Страница 22 из 80
Однако самые страшные предчувствия и подозрения снова заклубились внутри меня, подлой змеей свившийся под самым сердцем. Я заперта тут, и изо дня в день ничего не меняется, ведь мне так и неизвестно, что творится в городе. Не знаю, что с моими друзьями и близкими... Живы ли они? Ищут меня, или же думают, что я предатель? Нервно-рваные мысли, панически путающиеся в голове, укладывались плохо. Моделирование... Сделать из бесстрашных, гребанный отряд зачистки мирного населения, убийц... Да как такое, вообще, можно было допустить?.. Лидеры Бесстрашия продали свою фракцию Джанин, уничтожили, предали своих людей. Твари подлые, как же я вас ненавижу! Это не игра, не глупая фантазия, не сказка какая-нибудь с заранее обещанным несуществующим счастливым концом. А чертова, до боли прожигающая насквозь, кошмарная реальность. Почему все так вышло? Власть. Всё ради чертовой власти. Что будет дальше, я не представляю себе, вот только почему-то не верю, что хоть что-то обнадеживающее. Это невозможно объяснить. Это просто чувствовать надо. Бесстрашие раскололось на части, вместо фракции воинов и защитников — разодранные кучки людей. Но ведь кто-то же может сопротивляться новой системе? Не все же уроды, кому-то такая власть должна встать поперек горла. Бесстрашные должны бороться, ведь еще не все потеряно, правда? Правда же? Нужно вернуть фракцию, но как...
На краю сознания маячила тягостная мысль о том, что слишком долго не возвращается Эрик. Хотя, что с ним могло случиться? Нарвался на бесстрашных, изгоев, влез в перестрелку, арестовали, убили... И даже картинки, рисованные воображением, как буду умирать тут почему-то от голода и жажды в кромешной тьме, не были такими уж жуткими по сравнению с мыслью, что с Эриком может произойти непоправимое. В груди закопошилось отчетливое чувство страха и сердце грохочет пулеметом, аж передернуло. Так. Главное — сохранять спокойствие. Я не истеричка. Я не истеричка. Я не истеричка... Удивляюсь, как я до сих пор не поседела. Хотя такими темпами я, наверное, миную этот этап и сразу перейду к облысению на нервной почве. Вот смеху-то будет... А я могу, а х*ли б нет? С моей-то устойчивостью, ну... Стоп! Я что, бл*дь, волнуюсь за него??? Идиотка. Ненормальная. Чокнутая. Да что ж со мной не так? Госпо-о-оди, я просто рехнулась в замкнутом пространстве. Клянусь, если выберусь из этого пи*деца, прямиком отправлюсь в психушку, голову-то лечить надо. Определенно.
О да, я сейчас чертовски логична... волнуюсь за убийцу и монстра, который, не моргнув глазом, пристрелит любого. Даже меня. Как долго Эрик еще будет терпеть мое общество? Я бы может и хотела бы иной раз сдержаться, да вот природное шилопопие — оно меня сильнее. И как он себя поведет, узнав, что моя жизнь не представляет никакой ценности для Сэма, просто избавится от меня? Это самое логичное предположение, ведь если он меня отпустит, то всегда останется риск, что я выдам его убежище. Пусть не сама, а из меня выбьют нужную информацию пытками или сывороткой. Убедить его в том, что я буду молчать, что бы ни случилось, возможности нет. Он не поверит. И, кстати, совершенно зря. Я ж из принципа и язык себе оттяпать могу, только б обгадить ублюдкам всю малину. Я не храбрая, но до чертиков упрямая. Эрик рано или поздно психанет и без сожаления убьет меня, если я останусь с ним и не смогу сбежать. Мне надо выбираться отсюда. Бежать. С ним рядом, когда он психует, находиться смертельно опасно. Вот только... вся беда в том, что постепенно устаешь и привыкаешь даже к самой страшной опасности и самой глубокой ране, надеясь, что однажды душа выветрится вся и больше болеть не будет. Ни за него. Ни за себя. И ни за кого другого.
Что-то странное, вдруг ёкнувшее в сердце, заставило замереть, прислушаться и задержать дыхание. Шорох, скрип, стук. Ничего. Или что-то? Слишком тихо. Или показалось? То есть послышалось? А вдруг нет? Вдруг там кто-то снаружи? Не в силах просто лежать в комнате, я бесшумно соскользнула с кровати и метнулась на мысочках через тускло освещенный коридор к люку. Едва различимые в звенящей тишине звуки казались до того призрачными, наверное, ветер разгулялся, или сильный ливень, барабанит каплями по металлической крышке. Моё шумное дыхание путалось в воздухе, заглушая собственное сердце. Не страшно, хотя поначалу очень даже было. Кроме Эрика об этом месте не знает никто.
====== «Глава 8» ======
Эрик
Пробравшись в город по тоннелям коммуникаций, я оказался в «Старом городе», где у меня есть прикормленные изгои. Да, и до них приходится опускаться, если захочешь выжить. Ларри поведал, что большинство изгоев что-то замышляют. Все время ходят на какие-то сходки, а недавно объявился сын Эвелин Джонсон, которая когда-то организовала афракционеров и была у них предводителем. Она погибла, а вот кто-то продолжил ее дело, и появление Итона не стало приятной новостью для отщепенцев и приняли они его в штыки. Так что Итон отпадает, это не он всё время организовывал изгоев, натравляя их на бесстрашных с целью изъятия оружия, но то, что это делал кто-то из Бесстрашия, становится все более очевидно.
В облике изгоя шататься по улицам Чикаго теперь можно почти беспрепятственно. Никто практически за ними не следит, среди населения процветает мародерство и хаос. Пока все, что удалось сделать Джанин – это провозгласить себя лидером правящей фракции, в остальном положение было ужасным. Бесстрашные, что откололись и скрываются, признаны предателями, я — так вообще преступник, который все это задумал.
Проследив за Метьюз от самой Эрудиции, я понял, что она ходит постоянно с двумя охранниками-бесстрашными и двумя эрудитами. Последние тоже, скорее всего, из Бесстрашия, этих она таскает с собой даже на переговоры. Значит, надо ее выкрасть, чтобы нам не мешали обо всем подробненько поговорить. Прихватив с собой дюжину изгоев, посулив им неплохую оплату, я велел им задержать машину, а в идеале было бы, выманить из легковушки охранников. Ее машина, проезжая по улицам Чикаго и так была лакомым кусочком, а сейчас в смутные времена я бы на ее месте вообще воздержался бы выходить из штаб-квартиры. А она ничего, разъезжает. Что и понятно, положение лидера правящей фракции обязывает.
Афракционер бросается под колеса лидерской машины, выбегает водитель, смотреть кого он сбил. Тут же на него со всех сторон набрасываются остальные изгои, и следом появляется охрана, криками и угрозами разгоняя неугодное собрание. Прозвучали выстрелы, бесстрашные палят в воздух, и я понимаю, что или сейчас или никогда. Они в бронниках, поэтому эффективнее всего вышибать им мозги. Тщательно прицелившись из засады, я стреляю на выдохе, снимая одного из парней. Бесстрашный упал как подкошенный, а второй сразу же успел среагировать и спрятаться за машиной, начиная вести прицельный огонь по изгоям. Последние кинулись кто куда, след им несется отборная матершина, а мне нужно, чтобы этот придурок, что прячется, высунулся хоть на секунду, уж я точно не промажу. Винтовку вот жалко, ее придется бросить, с ней не побегаешь и не походишь... Внезапно, вспомнилась вдруг такая ситуация, что я выслеживаю типа со снайперкой и думаю о том же, что с винтовкой плохо уходить от погони...
Черт, задумавшись, я чуть было не упустил их, Джанин заистерила, а парень почти успел забраться в легковушку. Медлить было никак нельзя. Вскидывая автомат, я прошиваю очередью транспорт, заходя с другой стороны.
— Что вы сидите, стреляйте в него! — заорала эта эрудитская сука, сама выхватывая пистолет и расстреливая лобовое стекло. Чем в разы облегчила мне задачу. Они даже оружие поднять не успели, когда я уеб*л обоих охранников-эрудитов, а водитель предпочел смыться через противоположный выход. Джанин завизжала, когда на ней оказались мозги ее бодигардов, бесстрашный полоснул по мне очередью, но я был к этому готов и бронник одел не зря. Хорошо, что он об этом не знает. Когда я упал, а парень подошел посмотреть жив я или нет, я ему точно дал понять, кто из нас труп. В этот раз, к счастью, не я.