Страница 36 из 69
Она залпом выпила вино и в возбуждении вновь заходила по комнате. Теперь новые мысли снедали ее —как?! Как это сделать? Убить человека несложно, но как избежать возмездия? Здесь ведь Логово, и просто так убить послушника не может никто. Разве что мать-настоятельница.
Халима снова задумалась. Возбуждение ее понемногу улеглось. Надо сказать, молодую настоятельницу нисколько не смущало, что она никогда не убивала прежде. Она тут же попыталась это представить. Взяла кинжал и подошла к зеркалу, словно собиралась зарезать собственное отражение. Как ни странно, ей даже понравилось, когда она вспорола воображаемой жертве живот, а потом чиркнула по горлу.
Она вздохнула и положила кинжал на стол. Все это, конечно, хорошо, но ведь поднимется шум, ее тут же схватят. Конечно, она может подстеречь девушку, когда та останется одна, и заявить, что та сама на нее напала. Скорее всего, ей поверят. Но что тогда делать с Хантореком? Во второй раз оправдаться будет труднее. Пожалуй, и с девушкой ничего не выйдет. Дернул же Нергал ее за язык тогда, у Разары. Молчала бы себе, так ведь нет. Наверняка все поняли, как она возненавидела рыжую суку! Случись с ней что, и старуха сразу сообразит, в чем здесь дело. Не спасет даже то, что она как настоятельница вполне может придраться к послушнице и потребовать ее наказания, которое случайно окажется излишне суровым. О будущем придется забыть, да и месть свершится только наполовину...
Вот если бы не она, а кто-то другой осуществил задуманное ею... А что? Это мысль! Но кто? Кто может расправиться с пленницей, а потом и с Хантореком? Север! Имя вспыхнуло в ее мозгу, казалось, помимо воли. Нужно только не торопиться. Вожак умен и сразу поймет, откуда ветер дует. Сперва нужно подобрать к нему ключик, а уж потом...
Она снова подошла к зеркалу, но на сей раз поправила прическу, хотя волосы лежали идеально, с удовлетворением отметила, что все еще молода и прекрасна, и шагнула к двери.
Она пошла по коридору, не опасаясь, что ее увидят: стражи стояли только в подвале, при входе, и все они старались пореже попадаться на глаза кому-то из местных властителей.
Когда Халима на миг остановилась перед дверью, ведущей в апартаменты Вожака, сердце ее колотилось так, что, казалось, готово было выскочить из груди. Сама не своя она толкнула дверь. Как ни бесшумно она двигалась, а Север мгновенно насторожился. Он уже лежал в постели и что-то читал, но теперь удивленно, с недоумением смотрел на вошедшую: их ничто не связывало, и немудрено, что визит показался ему странным. Халима улыбнулась ему самой чарующей и манящей улыбкой, на какую только была способна, не говоря ни слова, прикрыла за собой дверь и, все так же с улыбкой глядя на него, прошла на середину комнаты. Ловкие руки девушки скользнули по телу, и нежный шелк упал к ногам. Север откинул в сторону одеяло и медленно встал. Великая Волчица! Как он прекрасен! Гирканка задохнулась от восторга и даже испугалась, что потеряет сознание. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться, но не сумела. Даже не видя его, она ощущала исходящую от него горячую силу, чувствовала, как он приближается, и задрожала, представив, как он сейчас прижмет ее к себе, а она...
Что-то холодное легло ей на плечи. Халима вздрогнула и открыла глаза.
— Не простынь, милая. Ночи еще холодные.
Она увидела собственный халат, накинутый на плечи, и поняла, что ее отвергли. Злость мгновенно вспыхнула в гирканке, но ноги не слушались ее, и она с ужасом почувствовала, что вот-вот рухнет к его ногам. Этого еще не доставало! Чувство жгучего стыда придало ей сил. Она окатила Севера яростным взглядом и, собрав волю в кулак, пошла к двери, моля богов лишь о том, чтобы он не заметил ее слабости.
Выйдя от Вожака, Халима прислонилась к стене и попыталась отдышаться. Ее по-прежнему трясло. Правда, теперь уже не столько от неудовлетворенной страсти, сколько от закипавшей в душе злобы. Этого что, тоже окрутила рыжая шлюха?
Какой позор! Она пришла к нему, как уличная девка, и предложила себя! А он не нашел ничего лучшего, как заботливо накинуть ей на плечи халатик и выставить за дверь! «Тоже мне, мужик!» — подумала она с презрением. И тут же спохватилась: а если об ее позоре станет известно другим? Правда, Север не болтлив... Даже теперь, ослепленная обидой, она не могла отказать ему в благородстве.
Размышляя, она вдруг осознала, что уже не стоит у стены, а идет... Куда? И тут Халима сообразила, что ноги сами привели ее к покоям Кучулуга.
Как и Север, гирканец не спал, хотя уже и лежал в постели. Правда, не читал. Его и представить-то с книгой было невозможно. Кучулуг обдумывал, как бы половчее подъехать к новенькой, когда дверь в его комнату открылась и он увидел на пороге молодую настоятельницу. От неожиданности он замер и даже не почувствовал, как рот его приоткрылся, обнажая два ряда крепких белых зубов — вот это да! Даже в самых смелых мечтах он не заходил так далеко. О рыжеволосой красавице он тут же забыл. Впрочем, одернул себя Кучулуг, вполне возможно, что она пришла к нему по делу, хотя для дел уже и поздновато. Если бы на ее месте оказалась послушница, он бы знал, что делать, но Халима... Он замер, и его глуповатая улыбка словно превратилась в деревянную маску.
«Да, это не Север», — с досадой подумала Халима и, пройдя через комнату, остановилась в паре шагов перед его постелью. И вновь шелк халата, во второй уже раз, скользнул по телу и замер у ее ног. Кучулуг совсем обомлел, но через мгновение ноздри его вздрогнули, учуяв запах возбужденной самки, и он почувствовал, как кровь прилила к лицу.
— К Нергалу! — прохрипел он с непонятным ожесточением.
Одним движением великан сбросил с себя одеяло, вскочил, возвысившись горой над хрупкой девушкой, сгреб ее в медвежьи объятия, бросил на простыни и навалился сверху. Халима упала на спину, вскрикнула от неожиданности, и кровать тут же мерно заскрипела в такт мощным толчкам огромного гирканца. Ее почти насиловали. Девушку чуть не стошнило от омерзения. Она упиралась ладонями в скользкую от пота волосатую грудь, из последних сил уворачиваясь от тянувшихся к ней липких губ, не в силах ни вырваться, ни закричать, чувствовала, что стремительно слабеет, и тут волна дикого, животного желания захлестнула ее. Она зарычала и впилась в толстые губы Кучулуга. Она забыла обо всем, и, когда сознание вернулось к ней, не могла сказать, сколько времени прошло — то ли ночь только началась, то ли уже наступило утро.
Кучулуг лежал рядом и, как это ни странно, почувствовал ее пробуждение, хотя она готова была поклясться, что ни единым движением не выдала себя.
— Зачем ты пришла?
Халима почувствовала себя оскорбленной, но с изумлением подумала, что Кучулуг, похоже, вовсе не так глуп, как она думала до сих пор.
— Я уже которую ночь с одними тараканами сплю,— томно улыбнувшись, попыталась она отшутиться.
— Ты имеешь в виду Ханторека? — спросил Кучулуг, и оба рассмеялись.— А если серьезно?
— Я рассталась с Хантореком,— тщательно подбирая слова, ответила она и умолкла, чтобы собраться с мыслями.
Гирканец тоже молчал. Он прекрасно понимал, что не Халима рассталась с Хантореком, а тот бросил ее и теперь она искала замену прежнему любовнику. Окажись на ее месте другая настоятельница, хотя бы Яра, или кто-то из послушниц, у него не возникло бы никаких вопросов, но Халима... Халима — другое дело. Она ближе прочих подобралась к месту матери-настоятельницы. С ней нужно держать ухо востро, а потому Кучулуг желал знать, какую игру она затеяла.
— Ханторек разочаровал меня,— вновь заговорила девушка.— И я даже рада, что рыжая воровка вскружила ему голову. Я поняла, что, пока жизнь стремительно проносилась мимо, я тихо кисла в этом болоте, а в нашем мире нельзя стоять на месте, Чтобы достичь чего-то, нужно идти вперед. Ханторек же хлипок и телом, и духом,— зло процедила она,— и не годится в попутчики.
— Сморчок,— убежденно подтвердил Кучулуг.
— Именно,— рассеянно согласилась Халима.— Мне нужен другой человек,— с жаром продолжила она,— сильный и решительный. Способный претворять в жизнь мою волю.