Страница 53 из 58
Я: Уверен, что таки прямо необходима эта встреча?
НН: думаю, да. а что такое? струсила?
Я: Нет. Просто ты можешь оказаться кем угодно. Для тебя же все иначе. Ты уже знаешь, кто придёт к тебе на встречу.
НН: ну, обещаю, что я не серийный убийца или кто-то из подобного разряда.
Я: Серийные убийцы обычно не признаются в том, что они серийные убийцы. На самом деле, разве не так поступили бы серийные убийцы? Они сказали бы: «Я не серийный убийца. Неа, я не такой».
НН: твоя правда. не верь мне на слово. давай встретимся в людном месте. я не приеду на своем ужасном белом фургоне с бесплатными конфетками.
Я: И где же тогда нам встретиться, Декстер Морган? Может, действительно в блинной?
НН: угу. обожаю блинную. они готовят забавные блинчики в форме смайликов. у меня есть планы на три, как насчет 3:45?
Я: Окей. Но как я узнаю тебя?
НН: я же знаю, кто ты, забыла?
Я: И?
НН: я подойду и представлюсь, мисс холмс.
Я: Храбрый мужчина.
НН: или женщина.
Я: !!!
НН: шутка.
Звенит дверной колокольчик; как по команде я резко поднимаю голову. Прямо как собака Павлова.
«Пожалуйста, пусть это будет не Лиам», – думаю я.
К счастью, это не он.
К несчастью, это мой отец.
– Так вот где ты работаешь, – говорит он, осматриваясь по сторонам, его пальцы пробегаются по корешкам книг, как сделала бы я. Папа не большой фанат чтения, какой была мама, но он все-таки признает волшебство книг. Когда я была маленькой, он мог часами читать мне. Папа был тем, кто познакомил меня с Нарнией. – Лучше и быть не могло. Я так рад за тебя.
–Мне здесь нравится, – отвечаю я. Значит, вот так мы все преодолеем? Сделаем вид, будто никогда и не ссорились. Будто мы не провели почти четырнадцать дней, не разговаривая друг с другом?
– Ну, лучше, чем делать смузи, я надеюсь?
На отце пластиковый бейдж, его имя написано прямо под словами «Могу я вам помочь?». Вид болтающегося бейджика на стальной прищепке вызывает у меня умиление, будто папа зашел сюда с молочными усами.
– Да. Хотя в «Смузи Кинг» была Скар. Я скучаю по ней.
Он кивает. Мы даже не обсудили мою поездку домой. Он не спросил – хотя это не совсем так: он написал, а я проигнорировала его и до сих пор не поблагодарила. Может быть, Тео прав. Во мне гораздо больше Вуд-Вэлли, чем я думала. Интересно, позвонила ли мама Скарлетт отцу после моего отъезда, чтобы обо всем отчитаться. Не думаю, что она слышала, как я блевала в туалете, или была в курсе нашей пьянки в подвале. Те несколько раз, когда я ее видела, она крепко обнимала меня и говорила: «Я скучаю по своей второй дочке». Это было очень мило, и неважно, была ли в ее словах хоть капля правды.
– Знаю. – Папа быстро осматривается по сторонам, проверяя, одни ли мы. И кивает, будто бы говоря себе: «Тогда мы можем поговорить». – Я скучаю по всему.
«Все» подразумевает маму. Забавно, что мы не можем просто произнести эти слова вслух. Печальный факт. Некоторые слова сказать сложнее, и неважно, если они более правдивые.
– Можешь поверить, что в ноябре тут больше тридцати градусов? Это просто неестественно, – говорит отец и усаживается на пол, прислонившись к секции «Как разбогатеть быстро», с согнутыми перед собой коленями. – Никогда бы не подумал, что буду скучать по холоду, хотя на самом деле нет. Но эта погода… она просто невыносима. И пицца отстойная. Пицца не должна быть безглютеновой. Это неправильно.
– Ко многому нужно привыкнуть, – осторожно отвечаю я.
Следует ли мне сказать ему больше? Должна ли я поднимать эту тему? Сказать: «Пап, ты перевез нас, даже не спросив меня. Просто закинул меня в новую школу, новую жизнь, сказав «Та-да!», и оставил на растерзание волкам».
Но я молчу. Пусть он делает первый шаг.
– Послушай, я знаю, было трудно. А я был так увлечен тем, что пытался приспособиться к новой жизни, сделать все возможным для нас, что забыл про свой отцовский долг. Думал, будет проще. Все. Я был наивным. Или отчаянным. Да, наверное, последнее. Не наивным, а отчаянным.
Он обращается к книжным полкам перед собой, к секции для детей, расположение которой мне всегда казалось несколько странным и таким типичным для ЛА. Деньги прямо напротив детей. Отец смотрит на обложку книги о карандашах, которые объявили забастовку: основным цветам надоело работать на износ для своего владельца.
Я пожимаю плечами. Хотелось бы мне вести этот разговор на бумаге или, еще лучше, в телефоне, обмениваясь сообщениями, как с НН. Тогда было бы намного проще и понятнее. Я бы сказала именно то, что хочу сказать, и даже если у меня не получалось бы подобрать правильные слова, то я правила бы свои сообщения до тех пор, пока они не стали бы именно такими, какими я хочу их видеть.
– Ты хочешь переехать обратно в Чикаго? Если да, тогда давай переедем. Мне бы не хотелось, чтобы ты жила у Скар. Мы снимем дом или квартиру, ты сможешь окончить школу, а потом я перееду обратно в ЛА, когда ты пойдешь в колледж. Если ты не против, конечно. Мы с Рейчел с этим разберемся. Ты самое важное, что у меня есть в этом мире. И если несчастна, тогда и я тоже. Знаю, в последние несколько месяцев тебе казалось, что это не так, но это правда.
Вспоминаю последние выходные. Скар с Адамом, и ее новая жизнь проходит без меня. Мы все уже двигаемся дальше, и переезд обратно в некотором роде всего лишь движение в обратном направлении. Там нет мамы, и, думаю, воспоминания портативны до тех пор, пока они хранятся в нашей памяти. Конечно, в Чикаго я никогда бы не чувствовала себя униженной, и это огромный плюс, но Джем не настолько ужасна, чтобы заставить меня бежать из штата.
Я думаю о той жизни, которую выстроила в ЛА. О НН и Итане, а может об НН/Итане, Дри и Агнес, и даже о Тео. Ну и, наверное, о Лиаме. О том, как миссис Поллак сказала, что я одна из ее ярких учеников, и это большой комплимент, учитывая тот факт, что я хожу в школу, которая ежегодно отправляет пять детей в Гарвард. Вуд-Вэлли может и переполнена богатыми ублюдками, но в ней также есть прекрасная библиотека, я работаю в книжном магазине и читаю поэзию на уровне колледжа с парнем, который цитирует ее мне. Странным образом, благодаря Рейчел, ЛА превратился в рай для ботаника.
Я думаю об улыбке Итана, о том, что хочу видеть ее каждый божий день. Нет, я не хочу переезжать в Чикаго.
– Неа. Конечно, я постоянно вспоминаю Чикаго, и в эти минуты все, чего мне хочется, это вернуться домой, но злюсь я не поэтому. Я все равно там уже не чувствую себя как дома. Просто, понимаешь…
Слеза застилают глаза, и я перевожу взгляд на кассовый аппарат. Кнопка «9» совсем истерлась. Ненавижу себя за то, что не могу подобрать правильные слова.
– Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной на любые темы, да? Я не хочу, чтобы ты когда-либо чувствовала себя одиноко.
И после этих слов я наконец-то могу высказаться.
– Папа, из-за тебя я, если можно так сказать, стала сиротой. Будто потеряла вас обоих, также как и Скар. Ты оставил меня разбираться со всем в одиночку. – Ну вот и все. По большей части. Возможно, Скар права. Я круче, чем себе это представляла. – Ты хоть представляешь, как мне было одиноко? Не сейчас. Сейчас я в порядке. Хотя не так давно мне казалось, что у меня нет никого в целом мире. А ты каждый вечер уезжал с Рейчел или уединялся с ноутбуком. Я не говорю, что ненавижу ее, речь не об этом. На самом деле я ее не знаю. Думаю… Поблагодари ее за билеты, пожалуйста.
Я прерываюсь и делаю вдох. Конечно же, мне нужно самой поблагодарить Рейчел, так я и сделаю.
– Просто… я переехала в этот дом, и мне досталась та странная комната с гигантскими картинами на стенах, будто их нарисовал какой-то третьеклашка. В чем их прикол? В любом случае, дело не в картинах и даже не в мыле с этой странной монограммой, от которого мои руки так приятно пахнут, как-то незнакомо, но приятно. Эта комната не моя, понимаешь? И просто… это отстой, пап. Я имею в виду полный отстой, – выпаливаю я.