Страница 17 из 22
— Про Петухагха не надо бы. Если узнает, он тебя в порошок сотрёт.
— Спокуха, Лёха. Откуда он узнает? Петух в жизни ни одной книжки не прочёл. Сам прикинь, станет он на это десять рублей тратить?
— Пожалуй, не станет, — неуверенно согласился Лёха.
— Вот и я о том же. К твоему сведению, у него даже «В Контакте» профиля нет. Это ж пещерный человек. Одно слово — орк.
— Так ты правда хочешь выложить это в Интернет? — опешил Лёха.
— А ты как думал? Это раньше писатели писали «в стол». А теперь время мировых коммуникаций, — широко улыбнулся Женька.
Лёха подумал, что, может, в образе главного героя не всё выдумка. Во всяком случае, полная бесшабашность и отчаянная храбрость были налицо. Однако у Женьки всё же сохранились остатки благоразумия. На мгновение задумавшись, он заявил:
— Надо взять псевдоним. Что ни говори, а от имени автора многое зависит. Вот скажи, стал бы кто-нибудь раскошеливаться, если бы Стивена Кинга звали Евгений Москвичёв?
— Главное, чтобы Петухов не догадался, — вздохнул Лёха, но Женька был занят своими мыслями и пропустил его реплику мимо ушей.
Псевдоним выбирали долго и наконец утвердили краткое, но ёмкое — Юджин Кингсайз.
На прощание Женька успокоил друга:
— Не трусь, Лёха. Петух будет последним, кто это прочитает.
Остаток вечера Женька провёл в заботах.
Открыл на «Яндекс-деньгах» счёт, куда должны были течь средства от нового предприятия.
Предварил роман текстом следующего содержания: «Всякий честный человек, кто начнёт читать, должен положить десять рублей на „Яндекс-кошелёк“…» Далее шёл номер счёта.
Выложил главы в Сеть.
Провёл рекламную кампанию, отправив всем друзьям «В Контакте» и в «Моём мире» ссылку с заметкой, что такого захватывающего романа они ещё не читали.
Шёл одиннадцатый час, когда Женька наконец завершил дневные труды. Перед сном начинающий автор на всякий случай проверил «Яндекс-кошелёк», но денежный дождь пока не хлынул. Впрочем, было уже довольно поздно. В такое время родители разгоняют народ от компьютеров.
Женька не разбогател и на следующий день. Он уже забеспокоился, что реклама оказалась не достаточно завлекательной, и только после уроков ему открылось, что честных людей не так уж много. Судя по суровым лицам одноклассников, которые поджидали его во дворе, главы романа они прочитали, хотя его счёт не пополнился ни на рубль. Более того, вопреки его прогнозам, Петухов всё же приобщился к большой литературе. Он расправил плечи и неспешной походкой направился к гению пера.
— Ну всё, Хромойтрусл, прощайся с жизнью.
— Я не хромой… — начал было Женька, но Петухов его перебил и со зловещей ухмылкой пообещал:
— Будешь.
— Дай ему в ухо! — подначила Майка.
— Ага, надавать ему — и дело с концом, — пискнул Шмыгунов, хотя он мог бы и не выступать, поскольку служил прототипом вполне респектабельного гнома.
Но самое обидное — Ленка была со всеми заодно, как распоследняя гоблинка, а не возвышенная эльфийка. Вот и делай из женщины королеву. Если бы не верный друг-хоббит, Женьке досталось бы куда сильнее. Побитые, они брели домой. Под глазом у неудавшегося писателя наливался кровоподтёк. Гений пера был необычайно тих.
Лёха тоже молчал. В глубине души его даже радовал неудачный дебют Юджина Кингсайза. Синяки и ссадины — пустяки. Зато теперь Женька наверняка забросит писательство и вернётся к нормальной жизни. Однако он недооценил своего друга. Неожиданно Женька остановился и произнёс:
— А ведь это даже хорошо, что нас побили. Было бы куда обиднее, если бы нас никто пальцем не тронул.
Лёха с опаской покосился на друга. Видимо, во время драки того сильно ударили по голове. А Женька покровительственно положил руку Лёхе на плечо и объявил:
— Знаешь, что отличает настоящую литературу? Она умеет задеть за живое.
Грамотей
Реклама — двигатель торговли
Наступила благословенная пятница, за которой следовало целых два дня отдыха. Поскольку Лёха умудрился на этой неделе получить несколько «четвёрок» и не получить ни одной «двойки», родители поощрили его щедрой денежной премией, которой хватало на билет в кино и ещё оставалось на поп-корн. Ощутив финансовую независимость, Лёха возлагал на выходные большие надежды. Во дворе он встретил Женьку, который пребывал в философском настроении. На предложение Лёхи пойти в кино, он заметил:
— Вот так мы теряем время. А жизнь проходит.
По всем признакам, Женьку посетила очередная гениальная идея. Житейский опыт научил Лёху относиться к подобным моментам с осторожностью.
— Так выходные же, — напомнил он.
— Ты деньги где взял? — ни с того ни с сего спросил Женька.
— Родители дали, где же ещё.
— То-то и оно, что родители. А пора бы уже самим зарабатывать на карманные расходы, — заявил Женька. — Бизнес надо строить смолоду. Когда мы будем двадцатилетними стариками — всё, поезд ушёл. Лучшие места уже будут заняты молодыми и энергичными.
Для Лёхи слово «бизнес» имело только одно значение, поэтому он напрямик спросил:
— И чем ты собираешься торговать?
— Интеллектуальной собственностью.
Ответ друга поверг Лёху в ступор. Нет, дураком он себя не считал, но интеллектуальной собственности у него отродясь не было.
— Я чего-то не догоняю, — честно признался он.
Женька многозначительно постучал себя пальцем по лбу.
— Будем зарабатывать силой мысли. Спорим, можно без особого напряга получить миллион баксов?
Лёха со смесью испуга и жалости уставился на друга. Судя по всему, крыша у того поехала так, что черепицу не соберёшь. Возражать и спорить было бесполезно. Что возьмёшь с больного человека?
Удовлетворённый произведённым эффектом, Женька указал на свои видавшие виды кроссовки и, ткнув в логотип фирмы «Найк», спросил:
— Как ты думаешь, сколько стоит эта загогулина?
— В каком смысле?
— В самом прямом. Знаешь, сколько фирма отвалила рекламщикам за этот мазок? — Женька выдержал паузу и с пафосом произнёс:
— Миллион долларов.
— Да ну? — не поверил Леха.
— Не «да ну», а ну да! «Найк» выложил миллион баксов, миллион новеньких гринов, за то, что им нарисовали такую фитюльку. Скажи, только честно, ты мог бы нарисовать это за миллион?
Лёха понял, что его акции возросли, и уверенно заявил:
— А то! Да я бы за такие деньжищи гектар бы изрисовал, — воодушевился он.
— Вот-вот. Прикинь, дураки. Ладно бы им изобразили картину Репина «Иван Грозный убивает сына», а то за какую-то запятую такую сумму выложить.