Страница 19 из 36
Полотняная белая рубаха Кумохн в темных пятнах и подтеках пота казалась сделанной из бересты.
Когда два самых толстых корня Кумоха перерубил, то мелкие корни сами начали лопаться, рваться, трещать —неумолимая сила тянула корневище вверх. Пень словно ожил — он зашевелился, от каждого удара топора по корням дрожал и лез из земли, словно его снизу кто-то подталкивал.
Сийла уже добрался до последнего корня, и его пень зашатался, как зуб, готовый вот-вот выпасть, когда друзья Кумо-хи дружно и радостно закричали:
— Ого-го-го! Кумоха!
Обмотанный веревками пень, как пробка из бутылки, вы скочил из земли и закачался в воздухе меж трех берез, осыпая стоящих внизу людей землей и сосновыми иглами.
На голую спину Сийлы упали сверху комья земли, он поднял голову и увидел болтающийся на веревках пень.
— A-а, леший! — Сийла с такой злобой ударил по своему пню, что он свалился набок.
— Раньше злиться надо было! — сквозь зубы проговорил младший Тайпо.
— Кузнецы только и знают, что молотами стучать, а больше ничего не умеют,— зло сказал старший Тайпо.
Ийвана заботливо помогал сыну надевать кожух.
Нийкой жалел, что ружье оставил в селе у кума.— в честь победителя можно было расстрелять дюжину патронов!
Чтобы в Пус-погосте все знали: в лесу праздник!
Матти и Мокки обнимали друг друга.
— По-моему, вы больше тому радуетесь, что свой спор с младшим Тайпо выиграли,— сказал им Нийкой.
— И тебе не стыдно, длинноногий, так говорить о друзьях? — весело воскликнул Матти.
— Почему же? — ответил рассудительный Мокки.— Две победы лучше, чем одна.
— Хочу я посмотреть на его тощую бороденку! — засмеялся Матти.— Я ему так и скажу: хозяин, накорми свою бороду, может, поумнеешь!
— А вот не скажешь побоишься! — подхватил Нийкой.
— Верно, не скажу,— неожиданно легко согласился Матти.—Лежачих не бьют. Он на спорах и так немало потерял сегодня.
— Не обеднеет твой купчик! — сказал Кумоха.— А вы, когда спорили, обо мне забыли.
— Как? — встревоженно воскликнули вместе Матти, Нийкой и Мокки.— О тебе? Разве ты тоже должен Тайпо?
— Нет, вы должны были бы спорить еще и на угощение для всех нас! Не знаю, как вы, друзья, а я бы сейчас медведя съел целиком!
— 3ачем тебе медведь, когда ты уже съел меня, ежик? — прозвучал сиплый бас, и к Кумохе подошел Сийла.— Ну, молодец парень… В молодости, когда я был лесорубом, может, с тобой и справился бы… Так то в молодости… А нынче… Мой совет Тебе, Кумоха, прежний: не будь глупым ежом. Не топорщи иглы без нужды. Береги себя для больших дел. не трать сил попусту!
Сийла потрепал своей громадной ладонью плечо Кумохи и пошел прочь.
Лесорубы, чтобы согреться, разожгли несколько больших костров.
Поскучневшие братья Тайпо отыскали Юсси и собрались было покинуть поляну, когда к ним подбежали радостные Матти, Мокки, Нийкой.
Матти схватил младшего брата за рукав:
— Ну, что я говорил, хозяин? Мы знали, кто победит! Значит, квиты, хозяин? Признаешь свой проспор?
— Мы тебе теперь ничего не должны! — уточнил Мокки,
— Как и ты нам,— вставил Нийкой.
— Ладно, ладно, отстаньте! — отвернулся младший Тайпо.
— А ты чего пригорюнился, хозяин? — осмелев от радости, спросил Матти старшего Тайпо.
В рыжих глазах богача прыгали то ли отблески пламени костров, то ли злые огни. Он посмотрел снизу вверх на рыбаков и сказал, сося пустую трубку:
— Я ни с кем не спорил. Мне все равно. Моя рубаха не в этой стирке. Вот табак у меня кончился.
Несколько кисетов и берестяных коробочек с табаком услужливо протянулись к богатому хозяину.
— А зачем тебе табак? — раздался голос Кумохн.— Твоя трубка и без табака сейчас дымит!
И все увидели, что в холодном вечернем воздухе из трубки Тайпо вьется сизая струйка—пар от дыхания казался табачным дымом.
— Тьфу! — сплюнул богач, поправил свою высокую шапку и, не взяв ни у кого табак, направился к тропинке, ведущей к Пус-погосту.
— Обиделся почему-то хозяин! — весело промолвил Кумоха.
За отцом вприпрыжку побежал Юссн. За Юсси тяжело прошагал Сийла. Последним пошел мрачный младший брат Тайпо.
Ийвана, Кумоху и его друзей лесорубы привели к самому большому костру.
— Сийлу никто не побеждал вот уже лет двадцать! — сказал один из стариков.— А сегодня богатырем стал Кумоха.
— Даже говорить не могу, так устал! — почти падая на траву, сказал Кумоха.
— Я вместо него скажу все, что положено,— подхватил Матти.— Теперь одной силы лесорубу мало. Нужно умение! Смекалка! Вот за то, что Ийвана, когда сына растил, об этом не забывал, спасибо ему!
Костер слабел, а луна становилась ярче, хотя все чаще пряталась в рваные лохмотья облаков. В те мгновения, когда она выглядывала из них, тропинка, ведущая к Пус-погосту, казалась серебряным беззвучным ручейком.
— Пора и нам под крышу,—сказал Ийвана наконец.— Спать пора. Да ведь еще соху нужно посмотреть.
При слове «соха» Кумоха тяжело вздохнул, а Матти рассмеялся, представив себе, как сейчас трусит его друг Кумоха.
Все поднялись, Мокки начал забрасывать костер.
И в это мгновение стало слышно, что кто-то тяжелый идет по лесу, приближаясь к поляне.
Взгляды всех устремились на тропинку-ручеек.
Могучая, напоминающая вставшего на ноги большого медведя фигура появилась на тропе.
— Сийла! — удивленно выдохнул Матти.
.— Это Сийла! Сам Сийла! — воскликнул Нийкой, хотя и; так уже, все узнали кузнеца.
Сийла медленно подошел к полупотухшему костру и грузно опустился на охапку листьев и щепок.
Лесорубы молча смотрели на него.
Только тут Кумоха разглядел на сапогах Сийлы многочисленные латки, на скрюченных, как корни дерева, толстых пальцах рук — бессчетные следы старых рубцов и шрамов, а на лице — сплетающиеся в мелкую сеть морщины и морщинки. Глаза его были грустными и усталыми. Ох, тяжелая была, видно, жизнь у кузнеца!
— А ну их к лешему! Всех! — заговорил вдруг Сийла, пристально глядя на мерцающие угли.— То друг друга попрекают, укоряют, ругают, то все вместе — меня!.. Пропади они пропадом, такие друзья! Я всегда был за честный спор И если проиграл, то тому, кто сильнее меня, кто умнее меня. Что ж тут позорного? Украл я, что ли? Или убил кого?
— Верно, произнес Кумоха,— не встречал я еще ни одного справедливого богача.
— И не встретишь, сынок! — сказал Ийвана.— Да и зачем тебе у них справедливости искать? Мы, бедняки, сами меж [собой во всем разобраться можем. Правда, Сийла?
ПРИКЛЮЧЕНИЕ ТРЕТЬЕ
КАК КУМОХА У ВОРОНА-КОЛДУНА ЖИЛ, А С ПОПОМ ВАСИЛИЕМ ДРУЖИЛ
Если в реке вода вспять пойдет или рыба быстрее зайца побежит — это еще не чудо. А вот если поп бедняка угощать примется или хозяин с работником рассчитается честно — это уже самое настоящее чудо!
(Из рассказов Матти)
Зима кончилась, но это было заметно лишь по частым оттепелям. Лед стоял еще по морозному крепко, снег лежал глубокий.
Кумоха, Нийкой и Матти встретились недалеко от водопада Иматра.
У каждого было свое дело. Кумоха и лесорубы валяла деревья — готовились к летнему сплаву. Нинкой охотился на зайцев и белок. Матти добывал рыбу. Особенно ловко он глушил налимов: ведь зимой налим возле берега держится подо льдом. Матти находил налимью зимовку, сильно бил колотушкой по льду. Оглушенная рыба деревенела, а Матти вешней быстро раскалывал лед и доставал добычу.
Свежую рыбу и зайчатину ели все лесорубы. Без охотника и рыбака им пришлось бы в лесу тяжело.
Временами мороз лютовал, будто зима не кончалась уже, а наступала. Метели наметали в избе лесорубов полные щели снега. В самые холодные ночи мороз так крепчал, что избушка потрескивала, словно по ней снаружи стучали колотушкой.
Но утром снова ласково светило солнце, и Матти, всегда первым выбегающий из душной избы, кричал: