Страница 13 из 15
Памяти Юлии Друниной
Поэтесса выбрала смерть,правду выдохнув с бабьей силой.«Не хочу, не могу смотреть,как летит под откос Россия».Этим вот пронзительным стихомпопрощалась с жизнью поэтесса.Не было решеток за окном.А напротив – не было Дантеса.Им, дантесам нынешним, тогдабыло не до всяких там поэтов…Их влекла другая маета —как бы пристрелить страну Советов.Целились они уже давно.К гонорару в долларах тянулисьне напрасно. Все предрешено.И они – увы! – не промахнулись.Начались парады параной.Развлекалка. Грабежи. Насилье.И недаром вместе со странойи ее поэзию убили.Ну, куда уж Друниной теперь…Многих наших воинов забыли.Половодье нравственных потерь…У талантов обломали крылья…Глав сменили всюду и везде.И издательства – не исключенье.В этой либеральной чехарденачалось стихов искорененье.Вот и всемогущий интернетсдали ловкачам и графоманам.Прекратился строгий худсовет,и редактор сообщил вчера нам:«Да, пришлось поэзию прикрытькак не приносящую дохода,прекратить и бардовскую прыть.Жизнь другая. И другая мода.В моде нынче – секс да криминал».И редактор говорит учтиво:«Наш формат – заокеанский бал.И судьба – не нашего разлива».А стихи поэтов о войневспоминать и вовсе не пристало…Виновата Друнина вдвойне,что страну от недругов спасала.От себя и фронтовых бойцовДрунина отчаянно и резконаказала новых подлецовэтой высшей мерою протеста.Выдохнув прощальные слова,став опять пленительно красивой,смерть себе на помощь позвала,чтоб не видеть гибели России,чтоб не ведать гибели стихов,гибели писателей-пророков,чтоб страна непревзойденных словоставалась честной и высокой.Не сошлось. Не сбылось. Не сбылось.С гибелью смирились молчаливо…Воскресили не добро, а злость.Возродили пошленькое чтиво.В наших душах потушили свет.Пустота. Апатия. Усталость.Долгий список «горестных замет».А в столице рыночной осталосьвсе святое, светлое забыть,тротуары плиткой замостить,все следы трагедий замести,снова опозорить поэтессу,Пушкина, как Горького, снестии поставить памятник Дантесу.«Костлявых букв бунтующая плоть…»
Костлявых букв бунтующая плотьиздревле жизнь людей преображала.В каких бессмертных фразах бушевалакостлявых букв воинственная плоть!Какая глина и какой раствориз грозных букв гекзаметры лепили,провозглашали славу и позори сумрачные души бередили!Рождалась совесть, низвергались троны,протягивался ближнему ломоть…Взрывалась над землей, подобно грому,костлявых букв таинственная плоть.И обретали славу городаот летописцев. Это означалобессмертье букв. Их кость была твердаи в горле у неправды застревала.Из гласных, из согласных, из литыхслова слагались, что покрепче стали.Они стояли в книгах насмерть. Ихкостьми держались гордые скрижали.…Когда и мы кирпичики кладеми ставим в строй словечки по ранжиру,быть может, мы натуру предаем,магнитофоном заменяем лиру.Мы можем острой рифмою сверкнутьи щегольнуть концовочкой небрежной,не обнажая – прикрывая сутьцветастой современною одеждой.Не лен, а так… синтетика, лавсан.Пишу, чтоб никого не задевало.Но чую: приукрашенным словамрастет сопротивленье матерьяла.«Ценя безмерно собственное „я“…»
Ценя безмерно собственное «я»,мы не выносим мнения чужогои говорим порою: «У-у, змея!» —на каждое критическое слово.Мы проклинаем остроумья яд.И мы в душе считаем неприличным,когда тебя не хвалят, а бранят,когда твой друг колюч и ироничен.Спроси седых и мудрых докторов,зверей, свои врачующих болезни, —не бойся змей, коль хочешь быть здоров.В определенных дозах яд полезен.Новые мизансцены
Снова модерн на подмостках.Всюду – сюрпризы тебе:в космос уносится Тόска,Астров – агент КГБ.В джинсы одета Одетта,Гамлет и вовсе раздет.Улицы Горького нету,площади Пушкина нет.Имидж сменили заводы,а имена – города.Вот и летят самолетысами не знают – куда…