Провидица

Ласс Корвель так же подозвал к себе второго слугу с чашей, смыл с пальцев жир, обтер руки и тоже взглянул на музыкантов. Их было двое. Один перебирал струны лютни, второй играл на флейте. Мужчины увлеклись и уже не обращали внимания на гостей и хозяина. Затем сайер перевел взгляд на Катиль и протянул к ней руку. Девушка ответила удивленным взглядом, но вложила в огрубевшую от постоянного обращения с оружием ладонь свои пальцы. Ласс поднялся с места и потянул за собой лаиссу.

— Что-нибудь повеселей, — велел он музыкантам, прерывая их игру.

— Вы хотите танцевать? — изумилась Кати.

— Сидеть в молчании, пока подготовят купель, у меня нет никакого желания. Это навевает тоску и раздражает, — ответил Корвель. — А вести беседу с остолопом у меня сейчас нет желания.

— Вы больше не гневаетесь на него? — спросила девушка, вставая напротив сайера.

— Гневаюсь. И разговор с моими вассалами, вдруг разом забывшими, на чьей земле они живут, еще впереди, — сказал ласс Корвель. — Но вас, дорогая моя лаисса, это совершенно не должно волновать.

Он приподнял руку, в которой сжимал пальчики Кати, вторую заложил за спину, и пара сделала слаженный шаг. Лаисса Альвран глядела перед собой, приподнявшееся было настроение, опять исчезло. Напоминание ласса, что ей не стоит совать нос в его дела, вернуло девушку к пониманию, что для нее установлены границы, и за эти границы заступать нельзя, иначе это вызовет очередную вспышку гнева.

Вернулся слуга и доложил, что купель готова. Ласс Корвель остановился и указал взглядом на дверь.

— Я приду позже, — сказал он, и Кати с облегчением вздохнула. — Выделите служанок, пусть помогут моей спутнице, — велел ласс хозяину замка и отпустил лаиссу Альвран. — До скорой встречи… Рагна. — Громко закончил мужчина.

Глава 4

Лаисса Альвран поднялась в отведенные им с сайером покои, одни на двоих, и это совершенно не нравилось девушке. Как не нравилось называть чужим именем и чувствовать на себе взгляды, в которых прятались разнообразные чувства: от любопытства, до интереса и насмешки. Сейчас, оказавшись наедине с прислугой, считавших ее ровней, согревавший постель господина, Кати обнаружила, что девушки смотрят на нее… с завистью.

Это изумило благородную лаиссу, не понимавшую, чему можно завидовать в положении наложницы, но, вспомнив, как рьяно отстаивал свою любовницу ласс Корвель, Катиль сделала вывод, что завидуют именно тому, что столь высокородный господин считает безродную женщину себе ровней. Память услужливо подкинула образ Рагны Лёрд, и лаисса отметила, что одета она была, как благородная дама. К тому же ее вольное обращение к лассу говорило, что они на равных. Должно быть, женщина в замке чувствует себя хозяйкой. От этой мысли Катиль стало особенно неприятно. Она не могла себе представить, как будет уживаться рядом с ней простолюдинка, вдруг получившая положение почти супруги удельного ласса.

— Святые Защитники, пошлите мне терпения, — в который раз прошептала она. — Вы свободны, я справлюсь сама, — сказала она девушкам, отпуская их.

Лаисса Альвран хотела избавиться от их неприязненных взглядов, которыми окидывали ее служанки, стоило девушке отвернуться. Две девушки тут же покинули покои, третья издевательски поклонилась:

— Как будет угодно… госпоже, — несмешливо произнесла она и последовала за своими подругами.

— Нечистый вас забери, ласс Корвель, — проворчала Катиль и ушла в умывальню.

Девушка аккуратно коснулась поверхности воды и усмехнулась. Так и есть, служанки не устояли, вода была почти не разбавлена. Самолично отчерпав горячей и добавив холодной, лаисса Альвран с наслаждением опустилась в купель. Впрочем, она не знала, когда появится ласс Корвель, потому не позволила себе слишком долго блаженствовать и, приведя себя в порядок, оделась, жалея о том, что на этом закончилась ее сменная одежда.

В покоях имелась только одна спальня и, как следствие, одна кровать, но она была достаточно велика, чтобы не касаться того, кто будет отдыхать на второй половине. Но подобная вольность показалась Кати чрезмерной, и благородная лаисса перебралась в одну из комнат, где нашла кушетку, и легла на нее, укрывшись плащом.

Катиль Альвран, не смотря на то, что в отчем доме ей на было ни в чем отказа, что касалось ее комфорта, была неприхотлива и незаносчива, за что ее любила прислуга, а отец неоднократно укорял за то, что дочь не спешит пользоваться благами, данными ей правом ее рождения. Кати неизменно обходилась малым. К тому же лишения, которым подвергал ее отец из желания уберечь от простуд, ушибов и прочих неприятностей, приучили девушку спокойно относиться к тому, что имеет и не завидовать тому, кому было позволено больше. Зависть делает человека несчастным, Катиль несчастной быть не хотела.

Она расставила для себя акценты. Есть сайер, бывший выше ее по рождению, значит, кровать должна достаться ему. К тому же он крупней ее, и на кушетке мужчине было бы просто неудобно, потому ее заняла лаисса Альвран. В том, что от ласса Корвеля не стоит ожидать бесчестного поведения, она тоже убедилась. Она не интересовала его, как женщина, и это Кати совершенно устраивало. Да и опасения насчет ее дара и связи с мужчинами так же стало для девушки своеобразной гарантией своей неприкосновенности. Успокоившись всеми этими соображениями, она быстро уснула и уже не слышала, как в покои вошел ласс Корвель.

Мужчина закрыл за собой дверь и прислушался. Не услышав ни звука, он нахмурился и прошелся по покоям. В умывальню дверь была открыта, и в купели все еще оставалась невычерпаной вода. В спальне девушка не обнаружилась. "Если сейчас ее не найду, сверну Маелю шею", — подумал сайер и толкнул очередную дверь. Спящую Кати он даже сразу не заметил, но, услышав тихое сопение, резко обернулся и расслабился.

Усмехнувшись, мужчина с минуту рассматривал девушку, свернувшуюся калачиком под плащом, покачал головой и ушел в спальню, откуда вскоре вернулся с подушкой и одеялом. Осторожно приподняв голову Катиль, суровый ласс подложил ей мягкую подушку, забрал плащ и накрыл одеялом. После этого плотно прикрыл дверь и покинул покои, велев заново подготовить купель.

Дождавшись, когда все будет готово, мужчина быстро помылся и лег на кровать. И вновь он почувствовал неловкость от того, что его пленница сейчас спит на узкой кушетке, отдав ему кровать. Высокородный ласс был не менее неприхотлив, чем лаисса Альвран, и для отдыха ему были не нужны ни толстая перина, ни огромное ложе. Корвель мог выспаться и на жестком полу, вынуди его к этому обстоятельства, но ничего менять уже не стал. Раз благородная лаисса сделала такой выбор, таскать ее по покоям мужчина не собирался.

Постепенно мысли ласса переключились с провидицы на другую женщину, спешившую сейчас навстречу с ним. Корвель закрыл глаза, вызывая в памяти дорогой ему образ. Промедление вновь всколыхнуло недовольство, он скучал по своей светловолосой фее. По ее теплой улыбке и нежному взгляду. И по их беседам, когда Рагна слушала его рассказы, затаив дыхание, и по ночам, где не было место разговорам, только бессвязному жаркому шепоту, наполненному признаниями. Только в объятьях своей феи ласс мог позволить себе расслабиться и стать беззаботным и счастливым.

Невозможность соединить их судьбы в доме Святых Защитников убивало сурового ласса. Но он прекрасно понимал, что по законам королевства, дети, рожденные в неравном браке, все равно останутся непризнанными короной. Бастарды от законной супруги. И после его смерти Удел Корвель отойдет королю, потому что передать их можно только по наследству. Что тогда ждет его детей? Их не оставят ни в замке, ни даже в Уделе, изгнав бастардов бывшего сайера прочь, как и его жену. Они вновь станут никем.

И выход ласс Корвель видел только один — брак с равной себе и законный наследник. Тогда он сможет выделить земли для детей, рожденных Рагной, и обязать законного наследника не трогать незаконнорожденных братьев. Впрочем, почему обязать терпеть? Ласс Корвель видел иное будущее. Он собирался внушить детям уважение и любовь друг к другу, чтобы бастарды были верной опорой законному наследнику. Но беда была лишь в том, что мужчина не желал видеть рядом с собой другую женщину, тем более на своем ложе, даже ради наследника и сохранения Удела за своим родом. И он оттягивал выбор невесты. Ему нужна была бессловесная послушная клуша, воспитанная в почитании и трепете перед мужчиной, чтобы не лезла в его дела и покорно отправилась в дальнее поместье или монастырь, когда выполнит свое предназначение.