Иду на вы

Киевляне то были. И хазарин, живой ли, мертвый ли, но тож им достался - Живко-то, чай, его арканом к лошади примотан. А раз так, то грамоту Мала к печенежскому хану ныне Ольга читает. А Ильфат, коли жив, под ножом ката и о том поведает, что в грамоте не отписано. Скверно! Ох, скверно!

Сызнова сойдясь советом, на сей раз долго рядить не стали. Коли уж проведала Ольга про замыслы Мала, то скоро пойдёт на приступ. Ей теперь медлить нельзя, не то князь другое посольство к хану зашлёт. Однако, и древлянам боле ждать нечего. Искоростень, верно, и сам выстоит, но из лесу подмога не помешает. Да и с киевлянами, раз не удался союз с печенегами, надобно разом покончить. Не до зимы же за стенами сидеть!

На том и порешили единодушно, чтобы не мешкая, людей по разорённым весям подымать.

Мал согласился. Да, кабы и воспротивился, то боле уж слушать его не стали б. Одного только добился на совете - прежде чем отряжать гонцов по лесам, послать лазутчиков поглядеть что в киевском стане твориться.

Так и сделали.

На другое утро трое охотников ушли за Ушу, и вскоре вернулись с вестью, что поляне с нурманами заодно тризну правят. Близко подобраться не сумели, потому, скольких своих вороги недосчитались не разведали. Но, коль совпала у них тризна с засадой на посольство, то ясно, что полонить древлянских послов даром у киевлян не вышло. Ильфата, правда, лазутчики не разглядели ни живым, ни мёртвым.

А в полдень по улицам осаждённого града волной прокатился гул медного била - дозорные с вежи[110] заприметили как вражье войско налаживает переправу.

Захлопнулись створы ворот, запертые накрепко тяжёлыми брусьями. Понукаемые окриками десятников, на ходу надевая брони, высыпали на стены ополченцы. Бабы с малыми детьми схоронились по дворам.

Но, не все, однако. Иные принялись разводить у городского вала костры, либо таскать из колодцев воду в большие чаны. Коли полезет ворог на тын, у защитников сыщется кипяток, чтоб незваных гостей попотчевать.

И юркие мальцы, из тех, что постарше, тут же крутились. Эти станут собирать залетевшие за стену вражьи стрелы, да подносить лучникам. Стрел, сколь ни заготовь, всё одно довольно не бывает.

Мал со Ставром глядели за киевлянами из надвратной башни, куда, вослед за ними, поднялись и старшие гридни. Все как один в кольчугах да в железных шеломах. Бороды расчёсаны, кудри на висках в косы заплетены, а лики у многих, в прежних битвах посеченные, рубцами украшены. Такого повстречав, сразу скажешь - этот не хлеба жнёт, но животы людские.

Меж тем стало ясно, что Ольга-то не всё войско ведёт, но одну лишь киевскую дружину.

Отчего так? Может рассорилась княгиня с воеводой своим Свенальдом? Да, нет же, тогда, уж верно, и вовсе осаду б сняла. Киевлянам и в союзе с нурманами Искоростень не по зубам, а одной дружине и подавно. Однако ж, с городских стен хорошо было видно - Свенальдов хирд остался сидеть в своём стане за валами.

Не укрылось от взоров бывалых воев и то, что киевляне на приступ-то, вроде как и не спешат. Им бы лес валить - таран ладить, да лестницы вязать. Ан нет, сбились плотно и стоят.

Ставр обмолвился, дескать, не худо бы теперь ударить. Ежели ополчение пешим полком выступит, да зачнет в чело ломить полян, а дружина княжья верхом с краю зайдёт, то пожалуй получится прижать ворогов к реке, да там и посечь всех.

Вроде и ладно видится, но князь воеводу осадил. Не того ли и добивается Ольга? Нурманы хоть за рекой остались, а ну как тайно челнов заготовили и сумеют скоро переправиться? Тогда, как полянское войско в сече увязнет, те им в спину ударят, либо, перемахнув через тын, град возьмут.

Нет уж! Надобно, покуда не разгадали что ворог задумал, за стенами ожидать.

Долго ждать, впрочем, не довелось. С полдюжины киевских ратников поближе ко граду, но так чтоб со стены стрелою не достать, споро раскинули шатёр. Небольшой, однако из дорогого белого шёлка. Тут же, из-за дружинного строя выехали четверо - трое мужей да жена, не иначе как сама Ольга. А мужи при ней одеты все нарядно, при мечах, но без броней.

Княгиня с двумя провожатыми, спешившись, в шатёр вошла, один же поскакал дале. Видать, гонец.

И впрямь, подъехав к воротам, он, не слезая с коня, протрубил коротко но зычно в оправленный бронзой турий рог и прокричал, что мол, княгиня Ольга, именем сына своего Святослава, внука Рюрикова, желает говорить с древлянами. А для того, просит трёх знатных мужей, каких горожане сами изберут, к ней в шатёр пожаловать.

-═Ишь чего возжелала!═-═проворчал Ставр.═-═Поди проведала, упыриха, что не всех ёщё первых людей в Искоростене извела!

Мал, однако, ответил гонцу по иному:

-═Передай княгине, что послы к ней будут.

-═А кто речь ведёт?═-═спросил киевлянин.═-═Назовись, или лик яви.

Мал, показавшись меж зубцами, подбоченился.

-═Иль не признал?

Гонец, оградив ладонью очи, чтоб свет не слепил, пригляделся.

-═Признал, княже! Передам!═-═кивнул он и ускакал прочь.

Князь же с воеводою к себе в хоромы воротился, да велел старейшин звать, но те и сами, незваными, явились - весть о киевском гонце ласточкой облетела град.

Собравшись, заспорили кому посольством ехать.

Мал первым вызвался, но прочие воспротивились. Негоже князю ныне град покидать. Ольга коварна. Может для того всё и затеяла, чтобы его за стены выманить да извести. Мал своё гнул. Разумел, ведь, что советники верно рекут, да разве сердце когда разума слушает. Так уж повидать Ольгу хотелось, что кажись, и сбежать был готов. Но всё же, в конце концов согласился, хотя досады своей, при том, скрыть не сумел.

К Ольге вместо князя решили воеводу послать. От купчин - Борича, а от старейшин - самого Хорива. А сговорившись, мешкать не стали.

Мал провожать послов не пошёл, в палатах остался, но с той поры, как они двор его покинули, так и не присел ни разу. Думы роились беспокойно, будто злые пчёлы в дупле.

Что затеяла Ольга? Эх, кабы проведать! Легко ей, небось! Уж она-то, коварство измышляя, сомнениями не мается. А Малу каково?! Ему ж и соплеменникам животы сберечь надобно, и самому бы живу остаться, и Ольгу, любушку лютую, исхитриться не сгубить. Не раз уж Мал пенял озорному Лелю. То-то он, поди, потешается, глядя как олень волчицу полюбил! Что затеяла Ольга?..

Полдесятка верховых дружинников князь послал к воротам. Ежели углядят дозорные неладное, так те скоро прискачут посольству на выручку. Дозорные, однако, тревоги не поднимали. Как вошли послы в шатёр, так боле никто к нему не приближался.

Истомился князь ожиданием, истревожился. Но, так уж богами заведено, что всякое начало имеет конец.

Услыхав сперва конский топот на дворе, а затем торопливые шаги в сенях, Мал едва успел приосаниться, как пристало князю, а в платы уж забежал отрок из младшей дружины. Юный совсем - бородёнка едва пробивается, но в плечах широк, и кольчуга ладно сидит, и меч в ножнах не болтается, как вымя у коровы, но будто прилип к бедру. По всему видать - давно свыкся с оружием.

Ратник поклонился князю и молвил коротко, что послы обратно едут. Все втроём, все невредимы. Да, и Ольга с провожатыми к своей дружине воротилась.

Мал ни тревоги, ни радости не выказал. Кивнул только.

-═Проси сенных девок свечи в гриднице запалить. Темнеет.═-═велел он отроку и неспешно уселся во главе стола, а Вышата молча стал у него за спиною. Так и встретили послов.

Те не одни явились, но с Годимом да старейшинами, какие, должно, по пути пристали, и судя по беспокойному гомону, уже ведали о чём с Ольгой речь шла. Молвили хоть и вполголоса, но все разом, отчего в гриднице стало шумно.

Мал, сам не вставая, просил гостей садиться за стол. Затем дождался покуда сенные девицы, что принесли толстые восковые свечи, выпорхнут прочь, и тогда лишь, оглядев как довольно улыбаются послы, спросил:

-═Чему радуетесь? Что живыми от Ольги вернулись, или вести добрые принесли?

-═Добрые, княже,═-═огладив бороду, откликнулся Хорив.═-═Но, есть и худые. О них тебе пусть Борич поведает.