Страница 13 из 19
Медленно качалась подвешенная вывеска, кружились мелкие клочки бумаги. Прохожие тревожно заслонялись от ветра. Но настоящее царство ветров, где они чувствовали себя на полной воле, было весеннее небо с потемневшими облаками, такими огромными, но послушными каждому легкому дыханию ветра. Картина вечереющего неба менялась поминутно. Куда-то исчезали прежние нагромождения облаков, и на смену им являлись новые. Порой открывалась бледная голубизна небес - и на нее стремительно и неуклонно неслись ближние и дальние волокна, пока не закрывали ее.
За каменным забором высились черные стволы деревьев. Выглянуло солнце и они стали еще чернее. Причудливо застыли резко и остро изогнутые ветви.
- Я не люблю весну, - сказала моя приятельница. - Весной бывает тоска и бессонница и я много плачу. А помню, когда-то, когда была девочкой, я любила ее. Я много спала весной - и ночью и днем. Особенно сладко спалось днем. А сны какие бывали!
Ветер утих. Облака плыли, как во сне. Солнце таяло за белым, густым облаком.
- Какие же сны бывали у вас?
- Вот как эти облака. Быстрые, беспорядочные и непрерывные. И такие же тяжелые и бурные, как облака.
ИЗУМРУДНЫЙ ОСТРОВ
Из путевых очерков "По Ирландии"
I
После долгого и безвыездного пребывания в Англии ничто не может так сильно освежить душу, как прогулка по вольной и пуст Ирландии. Я проделал около сотни миль пешком, странствуя по берегам величественного Шаннона, и мне казалось, что я уехал из Лондона давным-давно, лет десять тому назад, и нахожусь на расстоянии многих тысяч миль от Англии.
Я отправился не в протестантский Ольстер, не в Белфаст, куда устремляются ныне десятки и сотни корреспондентов {1}, даже не в Дублин, центр национально-католической Ирландии, где также бьет ключом политическая жизнь, а на юг и на запад страны, в один из глухих углов.
Незадолго пред моей поездкой туда я слышал беседу нескольких англичан, друзей Ирландии.
Один из них пел старую ирландскую песню:
Картофель уродился у нас мелкий и редкий
На холмах, на холмах.
Мы роем его в листопад,
Мы роем его в листопад,
Полные тревоги,
Полные тревоги.
О, я хотел бы, чтобы мы все были... гуси...
О, я хотел бы, чтобы мы все были гуси.
Ибо они клюют зерно в тишине и покое,
Пока не приходит для них смертный час...
Смертный час.
Мелодия покорно-грустная и ленивая.
Ирландия пережила на своем веку очень трудные и грустные времена: преследования, голод, нужду. Огромные просторы ее пустынны и невозделаны. Восьмая часть страны занята болотами. Картофель - главная пища ирландцев, и неурожай его мог породить не одну песню скорби и отчаяния - наподобие той, какую мне привелось услышать.
- Правда, население Ирландии небогато, - сказал один из моих собеседников-англичан. - А между тем почва там очень плодородная. С восьмидесятых годов прошлого столетия парламент занимается очень серьезными земельными реформами в Ирландии. Чуть ли не три четверти земли выкуплено у лордов и предоставлено земледельцам на самых льготных условиях {2}. Для бедноты строятся прекрасные коттеджи, за которые они выплачивают очень небольшие проценты. Иной платит за свой участок земли два - пять шиллингов в год - и все-таки жалуется. Иной раз они жалуются неискренне, не всерьез. В этом проявляется особый юмор ирландцев.
- Говорят, что ирландцы ленивы, - заметил другой англичанин, - между тем в Америке, где их в десять раз больше, чем на родине, они отлично преуспевают, богатеют и играют большую роль в политической и общественной жизни. Некоторые полагают, что влажно-теплый климат их родины повинен в этой бездеятельности и лени населения. А может быть, в этом виновата вековая борьба и вековые преследования.
- Непременно побывайте в Ирландии, - посоветовал мне один из моих собеседников, - вы почувствуете себя там на полной воле. Ирландцы не признают правил, законов. В вагонах железных дорог набивается такое количество людей, которое явно противоречит числу пассажиров, обозначенных в уставе. Вот вам пример ирландской точности и аккуратности. На одной из веток железной дороги поезд подходит к пересечению линий. Там ворота - шлагбаум. Поезд издали дает свисток. Но сторожа на месте не оказывается: ушел по своим делам. После нескольких тщетных призывов поезд дает задний ход, а затем налетает на ветхое заграждение и сшибает его. Вот что бывает в Ирландии.
- Но какой это добрый, гостеприимный и поэтичный народ, - единодушно вырывается у всех.
Мне уже не раз приходилось слышать об этой стороне характера ирландцев, я знаю их легенды. Одна из них рассказывает о четырех всадниках (The riders of the Shee {Всадники из Ши (англ.).}), которые стерегут весь мир, объезжая его кругом днем и ночью и держа в руках четыре древних символа: кольцо, чашу, голубя и крест.
Я слышал песни ирландцев. К сожалению, их маленькая "галльская арфа" давно уже перестала быть национальным инструментом в их стране. Теперь ее можно увидеть только у какого-нибудь редкого любителя музыки или любителя старины.
II
Фишгардский экспресс примчал меня, пролетая сквозь туннели и не останавливаясь на станциях, в Фишгард. За окнами мелькали синие "сахарные головы" уэлльских гор. Из Фишгарда до Росслера, ирландской гавани, установлен самый короткий из всех рейсов, которые только имеются между Англией и Ирландией: всего 2 3/4 часа. Но и в этот короткий период бурное и своенравное Ирландское море дает себя почувствовать. Пароход подбрасывает, как футбольный мяч. Брызги перелетают через палубу, и у пассажиров остается на губах едкий, соленый привкус.
Но вот и невысокий берег Росслерской гавани.
После стремительного экспресса и плавания по бурному морю приятно отдохнуть в покойном и неторопливом поезде ирландской железной дороги. За окнами - мирная зеленая равнина, озаренная закатом, догорающим за покатыми холмами на горизонте. Вот они - просторы, где трудятся земледельцы, терпеливо идущие за плугом. Деревни с избами, крытыми соломой. Стада, вольно бродящие по диким пастбищам без присмотра пастухов.
Даже в вагоне царит настроение, какого не бывает в английских вагонах. Там пассажиры редко вступают в разговор. Читают газету или смотрят в окно.
Здесь же очень быстро завязывается всеобщая беседа. Старушка с дочерью возвращаются из Англии и ругают англичан и все английское. К ним присоединяется старая дева, учительница, пользующаяся случаем провести параллель между Ирландией и Англией, обычаями и нравами обеих стран.
- Мама ни за что не хотела оставаться в Англии, - говорит бледная девушка. - Мне лично нравилось там жить. Англичане живут богаче и веселее. Но мама настояла на своем.
Старушка на вид кроткая-прекроткая. Но видно, что у нее хватило решимости и упорства для того, чтобы настоять на возвращении на родину. Губы у нее крепко сжаты, а на лбу упрямая морщинка.
Она добилась своего и выглядит довольной и умиротворенной.
- Англичане очень много едят. Ах, как они много едят. И всегда мясо.
- У англичан нет никакой религии. Вот только в церковь ходят по воскресеньям.
- Это правда, совершенная правда! - восклицает учительница. - Я часто дразнила моих знакомых англичан тем, что их разводы недействительны. Их религия допускает развод, но ведь мы, католики, знаем, что никто не может развести супругов помимо святого престола. Я говорила одной даме, которая развелась и снова вышла замуж, что у нее теперь два мужа.
- Англичане ужасно любят деньги.
Кто-то, защищая англичан, говорит, что они энергичны, культурны и свободны от суеверий - между тем ирландцы до сих пор верят в фей и ведьм.
- Мама верит, - говорит бледная девушка. Кроткая "мама" улыбается и кивает головой.
- Да, я верю.
- Какие же они бывают - феи? - спрашиваю я.
- Разные: добрые и злые, светлые и темные.
- А где они живут?
- В пещерах, в лесу, да и в домах иногда, - отвечает старушка, улыбаясь...