Страница 5 из 10
-18-
Часы Рона сигналят 23:00, когда они подходят к пересечению Мэйн-стрит и 12-ой улицы. Они с Джессикой дрожат от холода, снег не перестаёт идти, и за его стеной почти ничего нельзя рассмотреть; лишь смутные очертания зданий и витрин в тусклом свете фонарей.
- Мы так и умрём, если останемся здесь, - говорит Джессика, клацая зубами.
Рон оглядывает улицу. Сейчас на земле лежит почти тридцати сантиметровый слой снега, следы машин полностью заметены. И на дороге, и на тротуаре - везде - лишь гладкий, ровный слой снега.
- Рон?
Ему кажется, что краем глаза в квартале отсюда он видит движение - фигура, одетая в белое.
- Рон! Я сейчас до смерти замёрзну, стоя здесь...
- У меня идея.
Они переходят улицу и идут на юг по тротуару.
- Рон, я уже не чувствую ног.
- Тогда тебе повезло. Мои просто горят от холода.
Через четыре квартала они пересекают 8-ую улицу, и Рон останавливается у навеса с надписью «Любое Снаряжение». Снег залепил некоторые буквы, поэтому не все слова на витрине угадываются.
- Почему мы сюда пришли? - спрашивает Джессика.
- Если мы не скроемся от этой стихии, то умрём. Мне кажется, лучше вломится в магазин, чем в частный дом, я прав, советник?
Она смотрит на него, как на сумасшедшего.
- Милый, а получше идеи у тебя нет?
- Нет.
- Тогда смотри по сторонам и молись, чтобы в этом магазинчике не было сигнализации.
Рон поднимает продолговатую хромированную урну с сигаретным пеплом и окурками внутри, поднимает её на уровень плеч и бежит к стеклянной витрине. От первого же удара урна пружинит, отскакивает обратно на засыпанный снегом тротуар, а стекло остаётся целым и нетронутым.
Рон снова поднимает урну и снова ударят по стеклу, и на этот раз по нему идёт паутинка трещинок, которая постепенно распространяется на всю высоченную витрину. Тогда Рон отходит назад и швыряет девяти килограммовую урну в потрескавшееся стекло.
Она пробивает витрину, и стекло рассыпается мелкими осколками.
Рон и Джессика стоят секунд десять с закрытыми глазами и ждут.
Наконец, она говорит:
- Сигнализации нет.
- Или она отключена из-за отсутствия электричества.
-19-
Они пролазят через витрину магазина и идут мимо кассы. В дальнем углу Рон замечает тёмные фигуры, и у него застывает кровь в жилах и перехватывает дыхание.
- Что такое? - спрашивает Джессика.
- Ничего.
«Просто три манекена в рыболовных костюмах».
Они проходят мимо прилавка с оборудованием для скалолазания и ледорубами.
У дальней стены с потолка свисают спальные мешки в окружении рюкзаков с внешней и внутренней рамой.
Они проходят через заднюю дверь в узкий, мрачный коридор. Джессика пробует открыть дверь в ванную комнату, но та не поддаётся.
- Чёрт.
- Тебе нужно в туалет, милая?
- Ага.
- Можешь присесть прямо перед кассой.
- Рон, ты прям как ребёнок.
Они возвращаются обратно в магазин.
- Вот оно, - говорит Рон.
- Где?
В темноте почти невозможно рассмотреть, но в середине комнаты, между стеллажами со слишком дорогими рубашками с эмблемой Патагонии и пуховиками с надписями «Колумбия» развёрнута демонстрационная поляна: у костра кругом сидят манекены в сандалиях и майках, готовят еду на походной газовой плите, а за их спинами поставлена двухместная палатка.
Рон и Джессика расшнуровывают обувь, вылазят из мокрых пуховиков и штанов и забираются в палатку, где ложатся в спальные мешки.
Пару минут они колотятся от холода, а потом Рон начинает замечать признаки согревания: ползание мурашек по конечностям и горящие огнём обветренные и обмороженные щёки.
- Согреваешься? - спрашивает он.
- Потихоньку.
Он подтягивается в своём мешке ближе к Джессике, пока не ощущает её тёплое дыхание на своей щеке.
- Болит?
- Хватит спрашивать.
- Прости, я врач, у меня это вошло в...
- Ты пластический хирург.
- Ну, да...
- Слушай, я не это хотела сказать. Это всё из-за боли.
- Просто давай думать, что, спустя долгие годы, мы будем вспоминать эти события и...
- Ты издеваешься?
Они лежат в темноте, прислушиваются к глухому завыванию ветра, проносящегося сквозь развитую стеклянную витрину.
Наконец, Джессика садится и говорит:
- Не могу заснуть. Рон, я очень хочу пить. Из-за того вина и этих долгих блужданий... У меня явно обезвоживание.
- Ладно, видела котелок, что стоит у того искусственного костра?
- Да.
- Возьми его, выйди на улицу и набери снега. И плотно утрамбуй его. Я пока посмотрю, смогу ли разжечь ту походную плиту.
-20-
До того, как Рон стал пластическим хирургом тринадцать лет назад, он был заядлым туристом. Проводил бесчисленные выходные в Каскадных горах и даже во время учёбы в медицинском умудрялся выкраивать каждый месяц по неделе для похода в горы.
Пока Рон стоял в темноте у фальшивого костра и пытался разобраться с газовой походной плиткой, он осознал, сколько всего изменилось за прошедшее десятилетие. Ему потребовалось минут пять, чтобы выяснить, куда крепить красный баллон с газом.
Он прикручивает баллон и слышит, как Джессика залазит обратно через разбитую витрину и проталкивается мимо вешалок с одеждой.
- Как дела? - спрашивает она.
Он зажигает спичку и подносит её к горелке.
Плита загорается.
Когда огонь начинает угасать, пожрав малую толику пропана, Рон открывает вентиль газа на баллоне, и ленивое рыжее пламя превращается в глухо ревущее синее.
- Ставь сюда.
Она ставит котелок на плитку.
- Надо взять три бутылки из-под воды - я видел их у рюкзаков - и наполнить водой. Чтобы заполнить этот котелок, нам понадобится много снега.
Пока Джессика идёт за следующей порцией снега, Рон садится рядом с одним из манекенов и следит за плитой, регулируя огонь и помешивая пластиковой ложечкой снег.
Понадобилось чуть больше времени, чем Рон рассчитывал, но вскоре у него получается пол котелка растопленного снега. Он сливает его в бутылку, которая раньше принадлежала милому белокурому манекену в обтягивающей розовой спортивной майке.
- Джесс, ты ещё долго? - кричит он.
Проходит минута.
Он натягивает куртку и мокрые, промёрзшие ботинки.
Он выключает плитку, поднимается и идёт к входу в магазин мимо кассового аппарата к разбитой витрине.
В разбитое стекло залетает порывами ветер.
Рон выходит на тротуар.
- Если ты здесь, Джесс, я с тобой разведусь к чёртовой матери, потому что это абсолютно не смешно...
Никакого ответа. Лишь тихое шуршание падающих на его куртку снежинок.
Рон видит три бутылки из-под воды, лежащие в снегу, и замечает несколько дорожек следов, ведущих к тротуару.
В шести метрах впереди всё скрывает тьма и снег.
Наручные часы сигналят полночь. На мгновение Рона накрывает ужас, такой сильный, что мужчину вот-вот вырвет, но он заталкивает это давно не возвращавшееся ощущение в забытый уголок разума. Последний раз оно посещало его в годы учёбы на медицинском - тогда он часто просыпался по ночам в холодном поту, убеждённый, что у него не хватит способностей удержать равновесие в горах.
-21-
В морозной, снежной тишине Рон идёт по тротуару. Щёки снова начинают гореть. В правой руке мужчина сжимает пугающего вида ледоруб с всё ещё болтающейся на лезвии этикете с ценой.
Он не раз спал на природе в пустынном Национальном парке Каньонлэндс или у подножия Денали. Осенние ночи на Аляске были тихими (когда, наконец, замолкают москиты), и ему не раз казалось, что он слышит далёкое жужжание звёзд, похожее на работающую турбину.