Страница 132 из 315
Когда в ночь с 29 на 30 августа советские солдаты пошли на штурм вражеских позиций, особо сопротивления они не встретили. Измученные непрерывными обстрелами и бомбежкой, англичане предпочли поднять руки и сдаться, чем воевать.
Около двух тысяч человек, в основном раненых и больных, все же удалось вывезти на торпедных катерах, сновавших от Дувра до Дюнкерка. Более трехсот солдат и офицеров переправились через пролив самостоятельно на подручных средствах. Они удачно вышли в море, где были подобраны патрульным сторожевиком. Сам командующий обороной Дюнкерка генерал-майор Грендаль покинул Францию на подлодке, куда он перешел вместе со всем штабом, когда русские автоматчики появились в окрестностях города. Остальные четырнадцать тысяч защитников Дюнкерка либо погибли, либо сдались в плен.
Так закончилась эта эпопея, а 31 августа, Уинстон Черчилль предстал перед жаждущим его крови парламентом. Сказать, что это был самым худшим днем из всех дней его карьеры как политика и государственного мужа, значит не сказать ничего. Это была его Голгофа в полном смысле слова. Дважды входить в реку горя, нужды и страдания как это было в сороковом году, ни парламентарии, ни простые обыватели не хотели. Вкусив недолгое счастье мира, британцы не были готовы вновь затянуть пояса ради непонятных целей своего политического лидера.
Почти у каждого политического оппонента были свои вопросы к премьеру, и почти каждый из них заготовил обличительную речь. По всем расчетам 31 августа должен был стать днем падения «Железного борова», но этого не случилось. В процесс импичмента вмешалась сила, которую никто не учитывал в своих тайных закулисных раскладах. Черчилля спас король, чье влияние на политическую жизнь страны было как правильно чисто номинальным.
Георг VI неожиданно для всех явился на заседания парламента и попросил предоставить слово вне очереди. Английский король не был простым украшением британского трона, как его считали за пределами империи. Вместе со своей семьей он мужественно делил все испытания выпавшие его народу.
Все траты казны на содержания двора, по решению короля были урезаны до минимума, высвобожденные деньги были отданы на нужды государства. Содержание дворцовой прислуги стало производиться за счет средств королевской семьи, из-за чего большинство дворцов и поместья, принадлежащие короне, были законсервированы на весь период войны.
Не обошли стороной королевскую семью продуктовые и материальные ограничения. Вся ближние короля надели одежды военного покрова и снимали их только на время официальных торжеств и приемов, и то в основном женщины. Наследница престола принцесса Елизавета служила в автомобильных войсках сержантом водителем, что очень импонировало простому народу. Одним словом, английский король пользовался заслуженным уважением у своих подданных.
Выступая в парламенте, Георг заявил что, несмотря на ряд неудач случившихся с английской армией на континенте он, как глава страны, полностью доверяет Уинстону Черчиллю и просит парламент не рассматривать вопрос об его отставке.
— Господин премьер министр делом доказал, что может вывести страну из того тяжелого положения в котором она оказалась. Он сделал это пять лет назад, когда положение было катастрофическим, сможет сделать и сейчас, когда нет морской блокады страны, и никто не угрожает ей вторжением. Премьер Черчилль, несомненно, допустил ряд ошибок, но только он может их и исправить. В кротчайший срок и малыми потерями, которые только возможны в этих непростых условиях — король говорил голосом уверенного в своей правоте человека. Глядя прямо перед собой, ни разу не опустил глаза на положенную перед собой бумагу, чем произвел на парламентариев сильное впечатление.
Нельзя было сказать, что речь короля Георга была верхом ораторского искусства. Многие из сидящих в парламентском зале наверняка смогли бы сказать лучше, но это говорил сам король, что было совершенно необычным явлением. Весь его вид, не сидящий на троне, а стоящий на трибуне, притягивал и завораживал взгляд.
Последней точкой в выступлении короля, было его решение о награждении Черчилля крестом королевы Виктории. Он также был повышен в воинском звании, став полным генералом британской империи. Совершая подобный шаг, король вновь отступал от привычных канонов, но нисколько не нарушал их, чем только подчеркивал особенность данного случая.
После выступления короля, спикер парламента предложил не рассматривать вопрос об отставке премьер министра, и большинство парламентариев согласились с ним. Так Черчилль вновь устоял, не смотря на полный провал своей политики.
— Господин Черчилль получил неполное служебное несоответствие — горько пошутил Сталин во время обсуждения с генералом Антоновым положение дел на фронте.
— Сделанная нами ставка на устранение Черчилля с поста премьер министра и тем самым заставить Англию пойти на мирные переговоры не удалась. Маршал Рокоссовский сделал все возможное для исполнения этой задачи и не наша вина, что у англичан своя гордость и свое понимание неудач и поражений — Верховный сокрушенно развел руками, искренне сожалея о нереализованной задумке. Подойдя к окну, он постоял в коротком раздумье, а затем вернулся к столу заседаний.
— Что же нам следует предпринять, товарищ Антонов? Уподобиться Гитлеру и начать воздушную войну с Англией в надежде на её скорую капитуляцию или пойти другим, более долгим путем?
— Думаю, что нам не следует наступать на немецкие грабли, товарищ Сталин. У нас, как и у них, вся авиация была сугубо фронтовая с ограниченным радиусом действия. В лучшем случаи мы сможем нанести бомбовый удар по Лондону, тогда как все остальные военно-промышленные центры империи будут вне зоны действия. Англичане имеют хорошую систему ПВО, оснащенную локаторами, она позволит им заранее узнать о направлении нашего удара и сосредоточить значительные силы перехвата. Вся эта метода хорошо отработана на Люфтваффе, и наши воздушные силы понесут большие неоправданные потери — генерал остановился, ожидая комментария вождя, но тот только неторопливо махнул рукой с незажжённой трубкой.
— Ждать когда наша промышленность начнет массовый выпуск стратегических бомбардировщиков «Ил-4» и «Пе-8» это не выход. Англичане давно наладили массовый выпуск истребителей и всегда смогут прикрыть свои промышленные центры. Кроме того, начиная воздушную войну, наши летчики окажутся в очень непростом и сильно уязвленном положении. Они будут постоянно привязаны к одним и тем же аэродромам базирования, что создает серьезную опасность для них в случаи ответного удара англичан и их союзников. А такие удары обязательно будут, можно не сомневаться, — заверил Сталина Антонов и соглашаясь с ним, тот кивнул головой, — есть ещё один фактор, не учитывать который невозможно. Летчики нашей стратегической авиации не имеют большого опыта в нанесении бомбовых ударов в ночное время, что в определенной мере снизит эффективность их бомбовых ударов.
— Что же вы предлагаете вместо «немецких грабель»? Молниеносную войну в Норвегии и Голландии, чтобы английский парламент вновь попытался снять Черчилля с поста премьера?
— Боюсь, что с Молниеносной войной у нас ничего не получится товарищ Сталин. В Норвегии у нас откровенно мало сил для этого мероприятия. Что же касается Голландии, то и здесь ничего не выйдет. Англичане только и ждут, чтобы взорвать дамбы, что серьезно затруднит проведение наступательной операции.
— Значит, следует наступать на Рейне? Но тогда мы рискуем задеть американцев, что совершенно не входит в наши планы. Ни на ближайшее время, ни в любой отдаленной перспективе — жестко уточнил Сталин.
— Наступление на Рейне входит в число мер намеченных Генштабом в борьбе с Англией, но исключительно как второстепенного, отвлекающего характера. И по своей сути никак не сможет задеть интересов американцев. Главный удар против англичан мы предполагаем, нанести в районе их так называемого «мягкого подбрюшья».
— В Югославии? Так Черчилль именовал её в своих письмах — спросил Сталин, но Антонов только покачал головой.