Страница 3 из 26
Второй, совершенно новый, еще не вполне осмысленный фактор – наступление глобализации, которая носит тотальный характер, изменяя не только формы политической или экономической жизни, но и мировоззрение, образ жизни и культуру целых народов.
Вообще, что такое глобализация? Избегая многомудрых объяснений, на которые бы ушли сотни страниц, скажем кратко: это процесс всемирной экономической, политической и культурной интеграции и унификации, который носит системный характер и охватывает все сферы общества. Это – усиление взаимной связи различных стран, народов и государств.
Казалось бы, что плохого в глобализации? Расстояния стираются, время сжимается, все идет быстрее и бодрее, все в курсе всего, страшную информацию о преследованиях людей и несправедливостях теперь больше не утаишь, объем знаний и информации растет в геометрической прогрессии. Разве плохо?
Однако не все так просто. К примеру, экономисты – те профессионально удовлетворены, анализируя транснациональные финансовые корпорации. И политологи довольны – они надеются на распространение во всем мире демократических институтов: мол, рано или поздно демократия победит повсюду, оставив тоталитаризм в прошлом. А вот культурологи откровенно сокрушаются, наблюдая повсеместную американизацию, утрату собственной «изюминки» в национальных культурах, даже угрозу разрушения традиционных этнических культур.
Нам же интересно: как в новых условиях глобализации себя чувствует самобытная русская цивилизация, как и насколько изменится самосознание разных народов, в том числе и русских? Ведь именно в России глобализация проявилась особенно неожиданно и разрушительно. Почему?
Во-первых, в России после всех пережитых катаклизмов резко снизилась сопротивляемость общества. Поэтому в русскую жизнь глобализация вошла особенно легко и разрушительно, почти не встречая сопротивления.
Во-вторых, именно в России возник странный симбиоз глобалистских тенденций с традиционными архаическими формами государства, что придает причудливый, можно даже сказать, экзотический характер российской ситуации.
Рынок и глобализация – два этих вместе взятых вектора развития новой России – сказались на резком изменении самосознания русских, на том, что происходит в их головах. Эти изменения настолько впечатляют, что некоторые аналитики говорят о наступлении новой цивилизации (не вполне русской), о полной смене (замене) русской ментальности и, что русские теперь – не вполне русские, поэтому отцы не понимают своих детей, а тем более деды – внуков.
И для этого есть основания. События последних лет в России заставляют задуматься о том, что прежняя реальность стремительно уходит в небытие, и каждый житель России болезненно ощущает это на себе. В каком-то смысле новизна последних лет воспринимается даже более остро, чем «ветер перемен» и новизна конца 1980-х и 1990-х годов. Тогда было время идеалистов и романтиков, которые рвались в новую, пусть даже неизведанную жизнь. «Перестройка», либерализм, демократия, свободные рынки и прочее – все это так или иначе уже существовало в мире, и все это очень хотелось примерить на себя. Казалось, что еще чуть-чуть – и настанет новая прекрасная жизнь, как в «цивилизованных» странах.
А произошло нечто нежданное, совершенно новое, что не вписывается в известные образцы и потому – пугает. На наших глазах качественно меняется вся система общества, вся система ценностей, меняется и место человека в ней, меняется сознание людей. И не всегда эти перемены радуют.
Например, Московское царство с XVI в. росло и развивалось, постоянно увеличивая свои территории, прирастая ровно на одну Голландию – каждый год, причем с ростом населения. А теперь мы видим, что перед лицом демографического «русского креста» через 20–30 лет Россию будет населять 80—120 млн человек, совсем как в Германии. В дальнейшем ей предрекают также и сокращение территорий – чуть не до Урала. Как же перед лицом таких перспектив оставаться оптимистом?
Современная Россия выросла из ХХ века. Это был труднейший век в ее истории. На протяжении только одного столетия дважды рухнули режимы: в 1917 и в 1991 гг. Причем оба раза Россия рухнула в три дня, и оба режима как ветром сдуло. А в 1990-х годах в России произошла «антропологическая катастрофа» (поэт И. Бродский). Среди граждан России случилось невероятное количество убийств и самоубийств. Не забудем и вымывание качественной элиты, и разграбление природных богатств, и утрату исконных российских территорий. Даже при всей русской непритязательности половина россиян считают, что они сейчас живут в отсталой и бедной стране. А в международных рейтингах достижения власти выглядят еще более скромными. Например, по «индексу счастья» Россия – на 108-м месте (всего их 143).
Как в новых условиях мы изменились? Что с нами стало? Что позволяет нам быть и оставаться народом, а не толпами людей без роду и племени? – Таковы главные вопросы этой книги.
Кошелек и взгляды на жизнь
Помня известный со школы марксистский принцип «Бытие определяет сознание», бросим взгляд на кошельки наших сограждан: может быть, такой взгляд поможет понять, что творится в их головах?
Поскольку все наши неустройства – родом из прошлого, отметим, что современное общество России вышло из советского общества, которое считалось единым и монолитным. Не было деления на классы как на группы с разным материальным статусом. Деление шло, скорее, по профессиональному признаку: рабочие, колхозники и интеллигенция как прослойка. Конечно, это была только идеологическая схема, реальность была намного сложнее.
В конце ХХ века переход страны от централизованной экономики к рынку буквально перевернул общество: коренным образом изменились система власти и распределение доходов, возникли новые профессии (банкиры, менеджеры, предприниматели, управленцы). Начался процесс расслоения россиян: в 1980-х годах разрыв в доходах составлял 5–7 кратных величин, а через 10 лет он уже составил 20 и более раз. Сейчас же разрыв в доходах населения в мегаполисах, по мнению аналитиков, достигает 40–50 раз.
В итоге в социально-экономической структуре российского общества произошли настолько глубокие изменения, что можно смело говорить о полной смене вектора его развития. Все прежние социальные группы людей (классы) исчезли. На смену им пришли другие, которые все время изменяются, перетекая одна в другую. Ничто еще не устоялось и не застыло окончательно. Можно говорить только о тенденциях.
«Левада-центр» провел ряд опросов в «Курьере» и «Мониторинге общественного мнения», делая акцент не столько на сами доходы, сколько на анализ потребительских возможностей семьи, т. е. на расходы, которые могут себе позволить люди, имея тот или иной доход. Эксперты согласны, что такой подход более корректен. Однако картину это не проясняет, поскольку «данные о доходах населения как бы засекречены, из них можно найти только трехлетней давности» (социолог Л. А. Седов).
Кроме того, запутывают ситуацию и люди с мизерными доходами (по статистике они – на грани бедности), которые при этом являются владельцами дорогих машин, особняков и прочих атрибутов «красивой жизни». И таких – совсем немало. Судите сами: как считают эксперты, расходы наших граждан на 1/3 превышают официальные (показанные) доходы.
Вызывает особый интерес «бедность» наших чиновников, в последние 3–4 года представляющих декларации о доходах. Получается, что большинство из них ведет образ жизни альфонсов: доход им приносят жены, декларации которых скромными не назовешь.
Не вписывается в статистику и огромное количество людей, вроде бы живущих выше уровня бедности, однако судорожно считающих деньги на покупку продуктов питания. Речь идет о бюджетниках.
А к какому классу отнести чуть не 5 млн людей в погонах, которым в одночасье чуть не втрое повысили зарплату? И еще 6 млн чиновников, которые тоже практически ничего не производят? А если к ним еще добавить работников различных коммунальных служб (формально они принадлежат к коммерческим структурам) – это еще полмиллиона людей, перекладывающих бумажки с места на место. В сумме это почти 12 млн человек (чуть не 1/2 трудоспособного населения страны!), в чьи кошельки, а тем более в головы заглядывать непросто.