутылки, полные окурков пепельницы. Я сморщилась от неприятного амбре и поспешила прокрасться к лестнице справа. Тим призраком скользнул следом, и через несколько минут мы были на втором этаже. Две двери, и я безошибочно выбрала ту, которая слева. Так и есть, вон красавец, боров краснорожий, развалился на широкой кровати, храпя, как рота десантников после недельной пьянки. На девиц я даже не посмотрела, моя цель лежала вот, на расстоянии в несколько метров. Оглянулась на Тима — он замер у двери, оставив ее открытой, и чутко прислушивался, глядя чуть прищуренными глазами в коридорчик. Ясно, тут он контролирует, можно не париться. Отвернулась, прикрыла глаза. Ну и что у нас тут? Оу, супер, есть, где разгуляться. Мои губы в очередной раз разъехались в ухмылке, и я хрустнула пальцами, приступив к осуществлению мести.

Думаете, мне было интересно банально грохнуть Крупина, как и его сынулю, остановив сердце? Не-э-эт, мне надо, чтобы этот ублюдок страдал, понимал, что он умирает, и боялся этого, боялся до ужаса, до седых волос, до трясущегося подбородка. Такие, как он, мнящие себя хозяевами жизни, эту самую жизнь любят до безумия и очень боятся ее потерять, потому и окружают себя охраной со всех сторон. Жестокая? Ага, еще какая. И мне ничуть не стыдно и не жалко. Меня никто не жалел, ни его сынок, ни тот, кто устроил аварию моим родителям. Отвлекшись от воспоминаний, я сосредоточилась: печень хоть и вполне ничего еще, через пару лет сдавать начнет. Вылечить можно, но… зачем? Подправила положение, ускорив кое-какие процессы — через пару дней Крупина скрутит жесткий приступ печеночных колик. А в перспективе — неминуемый цирроз, и никакое заграничное лечение не поможет. Добавим сюда еще почки, пиелонефритик после печени покажется ему легким приступом простуды. Ну и на закусь, так сказать, чтоб жизнь медом совсем не казалась, нашла в желудке ярко выраженный эрозийный гастрит, и… Здравствуй, язва. Крупин, ты не жилец.

Открыла глаза, пальцы немного тряслись — сколько я вложила в этого урода сил? Да плевать, хоть все, зато самое большее через пару месяцев я с удовольствием прочту некролог про него и нажрусь в хлам в день его похорон.

— Соня, — тихо позвал Верден. — Пойдем. Они скоро просыпаться начнут.

Да, шуметь с выстрелами не хотелось. Мелькнула мысль, что хорошо бы найти еще того, кто сидел за рулем джипа, но… Понадеялась на удачу, что он где-то среди гостей этого коттеджа, а то, чем Верден изрисовал их забор, сработает вернее, чем направленный взрыв. Все, кто находится здесь, поимеют в ближайшее время такие крупные неприятности, что лучше бы им сразу прямо тут устроить массовое самоубийство путем сожжения в бане.

Мы так же бесшумно спустились на первый этаж, и вот тут меня впервые накрыло отдачей: в ушах зазвенело, во рту появилась сухость, а голова опасно закружилась. Кажется, все-таки переборщила, даже с учетом рун Вердена… Сильная рука тут же крепко обняла меня, поддержав.

— Сонька, экспериментаторша хренова, ты чего ему там наворотила?! — тихо прошипел красноглазый прямо мне в ухо. — Слила почти весь свой резерв, башкой думаешь, нет?! Черный Плащ в юбке, ё-моё… Дура, а если б все по-серьезному, что бы я делал с истощенным экстрасенсом на руках?! Силы соизмерять надо, Кашпировский недоделанный!.. Ремня бы тебе всыпать…

Не прекращая ругаться, он спрятал пушку, покосился на дрыхнущих без задних ног бандосов, даже не думавших просыпаться, и взял меня на руки. Сил возражать не нашлось, я только вякнула что-то невнятное, типа «положь на место, сама доковыляю» и в ответ получила пятиэтажное выражение, куда мне отправляться с такими намерениями и что конкретно там делать. М-да, таким рассерженным я Вердена еще не видела, а уж тем более не слышала, чтобы он так ругался. Да и по фигу. Слабость превратила мышцы в кисель, я чувствовала себя медузой, а от слов моего напарника и походу все-таки будущего командира, пробило на нездоровое хихиканье. Бессильно прислонившись лбом к его плечу, я тихо хрюкала от смеха и пропустила момент, когда в изрисованной Верденом руке начало слегка покалывать. Кеназ активизировалась, что ли? Мы быстро пересекли двор, вышли в калитку, даже не озаботившись ее закрыть, и Тим, опустив меня, но так же придерживая одной рукой, открыл машину и усадил на переднее сиденье. Наклонился, упершись ладонью в спинку, ухватил за подбородок, повернув мою наверняка бледную физию к себе, и пару секунд внимательно вглядывался.

— От Николаича по шее получишь, — известил он. — А теорию по тому, сколько сил требуется на то или иное воздействие на организм, будешь лично мне сдавать.

После чего внезапно прижался к моим губам, жестко, сильно, и так же быстро отстранился, зачем-то направившись обратно к забору. Я тряхнула головой, с недоумением глядя ему вслед: это вот что сейчас за пассаж был с поцелуем? А руку стало покалывать сильнее, кстати, и слабость потихоньку проходила. Интересно, за сколько восстановлюсь? Устроившись поудобнее на сиденье, с ленивым интересом наблюдала, как Верден, прижав ладонь к забору, что-то сделал, руны ярко полыхнули и исчезли. Обежав вокруг коттеджа и, по всей видимости, проделав то же самое с остальными рисунками, он вернулся в машину.

— Теперь уходим, — отрывисто произнес альбинос, глядя прямо перед собой, и завел машину.

Едва мы начали выруливать, как со стороны коттеджа донесся хриплый вопль — ого, окно там, что ли, открыто? Верден замер, повернув ко мне голову и изучая с каким-то отстраненным интересом.

— Это язва, — ровно известил он. — Если в ближайшее время не приедет «скорая», он истечет кровью. Ты ему прободную устроила, — добавил он, однако меня это известие лишь порадовало. — Цирроз уже начал развиваться, печень разрушится через пару-тройку недель, если Крупин доживет сейчас до операции, — обрисовал Верден ситуацию до конца.

Ой. Кажется, перестаралась. Теперь мне понятно, почему силы так быстро закончились. Со стороны коттеджа снова раздался мучительный крик, а я медленно улыбнулась, вздохнула и откинулась на спинку.

— Тим, поехали в общагу, — смачно зевнула, вдруг резко потянуло в сон. — Я жрать хочу, как из пулемета…

Он удивленно хмыкнул, и мы наконец поехали. Ну да, по-моему, за все время нашего знакомства я его первый раз по имени назвала.

Я погрузилась в дрему, продолжая чувствовать благотворное воздействие рун, и какое-то такое умиротворенное состояние одолело… Неправду говорят, что от мести никакого удовлетворения не чувствуется и потом становится не для чего жить. О, у меня как раз очень даже есть для чего, и теперь можно не оборачиваться в прошлое, бросить все силы на настоящее и будущее. Учеба, учеба и еще раз учеба.

Мы тормознули у Макдака, я навернула вредного фастфуда с большим удовольствием и даже позволила Вердену расплатиться — небывалый поступок с моей стороны, учитывая упорное нежелание быть ему хоть в чем-то обязанной, даже в мелочах. У меня-то тоже деньги были. Непривычно задумчивый вид альбиноса особо не трогал, я чувствовала себя отлично — сон и руны на руке сработали на совесть. Наш вояж в Ольгино мы не обсуждали, да и вообще не разговаривали: я ела, Верден размышлял о своем.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.