Нора

И я подала им на ладони мой выигрыш.

Кантель посмотрела на ладонь:

- Тебе просто сменили лекарство! Вот и все! К тому же это пилюля твоя, и ты должна сама принять ее!

- А тогда давайте я загадаю для вас что-нибудь! - с радостью предложила я. - Чего бы вам хотелось?

- Чтоб тебя не было в нашей палате! - каркнула Кантель.

***

После завтрака я взяла розовую коробочку с оставшимся пирожным и направилась во двор. Первым делом я выбросила злосчастное пирожное в урну, чтобы больше не вспоминать о нем. Кантель имела полное право сердиться на меня, да и Адель тоже. В конце концов, это я угостила Адель, это я безрассудно понадеялась на ее старые и уже, увы, не такие крепкие руки. И вообще спальня - не место для принятия пищи. Судя по отношению ко мне моих соседок, они все еще были в обиде на меня.

Так, обвиняя себя, я незаметно дошла до арки. Как мне хотелось уйти отсюда, домой, к маме! Но куда способен податься тот, кто помнит лишь несколько дней своей и без того короткой жизни? Память - коварная дама. Иногда вы хотели бы забыть что-то навсегда. Но ваше желание лишь закрепляет эти воспоминания, делает их прочнее. Как порошковый обойный клей густеет тем быстрее, чем тщательнее вы его размешиваете.

Следом за мной во двор вышел старик. Маленькая засаленная шляпа чуть прикрывала его длинные седые волосы, на пальто не было ни одной пуговицы. Несмотря на свой странный вид, он уверенно шагал по дорожке, заложив за спину руки. Тополя наверху зашумели: "Добрый день! Добрый день, господин Йерс!" Господин Йерс присел на краешек скамейки под одним из деревьев. Идеально прямая спина его и высоко поднятый подбородок вселяли в меня какой-то почтительный трепет. Я стояла в отдалении, наивно полагая, что невидима для него. Я смотрела на диковинного старика, не в силах оторвать взгляд.

- Здравствуйте, барышня! - даже не повернув голову в мою сторону, неожиданно произнес он и приподнял шляпу. - Не желаете ли присесть?

Я вздрогнула и огляделась. Кроме меня во дворе не было ни души. И я сделала несколько шагов в его сторону. Колени мои дрожали.

- Это ничего, - сказал господин Йерс, усаживая меня рядом, - главное, чтобы ноги не замерзли. Добрый день, барышня.

- Добрый день, господин Йерс! - ответила я.

- Вы знаете мое имя? - удивился старик.

- Да, знаю.

- Здесь его знают только доктора. Остальные зовут меня просто... ну да ладно, таких слов вам знать не нужно. Так откуда вы узнали мое имя, малютка?

- Не знаю... мне кажется, я слышала - вас так звали деревья.

- Очень интересно... - пробормотал он. - Давно вы здесь?

- Нет, вчера утром меня привела сюда мама, и... - я запнулась. Господин Йерс сидел, сложив на груди руки, и ждал, когда же я справлюсь с волнением.

- Ну так что вы, барышня, собираетесь делать далее? - терпеливо спросил он.

- Я не знаю... - окончательно растерялась я.

Мы помолчали. И это молчание было простым и уютным, в него хотелось закутаться, как в теплый пуховый платок.

- Вы уже привыкли к местной жизни, малютка? - спросил он с такой заботой, что у меня защипало в глазах. Я попыталась ответить что-то, но губы задрожали и перестали слушаться меня.

- Видимо, не совсем еще привыкли, да? - господин Йерс погладил меня по щеке своей большой шершавой ладонью. Моя голова вдруг сама упала ему на грудь. Мне хотелось рассказать ему про маму, про пустоту, про Алиса, про Кантель, про секретную таблеточную лотерею. Но ничего не получалось: я только икала и глотала слезы вместе с запахом табака, который вплелся в его бороду. Мне казалось, что он каким-то непостижимым образом все давно знает обо мне.

Господин Йерс снял пальто и накинул его мне на плечи, а сам остался в дырявой вязаной безрукавке. Потом он обнял меня и шепнул на ухо:

- Мы потерпим. Ведь правда? Мы потерпим...

***

На следующий день, когда я только принялась за рисование, за мной явился длинный человек, и я безропотно пошла за ним, позабыв о красном карандаше, зажатом в руке. Мы поднялись на третий этаж и остановились у двери с табличкой "Доктор Перель". Он легонько толкнул дверь рукой, и я оказалась внутри.

За громадным столом, совершенно пустым, если не считать пепельницы, сидел мальчишка. Круглая голова на тонкой цыплячьей шее, коротко стриженные под машинку волосы и оттопыренные уши делали его лицо еще более детским и наивным.

Он нарядился в белый халат, и теперь важничал, изображая доктора. Я захихикала в предвкушении какой-то забавной игры.

- Доктор Перель, - представился он. - Твой лечащий врач.

И указал рукой на стул напротив себя, приглашая присесть. Приблизившись, я смутилась. Нет, это взрослый человек, только очень молодой. Он был небольшого роста и худеньким, отчего казалось, что этот кабинет, стол, халат и даже очки были велики ему размеров на десять. Я села на стул и огляделась. Кабинет был пуст, как и стол. Настолько пуст, что мне стало как-то не по себе, я даже застеснялась этой оголенности. Мне захотелось прикрыть чем-то стены. Развесить картины. Застелить ковром пол.

- Как тебя зовут? - прервал мои размышления голос доктора.

- Нора.

- А сколько тебе лет, Нора?

- Восемь.

Доктор помолчал. Его взгляд упал на карандаш в моей руке, и он оживился:

- О, ты рисуешь?

- Да, я очень люблю рисовать! И у меня неплохо получается, - начала хвалиться я, но тут же осеклась. - Некоторые так говорят...

Он широко улыбнулся, румянец заиграл на его щеках, и, ловко выхватив свой стул из-за стола, он присел рядом со мной.

- Я тоже рисую! Точнее, рисовал... В детстве. Я мечтал стать художником.

- И что же вас остановило, доктор?

- Наверное, желание поскорее стать взрослым. Понимаешь, все вокруг говорили, что рисование - это ерунда, детская забава, - он вздохнул. - Но я и сейчас рисую. Тайком. У меня на чердаке нечто вроде студии. А что ты любишь рисовать?

- Все, что есть вокруг, - деревья, траву, небо... Еще рисую лица разных людей... Вот маму рисовала сейчас...

В глазах защипало. Но я перевела дыхание и продолжила:

- Рисую лошадей, только без седел и уздечек, еще кошек и собак. Знаете, собаки очень умные: если собаке бросить палку, она обязательно принесет ее назад. Жаль, что здесь нет ни одной, - вздохнула я.

- Надо же! - просиял доктор. - Я тоже люблю собак. У моих сыновей есть маленькая дворняжка, ее зовут Ками. Она такая забавная. Я как-нибудь приведу ее сюда.

- Вы не шутите, доктор? - осторожно поинтересовалась я.

Перель помотал головой и спросил:

- А чем ты рисуешь - красками или карандашами?

- Карандашами. Их оставила мне мама. Больше у меня, к сожалению, ничего нет.

- Обращайся ко мне, Нора, если тебе что-нибудь понадобится - краски, кисточки, альбомы... Ты покажешь мне свои рисунки? - почему-то шепотом спросил доктор.

- О, конечно! Я буду рада показать их вам! - воскликнула я.

- Ну что ж, Нора! - вдруг заторопился Перель. - Вот мы и познакомились! Я еще приглашу тебя к себе разок-другой, если ты не возражаешь.

- Хорошо, доктор! Мне захватить с собой свои рисунки? - спросила я, пятясь к дверям.

Перель кивнул.

***

В этот же вечер за ужином коротышка с подносом подошел ко мне в первую очередь.

- Простите, барышня, вчера по нелепой ошибке, - он понизил голос, - не моей, конечно, а медицинской сестры, я выдал вам не ту таблетку. Я вижу вас сегодня в полном здравии, поэтому смею предположить, что вы, к счастью, не приняли ее. Она была желтого цвета. Прошу вас вернуть таблетку назад, - произнес он виновато, но твердо.

Я похлопала себя по карманам платья, заглянула под стол, но таблетки нигде не было.

- Простите меня, сударь, - проговорила я, - но я не знаю, куда она подевалась...

- Это не очень хорошо... - человечек потер подбородок. - Но все же если вы найдете ее, не принимайте ни в коем случае. А лучше - принесите ее мне!

- Непременно! Еще раз простите меня! - извинялась я, продолжая шарить у себя по карманам.