Страница 2 из 26
Говоря о русской ментальности, будем опираться на идеи о психологических типах великого психолога Карла Густава Юнга. Во-первых, он – общепризнанный в мире авторитетный ученый. Во-вторых, его идеи о сути этнической ментальности помогут не утонуть в противоречивых частностях нашего национального характера, ограничиться главным.
В понимании Юнга психологические типы – это особый способ организации психики множества людей (народа). Он подчеркивает, что эти качества народа напрямую не зависят ни от политики, ни от экономики, а являются врожденными, накопленными миллионными повторениями, жизнями многих поколений. Эти качества психики существуют в бессознательной форме и проявляются в национальных архетипах – мифах, легендах, вере и культуре любого народа. Ментальность народа даже порой называют его «психогенетической программой». Эта теория приводит к пониманию, что судьба каждого из нас уже от рождения (!) в большой степени запрограммирована – нашей историей, страстями наших предков, нашей культурой и даже (!) нашим климатом.
Не все принимают эти идеи. Одни согласны, что культурные и психологические особенности людей напрямую зависят от этнических особенностей. Многие политики и экономисты в СМИ, рассуждая о безобразиях русской жизни, любят щегольнуть научным словом «менталитет», которое словно освобождает от объяснений и долгих рассуждений. «Что тут поделаешь? – Менталитет». Так им легче сваливать вину за собственные ошибки на население и его «дикий менталитет».
Другие же убеждены, что национального характера в природе не существует, что национальное самосознание – нечто стыдное, устаревшее, немодное, что-то вроде атавизма, пережитка, от которого надо постараться избавиться, чтобы стать «гражданином мира».
Все это крайности воззрений людей не очень любопытных. Объяснять все странности русской жизни только «менталитетом», равно как и не замечать в упор национальные особенности разных народов, – значит обеднять нашу жизнь, запутывать, не давать перспективы. Предлагаю говорить о русской ментальности как интегральной характеристике русских людей, которые живут в русской культуре, имеют особый способ восприятия мира, свои жизненные ценности, свои особые формы бытового и социального поведения.
Сразу договоримся, чтобы избежать путаницы в терминологии. Мы будем говорить о «русском самосознании», «русской идентичности» и «русской ментальности», как бы это ни пугало тех, кто ограничен боязнью «национального вопроса». Путаница «русского», «российского» или (еще хуже) «русскоязычного» усложняет проблему, затуманивает ясные ответы.
Русские — это культурное и этническое ядро населения всей России (82 % – 116 млн из 142), основа русской цивилизации. В России существует удивительный феномен: на ее огромном пространстве живут бок о бок народы, сохраняющие свою идентичность и в то же время имеющие черты русского человека. Все знают, что Осип Мандельштам – еврей, Фазиль Искандер – наполовину перс, наполовину абхазец, Георгий Данелия – грузин. Они от своей этничности и не отказываются, но в жизни проявляют черты русского человека: говорят по-русски, создают свои произведения на русском языке, любят Россию, переживают за нее.
Русский — это даже не столько название национальности, сколько обозначение общих черт и свойств характера, мировоззрения разных народов, проживающих в России. Русский – это тот, для кого русский язык является родным, кто думает по-русски, кто отождествляет себя с русской культурой, кто любит Россию. Русский язык – средство общения всех народов любой национальности в России.
Россияне – это официальное название жителей России, которые могут быть как русскими, так и представителями любого другого из 146 этносов, населяющих нашу страну. Однако название «российская нация» – бессмысленно. Вброшенное в русский лексикон слово «россиянин» – искусственно, не имеет смысла: никто не видел и не слышал «россиянина», такого человека не существует. Это слово можно использовать, только ведя разговор о жителях государства Россия.
Напомним, что, по теории К. Г. Юнга, основные характеристики русского архетипа сложились как «русский характер» на протяжении последних четырех-пяти веков. В нем проявились такие качества, которые у других народов были выражены менее ярко, что и позволило говорить об особенностях «русской загадочной души». Благодаря своим качествам наши предки безоговорочно выделялись среди иных народов: например, своей общительностью, эмоциональностью, привязанностью к идеям, доверчивостью (порой излишней), тягой к мистике. И, в то же время, русских порой упрекали в недостатке практических способностей, в нелюбви к размеренному и монотонному труду, в негибкости в отношениях с людьми и излишней прямолинейности.
Конечно, веками передаваясь из поколения в поколение, ментальные особенности русских не оставались неизменными. В них постепенно усиливались или ослаблялись какие-то качества. Сильным «активатором» этого процесса стала советская система, которая, к примеру, искажала, а то и стирала такие русские качества, как коллективизм и религиозность, толкала русских к проявлениям конформизма и общественной пассивности, усиливала неуважение к праву (отсюда наш правовой нигилизм) и собственности. Советский период истории снизил у русских их витальную силу, энергию. Из ХХ в. они вышли значительно ослабленными и в чем-то деморализованными.
Однако в целом генетическая устойчивость русского типа сохранялась, поскольку не менялась его основная база – наследственность. Это придавало психическому складу всех россиян сходство, инерцию и большую прочность. Это довольно долго помогало им сохранить свою неповторимость в постоянно меняющемся мире. «Матрица» поведения московита XIV в. совпадала во многом с действиями наших современников.
Так продолжалось довольно долго, пока не сошлись в одной точке и почти одновременно два разнонаправленных процесса: смена политико-экономических отношений и глобализация. И тогда многое стало рушиться: устоявшиеся веками качества русской ментальности начали на наших глазах деформироваться, стираться, тускнеть, но в то же время в ней проявились новые свойства.
Система экономических отношений изменилась, когда в августе 1991 г. Россия признала ориентацию на построение коммунизма тупиковым, утопическим путем. Наступила эпоха свободного рынка. «Можно делать все, что не запрещено». То, за что раньше можно было угодить за решетку, стало делом престижным и повсеместным. Победила идея потребления: иметь и тратить как можно больше. Это перевернуло сознание русских.
Казалось бы, налицо перемены к лучшей жизни – свобода! живи да радуйся! Однако опрос «Левада-центра» в 2010 г. отметил негативное отношение жителей России к перестройке: объявленная в 1985 г. политика перестройки принесла России больше вреда (57 %), чем пользы (27 %).
По мнению опрошенных людей, «если бы в стране не началась перестройка, то жить в стране, пусть медленно, но становилось бы лучше», «удалось бы избежать тяжелых конфликтов и потрясений, сохранить единую великую страну (32 %). И в два раза меньше тех, кто считает, что «СССР все равно утратил бы статус великой державы» и «нарастание противоречий внутри страны все равно разрушило бы ее».
Таков глас народа, как бы мы к этому ни относились. И сегодня в России только ленивый не говорит о «тупиковом векторе» развития страны, о том, что вместо «еврокапитализма» здесь выращен олигархический урод, паразитирующий на природных ресурсах. Нынешняя Россия – заложница сырьевой олигархической группировки. Об этом говорили даже такие ненавистники России, как З. Бжезинский и е. Бальцерович (польский «Гайдар») на Ярославском форуме 2010 г.
Таков первый вектор развития современной России. Он скорее удручает, не оставляя надежд на рывок в развитии страны.