Восточная война

- Но это же чистая авантюра! Под угрозой захвата Стамбула, заставить султана заключить мир, имея в своем распоряжении около четырех тысяч солдат, - не сдавался командующий Крымской армии.

- Позвольте вам напомнить, что фельдмаршал Паскевич двадцать с лишним лет назад, был примерно в таком же положении и сумел заставить подписать турок вполне выгодный для нас мирный договор. За что и был соответственно награжден государем,- парировал граф.

- Ну а если британцы и французы попытаются выбить вас, что тогда? Откуда возьмешь силы?

- Построим свои укрепления на берегу пролива. Камня там много, пушки и порох возьмем у султана. А, что касается людей, то на первую пору можно привлечь в качестве союзников и местных греков. Их сейчас в Стамбуле чуть меньше половины города думаю, не откажут своим православным братьям.

- И все равно, я категорически против подобных действий - продолжал упорствовать Горчаков. В комнате повисла напряженная тишина, которую попытался разрядить Ардатов.

- Михаил Дмитриевич, мы ведь раньше друг друга хорошо понимали, и это всегда приносило достойные плоды. К чему нам портить отношения сейчас? Неужели ты хочешь, чтобы я сегодня же отправил фельдъегеря к государю в Екатеринослав с просьбой разрешить наш спор? Не думаю, что государь откажет мне и Павлу Степановичу в желании поскорее закончить войну. И представь себе, как могут быть трактованы все твои действия государем, - мирным тоном сказал Ардатов. Наблюдавший за этим разговором Нахимов ожидал, что князь жестоко оскорбится от этих слов, однако к его удивлению взрыва не последовало. Напротив, Горчаков подошел к Ардатову и мягко произнес.

- Знаешь, Михаил, ты много раз доказывал всем нам правоту своего мышления, и всякий раз госпожа фортуна была на твоей стороне. Воистину был прав великий латинянин Фульвий Флак, утверждавший, что безумству храбрых поем мы песни. Но может быть в этот раз не стоит рисковать? Благодаря тебе враг под Севастополем полностью остановлен. Ещё одна зима и  у них будет некому воевать. Это же твои слова. Тогда может лучше довольствоваться синицей в руках, чем призрачным журавлем в небе? Ведь всем известно, что лучшее враг хорошему.  

Услышав эти речи, адмирал напряженно застыл. Сколько раз ранее он слышал подобные речи в адмиралтейских кабинетах, когда поднимался вопрос о захвате Босфора. Сколько раз высокие чины говорили морякам о нецелесообразности подобных действий, предлагая подождать, когда проблема сама собой рассосется мирным путем. И вот теперь, когда оказалось, что можно предварить в жизнь тот смелый план, над которым работал ещё сам адмирал Лазарев, появился ещё один благоразумный человек. У Павла Степановича моментально заныла в груди старая рана, и яростно заколотилось сердце. Устоит ли граф перед разумным соблазном или вновь рискнет поставить все на карту?

Тот малый отрезок времени, который пролег между разумными словами Горчакова и ответом Ардатова, показался адмиралу вечностью.

- Спасибо за добрые слова, Михаил Дмитриевич. Не будь в моем распоряжении брандеров и поддержки со стороны Павла Степановича, я бы, вне всякого сомнения, поступил бы точно так же, как ты сказал. Однако, если есть возможность, то почему бы не загнать в грудь врага осиновый кол полностью? Заняв Босфор, мы не только заставим турецкого султана подписать с нами мирный договор, но сможем полностью изолировать союзников под Севастополем и даже возможно заставим их капитулировать.

Горчакову следовало отдать должное. Он  мужественно выслушал отказ графа и сокрушенно произнес.

- Бог тебе судья, Михаил. Я честно пытался пробудить голос разума в твоем сердце, но видно напрасно. Жаль, право жаль.

- Значит ли это, что вы отказываетесь поддержать план нападения на Стамбул? - быстро спросил Ардатов.

- Ну, как я могу противостоять такому двойному напору, как ваш с адмиралом. Я согласен, - ответил князь и, дружески обняв Ардатова и тихо, чтобы не услышал адмирал, добавил, - на прежних условиях.

- Вот и прекрасно, ваше превосходительство. Я очень рад, что смог убедить вас, - сказал Михаил Павлович и поспешил откланяться. Его с адмиралом ждали большие дела.

Когда двое соратников покинули комнату, из проемной ниши, все это время закрытой занавесом, вышел князь Васильчиков. Горчаков специально пригласил его, желая на всякий случай иметь нужного свидетеля.

- Мне право очень жаль, ваше превосходительство, что граф Ардатов остался глух к вашим призывам. Видимо желание прослыть спасителем Отечества и вместе с тем получить чин фельдмаршала, явно помутили его светлую голову, - осуждающе молвил Васильчиков.

В ответ Горчаков только с сожалением развел руками и огорченно произнес.

- Видит Бог, я пытался удержать его от этого поступка, но он ничего не хотел слышать и даже пригрозил обратиться с этим проектом напрямую к государю, используя для этого своё высокое положение.

- Да, лавры победителя явно вскружили голову уважаемому Михаилу Павловичу, - незамедлительно поддержал командующего князь, а затем осторожно добавил, - а вы знаете, Михаил Дмитриевич, я вчера ходил к одной местной гадалке. Довольно занимательная особа скажу я вам. Очень многие её предсказания, как ни странно, сбывались. Так вот, по моей просьбе она гадала на Ардатова и адмирала и сказала, что оба бунтаря, если выйдут в море в ближайшее время, не вернутся обратно.

- Ну, что вы, Виктор Илларионович, такое говорите. Операция на Босфоре и гадание какой-то малообразованной бабы, право дело, не серьезно, - с упреком произнес Горчаков. Но Васильчиков все же продолжил:

- Как знать, ваше превосходительство, как знать. Та же гадалка предсказала смерть всех адмиралов, что так рьяно противоречили сначала Меньшикову, а потом вам. И Корнилов, и Истомин лежат в земле сырой, да и Нахимов чудом разминулся со своей смертью. Вот и задумайся над словами этой малообразованной женщины, как вы сказали.

- Н-да, - протянул Горчаков, - честно говоря, не знаю, что и сказать. Поставили вы меня в тупик, ваша светлость.

- Вот то-то и оно. Видно само провидение убирает с его пути неугодных ему людей, а оставляет целыми и невредимыми нужных, - гнул свою линию Васильчиков.

- Возможно, вы и правы, Виктор Илларионович. Ардатов, несмотря на все его заслуги, не совсем понятный и трудно предсказуемый человек. А о Нахимове и говорить нечего, в открытую братается с матросней. Как так можно, не понимаю? Нет, что ни говори, а с понятным и предсказуемым человеком всегда приятнее иметь дело. Никогда не ошибешься, будь он выше или ниже тебя, или ровня. Завсегда спокойнее душе. - Подытожил генерал.  

Получив добро от командующего, граф вместе с Нахимовым развили энергичную деятельность. То, что Горчаков не верил в успех операции, только подливало "масло в огонь". И дело было не во вредности и упрямстве характера графа. Просто Михаил Дмитриевич рассуждал как обычный разумный человек, для которого атаковать Босфор в данный момент было верхом глупости и откровенным авантюризмом. Ардатов был абсолютно уверен, что точно так же рассуждали и господа союзники, и потому удар Черноморского флота по Стамбулу должен был быть для них как гром среди ясного неба.      

Их совместная деятельность была коротка, но очень плодотворная. Логическим завершением её, стала босфорская наступательная операция, более известная в анналах истории как операция "Большой блеф" начавшаяся 23 октября. Именно в этот ненастный и хмурый осенний день, главнокомандующему союзными войсками под Севастополем генералу Пелесье, донесли о необычном поведении противника.

Солнце уже давно заняло своё привычное место на небосводе, как со стороны русских в небо поднялся воздушный шар. В подзорную трубу была хорошо видна одинокая фигура человека находившегося в небольшой плетеной корзине.

Появление вражеского наблюдателя в воздухе сразу вызвало большой переполох в стане союзников, что было совсем неудивительно. Многие из солдат опознали в нем, тот самый воздушный шар, что появился в небе в день, когда русские войска пошли на штурм Федюхиных высот. В считанные минуты лагерь союзников превратился в огромный людской муравейник, разворошенный специально брошенной палкой.