Асмодей

Вопреки собственному титулу Асмодей был воином, а не политиком, а потому в спорах чаще уповал на собственную силу, а не на красноречие, коим мог блеснуть его оппонент. Поэтому, когда перед вратами в его обитель остановился гонец Люцифера, Абаддон, мягко говоря, был удивлен. А когда узнал о том, какие небылицы про него напел демон блуда, и вовсе зашелся от ярости. Это же надо, из-за какой-то душонки, которая, кстати, добровольно избрала бесславную смерть на пустоши, да нескольких сделок, в коих у Асмодея не было шкурного интереса, поднять такой переполох. И ладно бы он правду сказал, не так страшен грех воровства в сравнении с предательством. Так нет же, исказил и изувечил истину до неузнаваемости, оклеветал его в глазах Люцифера, да так, что тот меж ними очную ставку устроить решил. Да, ложь эта была подобна углю: обжечь не сумела, но замарала. Вот и думал теперь Абаддон как от нее отмыться, да и должок оплатить. Ведь ничего нет хуже, чем тень сомнения на кристальной репутации, а Князю Преисподней он служил верой и правдой, по крайней мере, так ему казалось.

В общем, назначенный для встречи час уже миновал, Венера неуклонно клонилась к горизонту, знаменуя скорое завершение этого дня, а Асмодея по-прежнему не было. Какое неуважение к Властителю Тьмы, от одной мысли об этом Абаддон издевательски ухмыльнулся. Должно быть, Дэлеб опоила его сверх меры, и теперь он, будто потерянная душа, бродит по нескончаемым просторам собственного сознания, неся бремя божественной кары. Что ж, пусть крест этот станет ему кровным братом, и пусть он смывает собственной кровью эту ложь. Не успел демон поймать себя на этой мысли, как дверь в зал совета со скрипом распахнулась, и на пороге появился Асмодей, надев на себя притворную личину спокойствия, а следом за ним, стараясь не поднимать взгляд на Властителя Гнева, мышкой проскользнула Дэлеб, опустившись на скамью у самого входа.

– Помяни черта, он и появится, – скривив надменную улыбку, произнес Абаддон. – Не могу не отметить того, насколько ты ужасно выглядишь. Неужели тебя так совесть замучила из-за столь явной клеветы, что ты всю ночь заснуть не мог?

– Мы с моей совестью в доле, – в тон ему отозвался Асмодей, яростно сверкнув глазами. – И когда я сведу с тобой счеты, она восторжествует.

– Какое громкое заявление для того, кто решает свои проблемы чужими руками. Что ж, совесть и трусость, в сущности, одно и то же. Неслучайно ты скрываешь свою трехликую маску за низким капюшоном плаща, ведь эта награда Господа олицетворяет всю твою гнилую суть – страх, жадность и предательство. Порочное триединство! И если уж одно из них тебя сразило, то остальные испепелят дотла. Это лишь вопрос времени!

– Не ты ли говорил мне, что излишняя горячность меня погубит, – ухмыльнулся Асмодей, стараясь не отвечать на провокации соперника. – Очертя голову бросаться в самое сердце битвы – смело, но благоразумно ли?

– Благоразумие – безликий фантом власти. Хочешь получить истинное могущество, имей смелость сразиться за него… сам! – с вызовом бросил демон, проведя краем стальной перчатки по лезвию меча, покоившегося у него на коленях.

– Смелость?! – переспросил Асмодей, поднимая на него пронзительный взгляд. – Тебе ли о ней говорить?

– О чем ты? – поморщившись, переспросил Абаддон.

– Проявленная тобой смелость – оборотная сторона неуравновешенности, а может, и глупости. Ты напоминаешь мне дикого зверя, не важно, какой породы, ведь все они от природы трусы. И нападают лишь тогда, когда уверены в собственной непобедимости, а это позорно вдвойне, – удар пришелся прямо в цель, и Асмодей с упоением поймал искры гнева, вспыхнувшие в глазах собеседника. – Не это ли высшая трусость. Проникнуть в мой дом и перебить тех, кто не в силах оказать тебе сопротивление?

– Если ты говоришь о своей страже, то это досадное упущение… твое! Доверить защиту собственной обители таким слабым созданиям! Если же ты говоришь о девчонке, то ее душа оказалась намного слабее, чем мы предполагали, – вставая против противника, прошипел он. Впрочем, здесь Абаддон слукавил. Трудно было это признать, но поступок Авроры произвел на него неизгладимое впечатление. И хоть во всех мирах самоубийство считалось одним из самых тяжких грехов, он, познавший муки смерти и боль возвращения к жизни, знал, чтобы решиться на подобный поступок ради спасения других, нужна немалая смелость. А учитывая то, кого желала спасти несчастная, отвага должна быть недюжинной. Поэтому, если уж говорить откровенно, демон прекрасно понимал своего соперника, вцепившегося в эту душу, как великую драгоценность. Хотя, в одной ли преданности было дело?! Догадка вихрем промчалась в его разуме, вызвав на лице злобную гримасу. Что же, любая гипотеза нуждается в проверке. К тому же, любая оплошность Асмодея, может сыграть на руку его врагам. – Так что…кричи – не кричи, а она к тебе уже не вернется.

– Что ты с ней сделал? – подскакивая с места, будто с раскаленных углей, прошипел он.

– То же, что ты сделал с душой Жанны – осушил в назидание тем, кто осмелится проявить подобную дерзость, – если бы Асмодей не был так поглощён этим спором, то наверняка бы заметил облегченный, почти подавленный стон Дэлеб. Эти слова стали для нее настоящим подарком. Тем самым Абаддон принимал на себя весь груз ответственности за содеянное, снимая с нее даже тень подозрения.

Единственное, чего не смогла понять демоница, так это причин такой жертвенности. Едва ли ее судьба волновала демона, скорее наоборот, он спал и видел то, как все приспешники Асмодея падают вглубь адской бездны, но почему же тогда? Не для того ли, чтобы она сгладила его собственный грех? Или же для того, чтобы сокрыть истинные обстоятельства своего визита, навсегда похоронив истину в первородной пустоте? Собственно, сейчас это не имело никакого значения.

– Быть не может, – прорычал Асмодей, стараясь скрыть раздиравшие его на части эмоции. – Ты не смог бы… чтобы поглотить столько энергии тебе понадобился не один день.

– А кто тебе сказал, что я сделал это в одиночку? – ехидно усмехнулся он. – Как и подобает заботливому хозяину, я разделил этот трофей со своими преданными слугами. Пустил по кругу, так сказать.

В это мгновение самообладание покинуло Асмодея, похоронив рассудительность под толстым слоем гнева, захлестнувшего его с головой. Выхватив из-за пояса небольшой кинжал, он перескочил стол одним прыжком, бросившись на своего врага. Однако выпад этот был вполне ожидаем, а потому и с легкостью отражен. Пропоров клинком воздух, Абаддон отогнал от себя противника, но тот, не обременённый тяжелыми доспехами, был куда проворнее, кружа вокруг него, будто орел вокруг медведя. Хищники эти хоть и в разных весовых категориях, да и по природе различные, но если исхитриться, то можно серьезно потрепать противника, оставаясь на недосягаемом расстоянии. К тому же, заставленный мебелью и прочей утварью зал, способствовал достижению этой цели. Громоздкий доспех Абаддон затруднял движения, а меч больше сшибал и корежил мебель, чем нес угрозу. Воспользовавшись моментом, Асмодей перехватил руку соперника, ногой вышибая меч из ладони.

– Я поражен! – прошипел он, прижимая кинжал к его горлу, несмотря на жалостливые мольбы Дэлеб, понимавшей, какие последствия для ее хозяина может иметь этот опрометчивый поступок, пусть даже спровоцированный. Убить одного из рыцарей Ада в замке самого Люцифера. Даже помыслить страшно.

– Владыка, одумайтесь, – лепетала демоница, повиснув у него на руке. – Только не здесь.

– Подумать только, ты живешь так долго, а до сих пор не уяснил одной истины, – прошипел он, всем своим видом напоминая кота, играющего с мышкой.

– Какой же?

– Длинный меч – плохой выбор для тесного помещения.

Ответом ему был надменный смех, вырывавшийся из груди Абаддон. Смех столь раздражающий, что Асмодей инстинктивно сжал ладонь у него на горле, заставляя того зайтись от кашля, хватая воздух будто рыба, выброшенная на сушу.

– Ну же, чего ты ждешь? – усмехнулся Владыка Гнева. – Убей, коль духу хватит! Попытай удачу.