Божественный Сангвиний (ЛП)

— Нет! — Выплюнул Аркио и в гневе махнул заблудшим орудием дугой света, разрезая две поддерживающие колоны и сломанную статую. Копье застонало и задрожало.

— Ты не можешь отринуть меня, — грохотал Аркио, — я твой хозяин!

В ярости, густая, отравленная слюна слетела с его губ, и его царственное лицо исказилось. На щеках и лбу появились шрамы, истекая густой, масляной жидкостью, вынося с собой твердые жемчужины черной мутации. Аркио, казалось, не замечал их, когда они извивались и двигались под поверхностью его кожи, перемещаясь подобно зарывающимся жукам.

Секундная ярость отвлекло его, и Рафен воспользовался ошибкой в полной мере. Воткнув новый, серповидный рожок с болтами, брат Аркио кинулся к каменной подпорке и присел, разряжая оружие ревущими вспышками выстрелов. Выстрелы болт-снарядов были настолько быстры, что их шум слился в один трескучий рык. Аркио поднял копье, чтоб отразить их на один удар сердца позже и очередь ударила его в грудь. Раскаленные добела взрывы заставили его, дергаясь, зашататься, толстые болты отрывали длинные осколки от его золотой брони. Разлетались фрагменты керамита и пласстали, оставляя трещины на облицовке из драгоценного желтого металла.

Аркио отреагировал раздраженным рыком и встряхнулся, сбрасывая куски разбитой брони, цепляющиеся за руки и грудь. Через дыры в пластинах пузырились и текли темные жидкости. Порча Штеля больше не пряталась в оковах его плоти. Выпущенный зверской ненавистью, которая бурлила в разуме Аркио, открылся измененный облик космодесантника.

Увидев своего брата, Рафен почувствовал физическую тошноту. Его зловоние сжало чувства Кровавого Ангела, и вид тела, безысходно испорченного Хаосом было оскорблением всего того, за что он сражался. Рафен заставил себя забыть, что какая-то последняя частичка души его кровного брата все еще могла выжить за этим искривленным лицом и снова атаковал.

Аркио ждал его. Крылатая фигура махнула копьем и громоподобным ударом встретила меч Рафена, разрушая лезвие силового орудия. Рафен зарычал, когда почувствовал что его запястье выбито от удара. Шок отбросил его назад, к фрагментам изукрашенного стекла и Аркио встал перед ним во весь рост. Вспышка молнии отразила искривленное лицо в вековом стекле.

— Посмотри на себя, — заорал Рафен, — посмотри, во что ты превратился!

Аркио махнул копьем и разбил стекло вдребезги.

— Глупец, — проревел он, — Я знаю кто я! Я — САНГВИНИЙ!

Рафен пытался увернуться от ударов, которые последует за этими словами, но они опустились на него словно падающие метеоры. Один прошелся через его грудь, ударяясь в броню, второй, тупым концом, с лязгом отправил его на землю. Кровавый Ангел с хрустом врезался в мозаичный пол и каменная кладка проломилась.

Он кувыркнулся в черной пустоте и тяжело упал, выбив из легких остатки воздуха. С распарывающей болью он с хрипом втянул воздух, его зрение затуманилось. Это смерть, задумался он, наконец? Его пальцы нащупали очертания чего-то знакомого, и в полумраке он мельком увидел очертания скелетов. Сотни — но не человеческие. Эти были большими, кряжистыми. Вздрогнув, он понял: удар Аркио отправил его в склеп погибших на Сабиене, где Кровавые Ангелы предавали земле тех, кто защищал планету. На стенах могилы были высеченые из камня космодесантники. В полумраке они возвышались над ним подобно гранитной почетной страже, безмолвные и сильные.

Игнорируя боль, Рафен вскарабкался на ноги. Везде вокруг него были его мертвые братья, покоящиеся веками в этом пустынном, одиноком месте. Единственная мысль прожгла его разум: Я не присоединюсь к ним! От этой мысли по нему пробежала ярость, зажигая в его венах инферно. Сломанный меч выпал из его руки, и он сжал кулак, чувствую, как в него вливается раскаленный гнев. По краям взора загорелось что-то светлое и могущественное, сияние бесконечного совершенства. На одно мгновение он подумал, что Аркио последовал за ним в склеп, но этот свет затмевал свечение его брата даже в его самый могущественный миг. Рафен поднял взгляд и увидел настоящее лицо своего господина, висящее перед ним в воздухе, генетическое родство в его крови говорило само за себя. Видение захлестнуло его, забирая всю боль, все колебания. Сангвиний!

Ярость, такая чистейшая, раскаленная добела, наполнила сердце Рафена и его настигла красная жажда.

СВЕЖАЯ волна завывающих, рогатых чудовищ присоединилась к безумной толпе в наземной схватке, столкнувшись, запели клинки и ружья. Площадь была кипящим океаном красных оттенков, темно-красные дрались против рубиновых, кроваво-красные против алых, двигаясь и перемещаясь кровавыми волнами. Мефистон и его солдаты расположились тесным полумесяцем вокруг останков их «Громового ястреба» атаками давя вперед с мрачной решимостью и холодной, ледяной яростью. Они столкнулись с дикими фанатиками армии рабов Аркио и, хотя илоты Шенлонга имели оружие, оно было просто игрушками по сравнения с вооружением Адептус Астартес, их огромное число и безумное рвение их усердия поражало. Воины не сдадутся и не отступят. Только схватка на изнурение победит тысячную орду.

Сторонники церкви Аркио стояли рядом с космодесантниками, лояльными Перерожденному Ангелу, но в этом малом количестве воинов в красной броне все сильнее росли сомнения и опасения. Многие из них мешкали открывать огонь по своим собственным братьям и умирали в бушующем море конфликта. Что еще хуже, воины, которые склонили колено и присягнули Аркио, были шокированы прибытием на поле боя свежих сил, союзников, рубиновых фигур, которые, кажется, дрались не против них, а за них. Несущие Слово.

Делос увидел темные очертания космодесантника хаоса и почувствовал, как его внутренности скрутило от омерзения. По забрызганной грязью оптике его маски-смерти струилась дождевая вода, пока он пытался прочистить ее. На мгновение, он подумал, что увидел инквизитора Штеля, стоящего лицом к лицу с чудовищным Несущим Слово, затем неистовая толпа заслонила картину, и капеллан почувствовал, что его прижали в упавшую стену. Мертвым грузом в его руке был зажат церемониальный крозиус арканум, отрывочное мерцание энергий шипело вокруг изящно вырезанных скелетов. Орудие отражало его настроение, угрюмое и неуверенное. Капеллан сжал его в своем бронированном кулаке и вознес тихую молитву Богу-Императору. Если то, что видел Делос было верным, тогда человек, который был архитектором Вознесения Ангела Перерожденного связался со злейшим врагом человечества. Должно быть он ошибся.

Должно быть. Потому что альтернативное объяснение вызывало у него головокружение от ужаса и страха.

Куски золота и лохмотья почерневших свитков чистоты слетали с брони Аркио, оставляя под собой обожженный металл. Искусная броня, некогда незапятнанная и безупречная, теперь была покрыта паутиной царапин и шрамов. Желтые хлопья струились по ветру подобно песчаной буре, потрескавшиеся пятна, казалось, перемещаются и двигаются в полумраке, обман зрения делал их похожих на злобные пасти и визжащие морды. Новые, нечеловеческие мускулы выпирали из груди Аркио, крылья тяжело били воздух, пытаясь удержать его. Чернильное пятно его раны было серым и бледным, крылья и перьях пятнали линии токсичных нитей.

Небольшое сожаление промелькнуло в разуме Аркио, когда он посмотрел на раззявленный кратер, ведущий в склеп, и он безжалостно изгнал его. Нет, Рафен больше не заслуживал милости его внимания, ни на мгновение. Его надоедливый братец умер и Аркио наконец-то исполнил мечту, лелеемую с ранних лет в темных уголках его души.

Тихий стон, первобытный и дикий звук раздался из пустоты в каменном полу. Он заставил копье Телесто снова дергаться в его руках, оружие корчилось и дрожало. Небеса побелели, когда сверкнула молния, и все окрасилось в предрассветные цвета, вспышка высветила блестящие, темно-красные очертания человека ниже. На крыльях реактивной струи, Рафен взлетел в воздух и со всей силы врезался в Аркио.