Страница 6 из 7
И продолжили. А почему бы и не поговорить, если только «на сплочение сдаточной команды и командования корабля» руководство Средне-Невского судостроительного завода, который и строил наш тральщик, выделило 40 кг чистейшего спирта! И хранилась эта священная канистра, естественно, в каюте командира. Так что на следующее утро столичный адмирал выглядел нисколько не лучше механика, минера и штурмана, не говоря уже о комдиве и командире. Да и претензий к офицерскому составу «Марсового» у адмирала уже не было.
После того как «Марсовый» продали, а меня перевели в Балтийск, на малый разведывательный корабль «Линза», вообще началась финансовая лафа. Каждые три месяца – боевая служба на такой же срок. А каждый день в море – это 1 бон* и 5 копеек. А один бон легко можно было обменять у барыг возле «Альбатроса» (магазина иностранных товаров) рублей на 10, а при удаче – на все 15. Но главное – в «Альбатросе» можно было приодеться, купить забугорные сигареты и т. д. Помнится, тогда появились японские сигареты с угольным фильтром. Это вообще песня! Угостил девушку заморским чудом – и все, твоя!
Вся эта благодать закончилась, естественно, с развалом Союза, появлением талонов на алкоголь, стиральный порошок и прочие радости бытия. Это «время перемен» я встретил в Латвии, которую Михаил Сергеевич Горбачев оперативно отпустил в свободное плавание к берегам чуждого нам тогда Запада. Латвия быстро избавилась от советских банкнот (несколько вагонов с которыми, кстати, были отправлены в дудаевскую Чечню) и перешла на временную валюту. Это были «репшики» (Банк Латвии как раз возглавил местный националист Эйнарс Репше, физик по специальности). Один «репшик» приравнивался к двум сотням «деревянных». А так как зарплату нам в Рижский военно-морской гарнизон присылали в рублях, их нужно было обменивать. Благо структур, занимающихся этим, хватало. А начфину нашему Анатолию Кузнецову был позволен определенный люфт в этом плане. Вот он и искал конторы, где подешевле выходило. И нашел-таки одну.
Деньги менять нужно было немалые – все таки зарплата на пару тысяч «штыков», большинство из которых офицеры. Так что Толя выехал на рандеву в сопровождении начальника отдела артиллерийского и минного вооружения тыла бригады капитана 3 ранга Александра Пархомчука. Тут необходимо небольшое отступление. Саша Пархомчук – это 140 кг живого веса (более двух метров в длину), с кулаками размером в пудовую гирю. Уже после увольнения в запас Саша работал инструктором авиационного клуба в Боровичах. На мой вопрос: «Саня, а в чем твоя главная обязанность?» – он отвечал так: «Андрюха, я работаю с юными парашютистами. Мы взлетаем, открываем дверь, и они должны прыгнуть. Некоторые почему-то боятся. Тут выхожу я, и они уже через секунду оказываются в небе».
Поехали на встречу с коммерсантами на стареньком «Москвиче» (как Пархомчук туда помещался, до сих пор не понимаю), припарковались, Толя пошел первым, а Саша чуть задержался. В кабинете бизнесмена (красный пиджак, пальцы веером) стали меняться денежками. После обмена человек в красном неожиданно и несколько по-хамски говорит Толе Кузнецову: «Вы извините, но у вас недоплата». И называет какую-то убийственную сумму. Толя в шоке: что-что, а считать-то он умеет.
И тут появляются те самые 140 кг живого веса, в шинели, перепоясанной портупеей, из которой торчит рукоятка пистолета Макарова. Саша Пархомчук не спеша идет к столу, за которым и ведутся переговоры на высочайшем уровне. И тут из-под шинельки у него неожиданно вываливается Ф-1, то есть «ручная противопехотная оборонительная граната». Предназначенная, если верить инструкции, для поражения живой силы в оборонительном бою и метать которую, как известно, из-за значительного радиуса разлета осколков рекомендуется только из укрытия, бронетранспортера или танка.
Человек в красном становится человеком в белом. То есть бледнеет. Мгновенно ныряет под стол, неведомым образом достает оттуда пачку рублей и говорит с дрожью в голосе: «Извините, упали случайно. Все нормально, никаких вопросов».
На том и разошлись. Потому что для советского офицера не деньги главное. Главное, чтобы любимый город мог спать спокойно.
От смелых отскакивает
Почему два военно-морских курсанта и лопата заменяют экскаватор
На флоте, как известно, рабочий (то есть служебный) день не нормированный. И выходные никому не гарантированы. На эту тему есть старый флотский анекдот.
Собирает командир командный состав в кают-компании:
– Товарищи офицеры, с этого дня переходим на новый график службы. В субботу и воскресенье – выходной. В понедельник отдых от выходных. Во вторник – подготовка к рабочей неделе. Среда – рабочий день. Четверг – отдых после рабочего дня. Пятница – подготовка к выходным.
Возмущенный возглас лейтенанта с галерки:
– Так что, товарищ командир, и долго мы еще по средам вкалывать будем?
В общем, если хочешь поработать, ляг, поспи – и все пройдет. Благо на флоте есть адмиральский час. Но это, конечно, только в анекдоте.
Для человека в погонах праздники, они как мед – вроде бы есть и все-таки их нет. Потому что бдим, граница на замке, враг не пройдет и т. д.
Не знаю, как сейчас, а в советские времена с бдительностью было строго. Во всех планах.
Помнится, доставили нам из политотдела шикарные портреты генерального секретаря – в маршальской форме, при орденах во всю грудь, естественно. На плотной глянцевой бумаге, в цвете, в общем, красота неописуемая. Я ими, то есть портретами, тут же обклеил свою каюту и все кубрики. Через неделю телефонограмма из того же политотдела – снять немедленно! И тут же прибежал замполит дивизиона, портретики конфисковал, ничего не объяснив. Вскоре выяснилось: у Леонида нашего Ильича на мундире клапан кармана, как говорится, в карман залез. А уже через пару недель доставили на наше корыто новый портрет, где все по уставу.
Политотдельцы у нас всегда были главными по бдительности. Бдили, как говорится, до потери пульса.
Как-то пришел один такой бдительный капраз к нам на «Линзу» проверять политзанятия. И получил я тут же строгий выговор. А почему? А потому что на самодельном плакате, вывешенном в кубрике, было написано: «Согласно решениям съезда КПСС в 1980 году в стране будет выработано 1 триллион 294 миллиарда кВт/ч электроэнергии».
– Вы что это, товарищ старший лейтенант, – возмутился проверяющий, – искажаете решения партии? Кто вам дал на это право? В решениях съезда ясно написано (достает брошюрку), что «в стране будет выработано 1294 миллиарда кВт/ч электроэнергии». И никаких триллионов!
Такая вот партийная арифметика.
Кстати, о капразах. Именно тогда у них появилась «шапка с ручкой». То есть до этого капитанам 1 ранга (и, естественно, адмиралам) полагалась каракулевая привычная шапка-ушанка. И тут неожиданно к каракулевой шапке приделали козырек, как у фуражки.
Говорят, дело было так. Приехал в Москву с визитом Шарль де Голль. И подарил нашему министру обороны Андрею Антоновичу Гречко свою знаменитую деголлевку. А потом к маршалу зашел главком ВМФ СССР Сергей Георгиевич Горшков. И напялил маршал в порыве добрых эмоций адмиралу на лысую голову подарок из Франции. И сказал, как говорится, что это хорошо. Так у наших адмиралов и капразов появилась «шапка с ручкой». Но это к слову.
Потому что по шапке давали без всяких ручек. У нас же на флоте что главное? Правильно, наказать невиновных, наградить неучаствовавших. На том и стояли. Главное – меньше инициативы. Потому что инициатива на флоте наказуема. Я это еще в училище понял.
Помнится, Валере Бородину, когда мы учились еще на третьем курсе Калининградской военно-морской бурсы, отец-моряк из загранрейса набор фломастеров привез. Страшно дефицитная по тем временам штука. А в наборе целая дюжина цветов. И как-то на занятиях по самоподготовке Валера проснулся. И осенила его оригинальная идея.
– А давайте, мужики, – говорит Валера, – кому-нибудь жопу фломастерами разрисуем!