Страница 42 из 74
Чтобы занять время, Игорь, как и обещал, ненавязчиво проводил экскурсионную беседу:
— Это здание, по словам моего сына, входит в ТОП-50 самых «необычных зданий мира». Вечером включают светодиодный экран, и весь этот кристалл начинает светиться разными узорами. Если вы будете лететь ночью на самолете над Минском, то обязательно увидите Национальную библиотеку. Среди черноты яркое пятно света. (Он улыбнулся.) Но если вы будете лететь над Европой, то, конечно же, увидите целые города, освещенные огнями.
— Мне нравится летать ночью, — утвердительно качнула головой симпатичная журналистка. — Особенно если посадка в каком-нибудь курортном месте. Это всегда: с корабля на бал.
— А хотите кофе? — спросил Игорь. И она охотно ответила: да.
— Но где вы возьмете кофе на такой высоте? А спускаться совсем не хочется.
Если и есть где-то те, кто охотится за ней, — подумала Ольга, — то на такой высоте она недосягаема. Но тут же отогнала эту мысль, понимая ее полную несостоятельность. И впрямь, лучше ни о чем не думать.
— Кажется, этажом ниже есть кафе, если хотите, мы спустимся, если нет — подождите здесь. Уверен, что вы будете в безопасности те несколько минут, пока меня не будет, — словно прочитав ее мысли, добавил «экскурсовод».
— Я останусь.
— Хорошо. Надеюсь, в вашей сумочке не прячется параплан и вы не улетите?
— Не прячется, — отшутилась она.
Ольга проводила его взглядом, остановилась у края огороженного парапета, и надолго задумалась, уйдя в свои мысли.
Владимир с утра был не в духе. Что-то он делал не так, что-то не предусмотрел, и это нервировало его. Конечно, он пошел навстречу пожеланиям своего давнего знакомца, получившего хорошую должность в Москве, но он не настолько глуп, чтобы быть на побегушках, пусть даже у богатого итальяшки Джузеппе Бутилльоне. Несмотря на очевидные выгоды такого знакомства, Wolf всё равно поступал по-своему. Банкир вовсе не просил его опекать журналистку, он лишь намекнул, что у женщины может случайно оказаться важная вещь, отданная ей покойным клиентом, на время. Неизвестная тайная вещь, понадобившаяся банкиру, могла стать нужной и Wolfy; он нюхом чуял, что это, будучи добытым, даст ему явные преимущества перед многими сильными мира. И парень рискнул.
Он ехал в спортивный клуб и размышлял, злясь то на себя, то на друзей, то на банкира, то на эту сбежавшую чертову бабу. Белобрысый, отправленный узнать, вернулась ли женщина домой, рассказал, что она теперь «ходит с охраной», днем уехала с каким-то мужиком на его машине, а вечером и вовсе к себе не вернулась. Можно, конечно, разгромить ее квартиру, перевернуть всё вверх дном, выискивая нужное, если бы только знать, что конкретно искать… Но ведь такой шаг может быть и напрасным, коли искомое захвачено тем, кто убил несчастного немца. Или теми, кто шел по его следу и навел на него убийцу.
Мысли точно не радовали молодого человека. Он вышел из метро «Бауманская» и пошел по направлению к дому, в котором размещался спортивный клуб «Русский стиль». Проходя по Переведеновскому переулку, Владимир привычно бросил взгляд на дом, значившийся под номером 9, проемы окон которого были украшены лепниной: розетки в центре обрамлял свастичный узор. На этой свастике сфокусировала свой взор Ольга Хлебникова, когда со всех ног убегала от похитителей, и остановилась здесь, переводя дух.
Бритоголовый был зол, но если б он знал, что в этой истории участвуют и другие деятели, идущие по следу неведомой вещи, которую жаждал заполучить и он сам, он был бы более быстрым, более решительным.
Если б только он знал, кем были те, побывавшие в квартире Амзы, те, кто сидел в машине, чуть не сбившей журналистку, или те, прибывшие за Ольгой и Звездочетом в Верею… он бы точно стал осмотрительнее.
Эх, если б хотя бы понял он, что некто умелый уже успел обшарить его карманы и оставить без телефонов, пока длилась дорога в метро, — он и вовсе бы поостерегся.
Но Wolf ничего этого не знал и, в который раз размышляя об искомой вещице, полагал, что это может быть что угодно: нацистский раритет в виде хорошо сохранившейся награды из камней и благородных металлов, или другой личной вещи какого-то нацистского бонзы, или даже тайный дневник кого-либо из ближнего окружения фюрера. Но что бы там ни было, оно стоит немалых денег, если Джузеппе Бутилльоне (или кто там еще) готов был платить. Вольф тоже мог бы поучаствовать в незаконной сделке или, пытался внушить себе неонацист, даже вернуть законный и наверняка значимый раритет тем, кто свято блюдет традиции вечного фюрера…
Он шел, углубленный в свои мысли, и не замечал никого вокруг. Он не заметил, как кто-то сидящий в припаркованной машине проследил за ним взглядом.
«Надо будет отправить парней, как и договаривались, в один из подмосковных поселков, устроив учебный лагерь. Хорошую практику когда-то придумали большевики, любившие устраивать боевые учебные лагеря по заграницам», — перескочив с одной мысли на другую, размышлял бритоголовый, крепко сбитый парень, соблазненный тайным именем Адольфа Гитлера — Wolf, взявший это магическое имя и идущий с ним по жизни. Но мечтатель, ослепленный делами кумира, оказался слеп и глуп.
«Что за идиоты вокруг?» — раздосадовано подумал Владимир, когда столкнулся с незнакомцем, явно спешившим, и едва не сбившим с ног. Острая боль пронзила всё его тело, и не крик, не стон, а леденящий ужас постепенно охватывал разум, затуманивая сознание. Инстинктивно Владимир зажал руками глубокое ножевое ранение… но горячая липкая масса уже текла, обагряя одежду и распространяя сквозь стиснутые пальцы дурманящий дух крови.
Глава 34
Игорь вернулся с двумя пластиковыми чашками с кофе.
— Кафе закрыто, придется довольствоваться кофе из автомата.
Ольга поблагодарила и, отпивая горячий напиток маленькими глотками, вдруг разоткровенничалась. После всего случившегося с ней ее голова была занята странными мыслями.
— Вы верите в привидения, в потусторонние силы, могущие вселяться в человека?
— Странно, что вы об этом говорите. Но отвечу: да, верю.
И, не сдерживая эмоций, журналистка стала рассказывать о том, как оказалась свидетельницей изгнания беса настоятелем верейского Христорождественского собора отцом Серафимом. Тогда всё происходящее показалось ей нереальным, на грани фола, но оставило в душе сильное впечатление. И неверие ушло, вытесненное этим впечатлением.
Игорь внимательно слушал, его взгляд был столь спокоен и пронзительно умен, что она в который раз подивилась, как это судьба сводит ее с такими необыкновенными, неординарными людьми, которых можно вычислить по одному только взгляду.
Оказалось, что он происходил из семьи священнослужителей: его прадед был выпускником Духовной академии Российской империи.
— Тогда в стране было четыре духовных академии: в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве и Казани. Московскую называли «русским Оксфордом». Можно ли себе представить уровень подготовки этих выпускников?
Чувствовалось, что Игорь Рюрикович, человек, живущий в начале XXI века и наверняка никогда не видевший прадеда, сожалеет о том, кто жил в веке XIX… И в этой искренности таились боль по ушедшей великой эпохе, и крепкая привязанность к родовым корням.
— Можно сказать, что в эти учебные заведения попадала сильно отфильтрованная элита государства, люди пишущие и думающие. Все они готовились на титульные позиции.
— Вы имели дело с архивами вашей семьи?
— С православными архивами. Но 9/10 консисторских православных архивов уничтожено, хотя всё равно осталось много документов. Часть хранится в отделе рукописных фондов бывшей Румянцовской библиотеки. Но фонды не разложены, потому что запрещено это делать; имеется запрет на работы по духовным авторам, с духовным слоем знаний. Это всех устраивает: власть, общество.
Во времена Российской империи уровень возвышения умных, компетентных людей был уникален! А выпускники духовных академий были готовыми оппонентами для любого круга проблем. То была индустрия философии мыслящего человека, опасная для западной цивилизации. И тогда Западом был воплощен принцип: Русская империя разорена, ее нужно утилизировать; этот принцип действует и поныне.