Дэйви

Там, в дальнем конце улицы, над тыльными воротами, такими же высокими, как и остальной частокол, высотой около восьми футов, там, вдали, в мерцающих лучах утреннего летнего солнца, мы осознали, вырисовывалась морда, наблюдавшая за нашей человеческой нерешительностью, светло-рыжевато-коричневая, ужасная и великолепная. Светло-золотистые полосы перемежались с более темными золотистыми, как будто между ним и нами какое-то защитное препятствие все еще отбрасывало тень от своих решеток — на его глаза тоже, какая-то тень и на наших лицах?

Мы поняли, что он придет; может, мы все осознали, что он найдет нас, каждого в отдельности, на жизненном пути, неподготовленного. Думаю, все паломники осознавали об этой морде в конце улицы, но их пение не дрогнуло. Однако Вайлит прекратила петь, я увидел, что Джед осторожно снял ее руку со своего локтя и сделал шаг или два вдоль по улице. В этот момент морда тигра исчезла из вида.

— Он ушел, — сказала Вайлит. — Смотри, Джед, я говорю тебе, что он ушел. — Должно быть, она знала, так же, как и все мы, что тигр не ушел. Теперь Джед не выглядел, как безумец, полный решимости броситься в опасность. Он улыбался, с каким-то даже удовольствием. Он прошел только небольшой отрезок пути позади коленопреклоненных, поющих паломников. Отец Делюн тихо молился, его старые руки были переплетены под подбородком; думаю, что он наблюдал за Джедом, но не сделал ничего, чтобы задержать его.

Также не могли ничего сделать ни я, ни Сэм. Мы, в какой-то мере парализованные, одинокие, не слыша друг друга, наблюдали за пустым местом в конце улицы, серо-коричневым тупиком из потрепанных непогодой бревен и тропической зеленью леса за ним. Лицо Джеда заливал пот, как это было вчера на дороге. Его руки и ноги дрожали, как будто земля вибрировала под ним, однако он продолжал свой путь, медленно, как человек иногда путешествует в печальных, или ужасающих, или воображаемых нелепых приключениях во сне.

Тигр дугой поднялся ввысь, словно летящая стрела, перепрыгнул ворота и оказался в селе.

На секунду остановился, осмотрелся, рассчитывая пути атаки и отступления, измеряя все с удивительно быстрой кошачьей ловкостью. Джед не останавливался, но продолжал идти, неуклюже и храбро, не обращая внимания или не слыша двух священников, которые теперь в ужасе кричали ему вслед, чтобы он вернулся. Джед держал руки широко распростертыми, как делал отец Делюн, когда молился у фасадных ворот, но был больше похож на человека, идущего ощупью в темноте.

Тигр плавно побежал к нам по жаркой улице, сначала не нападая, но быстрой рысью с поднятой головой, как бежит просто играющий котенок, имитируя нападение. Я полагаю, он не ожидал, что человеческое существо пойдет к нему с такими странными, препятствующе раскинутыми руками. Он поднялся на задних лапах перед Джедом и ударил его лапой. Движение казалось легким, игривым, совершенно нелепым. Массивное тело Джеда повернулось и упало поперек улицы, ударившись о воротный столб дома, и лежало, распотрошенное, у его подножья, в потоке крови.

Затем тигр напал, стремительный бросок был такой быстрый, что за это время только один раз послышался женский визг; потом я увидел зеленый огонь его глаз, направленных прямо на нас, в то время, когда он мгновенно нащупал и охватил зубами спину Джерри. Мать Джерри снова завизжала и бросилась на зверя с маленькими беспомощными кулаками. Повернув голову, тигр без усилия уклонился от нее. Он рысью убегал по улице тем же путем, что пришел, голова снова поднята, тело Джерри в его челюстях казалось не крупнее воробьиного. Он перепрыгнул ворота и подался в глушь, женщина молчала, только разорвала свое паломническое одеяние и била себя в груди, а потом била кулаками по пыльной дороге.

Я выхватил одну из стрел из руки Сэма. Помню, что приладил ее на тетиву, когда тигр убегал по улице, но черное существо обрушилось на меня; это был отец Делюн, дернувший мою руку, так что стрела бесполезно полетела над верхушками крыш. Может, он имел право так поступить.

Несколькими минутами позже Сэм, отец Фэй и я были с Вайлит, которая неловко возилась у тела Джеда, словно знала какой-то способ оживить его.

— Мадам Сивер, — обратился к ней отец Фэй и потряс за плечо, и взглянул назад, отыскивая другую женщину, тоже нуждавшуюся в нем, — но отец Делюн и другие паломницы отхаживали мать Джерри в церкви. — Мадам Сивер, вы должны подумать о себе.

Она полуприсела и пристально взглянула на нас.

— Вы могли остановить его, многие из вас. Ты, Дэйви, я просила тебя остановить его! О, боже, что я говорю?

Вероятно, мы все виноваты, сказал отец Фэй. Но уйдем сейчас. Позвольте мне поговорить с вами.

Сэм положил руку мне на плечо и тоже увел меня. Мы находились в каком-то частично огражденном месте, думаю, у входа в магазин, и Сэм говорил, сбивая меня с толку больше, чем когда-либо, так как речь шла о Скоаре. Он тряс меня, чтобы я пришел в себя от изумления.

— Дэйви, можешь послушать еще раз? Я сказал, это было примерно пятнадцать лет назад, в одном из таких, вроде бы, обычных мест…

— Ты сказал «Дэйви».

— Да, в одном из таких средних мест, не высшего класса, но и не таком уж и плохом, не могу вспомнить название улицы… Зерновая… нет…

Частично, я, должно быть, понял его, так как помню, что спросил:

— Мельничная?

— Ну, это она. Рыжая, ласковая, и… хорошенькая, во всяком случае, ничего общего с теми, затасканными…

— Поэтому, черт бы тебя побрал, ты забросил ей немного от себя для своего портрета и улизнул, ты это имеешь в виду?

— Дэйви, мужчина в таком месте… Я хочу сказать, что ты, во всяком случае, не знакомишься, прежде чем обязан уйти, а девушка, она тоже не хочет знать тебя, пойми это. И, как бы там ни было, может, тебе самому придется узнать еще столько же, сколько ты уже знаешь о некоторых браках, я бы не удивился. — Он не хотел ни отпускать моего плеча, ни смотреть на меня, только пристально глядел поверх моей головы, ожидая, пока я приду в себя. — Я женат… все еще женат, пойми это. Жена, там, в Кэтскиле, чертовски недалеко, заговорила меня до смерти. Но рыжая малышка в том скоарском заведении… я хочу сказать, что провел там полчаса одной ночью, а потом: «Уходи, парень!» — и я совсем не имел представления, что мог оставить кое-что после себя. Чего, может быть, я и не сделал, Дэйви, мы вряд ли когда-нибудь узнаем наверняка. Но я предполагаю, мне хотелось бы, чтобы это так и было.

— Я не знаю, почему я говорил с тобой таким тоном.

— Все еще обижаешься?

— Нет. — Я никогда не плакал после того утра, но я склонен думать, что, иногда, через большие промежутки времени, молодым полезно поплакать. — Нет, я не обиделся.

— Итак, допустим, я твой папа — годится?

— Да.

18

Январские дожди выпадают здесь, на острове Неонархеос, более устойчиво, чем любые дожди, которые мы помним. В течение двух недель мы не имели возможности работать по расчистке новых земель. Ники испытывает неудобства от своей беременности, в таком же положении и Дайон — я имею в виду, что, как и я, он старается породить книгу, записывая то, что мог вспомнить из истории Нуина, прежде чем оно сотрется или исказится в его памяти. Наконец, теперь мы имеем бумагу: тростник, растущий по берегам ручья, дает постоянное сырье для наших примитивных способов изготовления бумаги, воспринимающей наши чернила из ламповой сажи довольно хорошо.

От ламповой сажи моя мысль перескакивает к лампам и ламповому маслу. Когда бочонки с тюленьим жиром, которые мы привезли на «Морнинг Стар», исчерпаются, у нас его больше не будет. Нам придется выходить из положения с помощью естественных растительных масел и воска, а когда поголовье наших овец увеличится, у нас будет жир, чтобы восстановить запас свечей. Время окота овец, через пару месяцев, будет главным событием. Конечно, мы с Ники редко возражаем против того, чтобы рано укладываться спать.

Лампы, свечи, животноводство — у нас достаточно проблем на этом уровне, чтобы занимать наших людей сотню лет, если нам будет отведено так много времени. Его может и не быть. Нет нужды предполагать, что, поскольку мы первые за много столетий переплыли великое море, наши враги не последуют за нами — возможно, скоро. Они имеют такую же истинную храбрость, как и мы, иначе не смогли бы победить в войне, которую мы вели против мятежников, несмотря на их численное превосходство. Верно, требовались воображение сэра Эндрю Барра, знания из многих запрещенных книг, распоряжения и покровительство Дайона как регента богатейшей и сильнейшей страны и труд многих людей, чтобы создать шхуну «Хок», а позднее «Морнинг Стар». Победившая армия Солтера не имела таких судов, чтобы послать их в погоню, ни людей, способных управлять ими. Однако, воодушевленные, они могли бы построить кое-что, чтобы отважиться выйти в море, если церковь ослабит свои запреты.