Не магией единой

— Сейчас — это во Дворце, где ты нас видела?

— Нет, сейчас — это сейчас. Эта самая ночь.

— Мы знаем, кто убийца? — удивился Ник. — Хотя нет, постой. Мы знаем достаточно, чтобы логически определить, кто убил. Верно?

— Да.

— Интересно. Если верить твоему видению, мы сейчас знаем, но всё равно не определим. Значит, можем со спокойной совестью спать до утра.

— Давай, всё-таки, попробуем. Почему убийца — магистр?

— Ну, давай, — смирился Ник, наверно, понял, что спать я ему всё равно не дам. — Как, по-твоему, её убили?

— Кто-то влез к ней через окно, когда она спала. Сторожевого демона она не поставила, считала, что бояться ей нечего. Убийца всадил ей кинжал в спину, и ушёл так же, через окно. Всё.

— Алиса, в твоей версии нет ни начала, ни конца. Эльза убита школьным кинжалом, который лежал в кабинете вооружения. Убийца сначала как-то его раздобыл, а потом уже воспользовался.

— Сыщики допросили всех, снова под заклятием правдивости. Никто кинжала не брал.

— Глупости! Кинжал был там, а потом оказался в спине Эльзы. Кто-то его, да взял!

— Зачем? Кинжалы есть у всех. Да и убить её можно было и без кинжала. Думаешь, она была сильнее меня? А что я сделаю, если такой, как ты, схватит меня за горло?

— Ударишь своей мерзкой магией. Как тогда, когда сказал тебе правду. Что ты ещё ребёнок.

Я едва сдержалась, чтобы не ударить снова. После этого мы бы вряд ли продолжили разговор.

— Эльза спала. Её можно было сначала оглушить.

— Алиса, я согласен, что можно было. А можно было просто забить до смерти кулаками, раньше, чем она проснётся. Или не кулаками, а табуреткой. Но убили-то её кинжалом, и как же он попал в спину Эльзы, если его никто не брал из кабинета? Это ваше заклятие правдивости кто-то научился обходить, и теперь врёт сыщикам, сколько пожелает.

— В спину Эльзе его всадил убийца. А вот в её комнату принёс не он.

— Сама Эльза! — догадался Ник. — Молодец! Соображаешь. А я не допёр.

— Она, больше некому, — я даже удивилась, что мне настолько приятна похвала простолюдина. — Он влез в окно, видит — кинжал. Вот им и воспользовался. А у него неплохое ночное зрение, он же не мог зажечь факел.

— А вот в этом ты ошиблась. Не мог он залезть в окно к спящей Эльзе. Ты своё окно открывала?

— Да.

— Ничего не заметила?

— Что я должна была заметить?

— Оно так скрипит, что мёртвого разбудит. Кстати, как Эльзы было с ночным зрением, не знаешь?

— Не знаю. Уж не хуже, чем у меня, это точно.

— Ты что, совсем не видишь в темноте? У тебя же глаза светятся, как у кошки.

— Светятся. Это я от папы унаследовала. А ночное зрение — нет. О силах Эльзы нужно спрашивать не у меня, а у Его Высочества. Только нам это знать необязательно.

— Почему?

— Ник, всё, что надо, мы уже знаем.

— Логично, если верить твоему видению будущего. В таком случае объясни, зачем Эльзе понадобилось приносить к себе в комнату школьный кинжал. У неё что, своего не было? Или это тоже знать необязательно?

Я честно попыталась что-то ответить. Даже несколько раз пыталась. Но глаза предательски слипались, и я ничего не смогла с ними поделать. Последнее, что я запомнила — Ник, заметив, что я засыпаю, уснул даже раньше меня.

Снилась мне кромешная тьма, но во сне я обладала ночным зрением, хоть и не очень сильным. Видела, что пол устлан шкурами, а на шкурах лежат некрасивый юноша и симпатичная, но уж очень молоденькая девушка, почти девочка. На вид — лет двенадцати от роду, но явная иностранка, а с чужаками всегда можно ошибиться.

Она смуглая, это я разглядела даже ночным зрением. У нас так не загорают даже крестьянки южных провинций, хоть они и проводят на солнце всю жизнь. А ещё у этой девушки была очень странная причёска. Я, как и мама, иногда увязываю волосы в хвост, знаю женщин, которые делают два хвоста, а у этой — никак не меньше десяти. Никогда такого не видела. Слова она произносила с ужасным акцентом, а в конце вообще перешла на чужой язык. Юноша говорил почти по-нашему, но вся его речь казалась какой-то древней, давно устаревшей. Да и у неё тоже, просто из-за акцента я поначалу не обратила внимания.

— Всё, сие произошёл крайний раз, — улыбаясь, произнёс он, но даже улыбка не сделала его симпатичным. — Я чую себя изнеможенным и язвлённым.

— Я и сама зело изнеможенна, — хихикнула девица. — В деле на тебя подивилась, ибо ласки — тоже дело. Люб ты мне, и я согласна стать твоею. Нет нужды моих младших сестёр сюда звать.

— Ежели ты так юна, то сёстры твои, видать, совсем малышки?

— Они — малышки. А я — давно не юница! В набеги хожу уже два годовых оборота солнца, убила с десяток вражеских воинов, а жён, детей и стариков, что пали от моей руки, и Боги не сочтут! И ещё я — зело могучая ведьма. Не такая, как те, что есть в твоём народе, ибо не могу я магией бить или душить, как они, зато ко мне порою Боги прислушиваются.

— Не хвались через край, раз не юница.

— Не хвалюсь я, ибо правду реку! Ты мыслишь, что своею волею пришёл ко мне? Нет, я сама тебя приманила, принесла обильную жертву Богам в степном Храме, и звериную, и человечью. Ибо хотела стать королевою у таких, как ты, и стану ею!

— Непременно станешь, кто ж спорит. Только ты должна блюсти наши обычаи. Не убивать от безделия или по капризу, как у себя привыкла, ходить одетой, даже когда очень жарко, волосы по плечам распустить, и много ещё такого всякого прочего.

— Ладушки. Сама сие разумею. Ибо с волками жить — по-волчьи выть. Но и ты запомни: динес лен угор сунеш!

— И что сие означает? — не понял её парень. — Убьёшь, если свершится что?

— Ты запомни, что я молвила: динес лен угор сунеш! А что свершится, о том после доведаешься.

— Как же я смогу доведаться, ежели ты меня убьёшь?

И тут я проснулась, гораздо позже, чем надо бы. Не поручила сторожевому демону разбудить, вот и проспала всё, что могла, начиная с завтрака. Ник уже не спал, он шарил подо мной обеими руками, и при этом бурчал под нос что-то неприличное.

— Что ты там ищешь, Ник? — спросила я. — Там ничего нет, кроме меня и простыни. Простыню ты давно нащупал, а если хочешь просто потрогать меня, то это делается не так.

— Не выдумывай, Алиса. Я ищу меч. Где он? Не хотелось бы порезаться, он очень острый.

— Меч ты выбросил на пол, вон он лежит, — показала я.

— Я выбросил?!

— А кто?

— Не знаю. Может, ты?

— Зачем мне его выбрасывать?

Ник вытащил из-под меня руки и вскочил с кровати, мгновенно оказавшись у своего меча. Придирчиво осмотрев лезвие, недовольно поцокал языком — видно, от удара об каменный пол оно слегка выщербилось. Ник убрал меч в ножны, потом вытащил из-под подушки кинжал и спрятал его в сапог.

— Ты разговаривала во сне, — сказал мне он. — Но я не понял ни слова.

— От того и проснулся?

— Да.

— Хоть какая-то польза. Мы проспали.

— Ничего страшного. Позавтракаем, и пойдём на занятия.

— Мы проспали завтрак. Или у тебя осталась еда?

— Не осталось, но здесь, как я понял, от голода никто не умирает. Найдём что-нибудь. Лучше скажи, что такое «динес лен угор сунеш»? Это на каком языке?

— На каком — не знаю. Я просто повторила, что услышала во сне. Наверно, одно из южных наречий, потому что та, которая это произнесла, была южанка. Какая-то угроза. Девушка говорит, что убьёт парня, который ей нравится, если что-то произойдёт.

— Ну, тогда понятно, что должно произойти.

— Мне непонятно. И парню, которому она это сказала — тоже.

— Это же очевидно, Алиса! Она его убьёт, если он ей изменит. Помнишь, что пообещала дочь вождя варваров Весёлому Королю?

— Ник, это были они! — воскликнула я. — Как же я сразу не догадалась? Только король из моего сна — чуть ли не урод. Я же видела его портреты — он гораздо симпатичнее. Да и потом, девица-варвар в него влюбилась.

— Придворные живописцы, думаю, рисуют королей гораздо красивее, чем они есть на самом деле. Иначе у них могут быть неприятности, вплоть до плахи. А что влюбилась девица — нормально. Корона — мощный артефакт. Она здорово повышает привлекательность тому, кто её носит.