Провидица

Подобный ритуал прошли уже все, кто склонился перед князем, вольно или невольно. Гудваль, сейчас стоявший во главе рати Корвеля и имевший грамоту, утверждавшую его в правах доверенного князя, так же продолжал опутывать клятвами сдавшихся лассов и их воинов.

— Наконец-то, — выдохнул отец Бальдур, когда последний ласс проговорил последние слова обета верности, приложился губами к знаку Святых и покинул тронный зал. — Сейчас бы испить кубок доброго хмельного напитка, — с намеком произнес служитель.

— Терпи, — ответил ему князь. — Когда все будет окончено, удалишься от людей и предашься греху возлияния. Сейчас же мне ненужно, чтобы мой служитель ползал по дворцу на карачках и лапал женщин за коленки.

— Напраслину возводишь на безвинную голову, — оскорбился отец Бальдур, захлопывая Книгу. — Святые будут недовольны жестокосердием…

— Святые будут недовольны, когда их служитель начнет орать дурным голосом: «Покайтесь!», — отчеканил Гален и сошел вниз. — Не зли меня, Бальдур.

— Как пожелает мой господин, — тяжко вздохнул служитель. — Однако же…

— Святые говорят устами своего избранника, — подмигнул ему Корвель и направился к дверям.

— Научил на свою голову, — проворчал Бальдур и последовал за князем, продолжая бурчать. — Больше ни одной умной мысли не выскажу, дабы они после против меня же не обернулись. Пошлите, Святые, мне кротости и смирения, ибо обижен я злонамеренно и не по праву, а лишь по недомыслию и несправедливому оговору…

— Отец, не ворчи. Как все закончится, я тебе бочку лучшего напитка подарю, — усмехнулся Корвель, первым покидая тронный зал.

— Только на это и уповаю, — возвел глаза к потолку страдалец и тяжко вздохнул.

Князь, велев беспокоить себя лишь в случае крайней надобности, вошел в покои и прямиком направился в умывальню, где уже не в первый раз сменили остывшую воду. Он разделся и лег в купель, изо всех сил отгоняя мысли о Кати, волновавшие не только душу, но и тело. Гален закрыл глаза и не заметил, как задремал. Ему снились ласковые руки лаиссы, гладившие его волосы, скользившие по плечам, спускавшиеся на широкую грудь…

— Воробышек, — улыбнулся князь и ответил на жаркий поцелуй.

Сон оказался жарким настолько, что тело, изголодавшееся по женской ласке, живо откликнулось на него. Тихий женский стон ласкал слух, и Гален с обожанием смотрел на личико лаиссы, еще более прекрасное в охватившей девушку страсти. Мужчина с упоением ласкал девичье тело, нависшее над ним, и наваждение сна ярко рисовало ему аромат цветов и прерывистое дыхание, обжигавшее его шею.

— Гален, — простонала Кати, оседлав его бедра, и ладони Корвеля осторожно обхватили талию девушки.

Он устремился ей навстречу и глухо застонал. Имя лаиссы Альвран сорвалось с приоткрытых уст князя… И с последним движением его бедер сон отпустил мужчину. Он распахнул глаза и вскрикнул, встретившись со взглядом карих глаз черноволосой женщины, сидевшей на нем.

— За каким Нечистым, — хрипло спросил Гален, глядя на знакомое лицо одной из королевских жемчужин.

Женщина потянулась к нему, радостно улыбаясь.

— Я так тосковала по тебе, добрый господин, — произнесла она и охнула, когда широкая ладонь уперлась ей в грудь. — Господин?

— Уйди, — глухо ответил Корвель.

— Мой господин, это же я, ваша ласковая Лорна, — сказала она, с мольбой протягивая руки. — Я так горевала, когда король сказал, что вас казнят…

— Прочь! — заорал князь. — Пошла прочь! Барт!!!

Даги ворвался в умывальню, когда господин уже выбрался из широкой купели, у ног его застыла плачущая обнаженная женщина, но лицо князя искажала ярость, а не наслаждение.

— Кто впустил?! — прогремел Корвель. — Убрать! Весь королевский курятник убрать отсюда! Пусть отправляются по домам, здесь они больше не нужны!

— Господин! — надрывно вскрикнула Лорна, но Корвель стремительно покинул умывальню, рявкнув. — Воду сменить!

Даги вывел женщину, слуги заметались, исполняя повеление господина, а гнев все не утихал. Князь мылся быстро, ожесточенно отмывая себя и проклиная ту, кому благоволил, когда был гостем на королевских увеселениях. Лорна появилась во дворце года четыре назад, испуганная девушка, беспрестанно плакавшая и молившая отпустить ее. Сеймунд сорвал цветок ее девственности и отправил в общую опочивальню.

Гален, тогда не особо настроенный на утехи, налил рыдающей девушке хмельного напитка, просидел с ней в удалении от лассов и других жемчужин, выслушивая сбивчивый рассказ Лорны о том, как ее забрали перед самой свадьбой, дав отцу десять золотых. Потом девушка захмелела и, проникнувшись доверием к доброму господину, позволила усадить себя на колени и дарила несмелые ласки. Впрочем, дальше поцелуев дело так и не пошло. Гален не принуждал ее, позволяя делать только то, что хотелось новой пленнице короля.

А когда он увидел ее в следующий раз, Лорна была уже более опытна. Она не обливалась слезами, но горделиво показывала новые сережки — подарок венценосца и восхваляла его доброту и щедрость. Но предпочтение отдала сайеру, проведя в его объятьях всю ночь, стараясь угодить и шепча, что она думала о нем и скучала. То, что Лорна влюблена в него, Корвель знал и относился к этому с доброй снисходительностью, балуя ее небольшими подарками, если появлялся при дворе. Но произошедшее сегодня взбесило князя настолько, что он готов был удавить «жемчужину», но сдержался. Воевать с женщинами — последнее дело. А вот наказать того, кто впустил ее…

Приведя себя в порядок, убрав с лица поросль и одевшись, Гален покинул покои. Он остановился перед своими охранниками, тут же спрятавшими глаза. Это подсказало, что ратники уже получили выволочку от Даги, но князю этого было мало.

— Кто позволил допустить ко мне шлюху? — чеканя слова, спросил Корвель.

— Господин, — один из мужчин рискнул поднять глаза, — женщина красивая, а вы уже умаявшись в походе… Мы подумали, что она поможет вам расслабиться.

— Мы ее проверили, — вклинился второй. — Ни ножа, ни яда, ни удавки, у нее ничего не было, и мы решили…

— Да мы хотели угодить…

Удар княжеского кулака сбил ратника с ног, и рев его сотряс стены королевского дворца:

— Я давал повеление?! Я говорил, что мне нужна шлюха?!

— Господин, — второй ратник упал на колени и тут же захрипел, получив удар ногой.

— Барт! — Даги, измотанный не меньше господина, появился по первому зову. — Этих выпороть, а мне на стражу ставь проверенных воинов! — рявкнул князь и направился в сторону крыла, где жили «жемчужины».

Женские вскрики он услышал еще издалека. Прибавив шаг, Корвель преодолел расстояние и вошел в двери, с гневом рассматривая своих воинов, развлекавшихся с кричащими женщинами.

— Сгною! — заорал Гален. — За каким Нечистым тут происходит?!

— Господин, по законам… — начал один из воинов, и кулак князя впечатался в его лицо, ломая нос.

— Мы на земле Валимара! — прорычал Корвель. — Разве я дозволял разорение взятых замков? Разве было вам позволено насилие над женщинами в них?!

— Но это же шлюхи, господин, нам сказали, — фразу второй ратник заканчивал сипя, когда пальцы князя сжались на его горле.

— Это валимарки, — ледяным тоном отчеканил Гален, откидывая мужчину в сторону. — Кто еще хочет возразить?

Желающих не нашлось. Ратники спешно покидали половину «жемчужин», стараясь не глядеть на взбешенного господина. Корвель проследил за ними взглядом и повернулся к всхлипывающим женщинам.

— Всем собрать скарб и к утру покинуть дворец, — велел он.

— Но куда мы пойдем? Как мы будем жить? Кто о нас будет заботиться? — посыпались на него вопросы.

Гален взметнул брови и возмущенно оглядел женщин:

— Совсем разума лишились от королевских игрищ?! — сердито вопросил он. — Сеймунд вам столько золота и украшений давал, что иному лассу такие богатства не снились. Кто о них позаботится! Благородные лаиссы не столь привередливы, как вы! Я сказал, чтобы утром никого из вас здесь не было. Мне сей «ларец» без надобности.