Восточная война

Суть его заключалась в проведении высадки десанта на Босфор, с одномоментным захватом Стамбула и черноморских проливов. Предложенный  Корниловым в марте 1853 года в морское министерство, он к сожалению не был воплощен в жизнь благодаря отрицательной позиции Нессельроде. Всесильный канцлер сумел уговорить императора воздержаться от захвата Стамбула, несмотря на то, что за этим планом стоял светлейший князь Меньшиков. Будучи в свое время начальником  Главного морского штаба, он принимал самое активное участие в разработке плана по захвату Босфора силами Черноморского флота. Прошло всего три года и вот теперь, Нахимову неожиданно предлагалось воплотить в жизнь замыслы своего погибшего друга.

Глядя на осунувшееся лицо Павла Степановича, оба генерала испытывали неловкость перед ним за то, что потревожили больного раньше времени, попросив приехать в Севастополь. Но если Горчаков опасался, что приезд адмирала в осажденную крепость может окончательно подорвать его здоровье, то Ардатов был уверен, что море и заботы о флоте вольют во флотоводца новые силы.

Прибыв к Горчакову на военный совет, ещё толком, не отошедший от дороги Нахимов, молча просидел почти все время заседания, внимательно слушая своих собеседников. Вернее сказать, Ардатова, в основном только и говорившего в этот вечер. Князь Михаил Дмитриевич лишь время от времени подавал различного характера реплики, которые, по его мнению, соответствовали теме разговора. Болезнь ещё не полностью отпустила своего пленника, и на его смуглом лице четко виднелся отпечаток былых мук и страданий. Однако, не смотря на это, живой интерес к делу светился в глазах адмирала с первой минуты заседания.

- И так, я все сказал. Теперь слово за вами, Павел Степанович, - подвел итог своей речи Ардатов и выжидательно посмотрел на адмирала. Готовясь к проведению операции, граф уже негласно провел самостоятельную оценку сил флота и состояние его кораблей. Но одно дело знать положение вещей и совершенно другое дело вести флот в море и сражаться с противником, и поэтому поддержка адмирала Нахимова была важна графу как никогда.

Получив слово, Павел Степанович медленно встал, и привычным жестом одернув китель, стал неторопливо говорить.

- По просьбе Михаила Павловича я провел оценку состояния кораблей флота и могу сказать следующее. На данный момент в поход на Босфор могут выйти только четыре корабля, из которых только два линейных. Это "Париж" и "Великий князь Константин". На них обоих осталось половина экипажа и из положенных 120 пушек, осталось 94 орудия. В случаи необходимости, эти корабли можно быстро вернуть в строй.

Что же касается двух других линейщиков "Двенадцати апостолов" и "Святослава" то для их полного восстановления потребуется большое количество времени. На сегодняшний день оба корабля превращены в госпиталь и все вооружение вместе с экипажами воюют на берегу.

В число четырех упомянутых мною кораблей входят так же "Чесма" и "Ростислав". Их экипажам не понадобится много времени для подготовки своих кораблей к выходу в море. За это я вам ручаюсь. Что же касается фрегата "Императрица Мария", то для её скорейшего выхода в море, думаю, будет гораздо полезнее перебросить часть пушек и команды с "Ягудила".  В условиях осады он не скоро сможет покинуть Севастополь.

Все это Нахимов говорил совершенно свободно, ни разу не заглянув в листок бумаги лежавший перед ним. Устремив взгляд в окно, выходившее в сторону моря, он любящим взглядом перебегал с одной мачты к другой, безошибочно определяя по ним корабли, о которых только что говорил.

- И это всё? - быстро спросил Ардатов.

- Возможно, в поход смог бы выйти "Кагул", но от его сорока пушек боюсь мало, что будет зависеть в этой операции, - отрезал Нахимов, и Ардатов не посмел с ним спорить.

- А пароходы? Какие из них вы взяли бы в поход,  Павел Степанович? - уточнил граф.

- "Владимир", "Бессарабия", "Громоносец" и "Одесса", - стал перечислять паровые корабли Нахимов, - даже при их малом вооружении, они могли составить серьезную силу противнику.

- Вы имеете в виду турок?

- Нет, у турок остался только один "Файзиле-Аллах", да и он скорей всего находится в Батуми. Я имел в виду господ союзников. Они вряд ли оставят свою главную морскую базу без сильного морского прикрытия даже при их нынешнем положении дел. Но не только в этом я вижу серьезное затруднение в реализации наших замыслов. Пусть англичане вывели большую часть своего флота за пределы Черного моря, но не стоит сбрасывать со счетов французов. Их корабли сильны и многочисленны, и блокировать выход наших кораблей из Севастополя они вполне могут. Если же учитывать, что на борту каждого из наших кораблей будет пехота, как-то вы предлагаете в своем плане, то любое морское сражение наших кораблей с противником обернется для нас неисчислимыми потерями.  

Нахимов на секунду замолчал, затем вновь одернул на себе китель и, смотря в сторону от Ардатова, глухо произнес:

- Я очень уважаю вас, Михаил Павлович, как человека и как солдата, однако сейчас вынужден отказать вам в поддержке. Захват Босфора - дело конечно очень важное и заманчивое, но на сегодняшний день - это авантюра чистой воды. Вы, конечно, можете поставить во главе флота другого человека, но лично я не собираюсь на авось рисковать жизнями своих офицеров и матросов.

Едва эти слова были произнесены, как оба собеседника графа посмотрели ему в лицо. Однако, если взгляд Нахимова выражал извинение и сожаление, то во взгляде князя сквозила плохо скрываемая радость. Он изначально был против морской операции, предлагая полностью отказаться от активных действий и ждать начала зимы, чей холод и болезни сделают французов с англичанами более сговорчивыми к миру.

Оба члена военного совета ожидали, что в ответ на слова Нахимова последует бурный всплеск эмоций, и Ардатов попытается переубедить адмирала поддержать его план, однако граф был абсолютно спокоен.

- Честно говоря, Павел Степанович, именно это я и ожидал от вас услышать. И очень рад, что не ошибся в своих ожиданиях, - проговорил Ардатов и, вперив свой взгляд в лицо адмирала, проникновенно спросил, - скажите, а если французский флот не покинет Камышовую бухту и не окажет никаких помех нашим кораблям при выходе из Севастополя. Тогда наша операция будет возможна?

- Это совершенно невозможно, Михаил Павлович! Французы обязательно помешают нам покинуть Севастополь всеми своими силами! Ведь ни малые дети же они!? - воскликнул Горчаков, но Ардатов совершенно его не слушал.

- Ну, а если, чисто теоретически, допустить такую возможность, Павел Степанович? Чисто теоретически, - настаивал граф, не отрывая взгляд от Нахимова.

- Если ни один наш корабль не пострадает от вражеского огня при выходе из Севастополя, то план по высадке десанта на Босфоре вполне реален, - честно признал адмирал.

- И чем же вы собираетесь Михаил Павлович преградить дорогу французскому флоту? Уж не своими ли брандерами!? Сколько их у вас осталось? Если мне не изменяет память только четыре или вы чудесным образом сумели перебросить несколько пароходов с Балтики!? - язвительно уточнил командующий.

- Вы не ошибаетесь, Ваше превосходительство. На данный момент их ровно четыре, - холодно произнес граф - однако если понадобиться, на момент начало операции их будет втрое больше.

- Двенадцать пароходов!? Но каким это образом?! - удивился Горчаков, - вы что, как Христос тремя хлебами накормите всех страждущих?

- Михаил Дмитриевич, если я сказал, что к началу операции у меня будут двенадцать пароходов, значит, они будут. Даю вам слово. Или оно для вас ничего не значит?

- Я полностью доверяю слову Михаила Павловича, и если его пароходы смогут закрыть неприятелю путь, то я готов встать во главе флота, - твердо произнес Нахимов.

- Значит, решено, - подытожил Ардатов, но с этим был категорически не согласен Горчаков.