Страница 29 из 62
- Это будут сложные переговоры, - вздохнул Ганзель, привалившись спиной к решетке, - Кажется, он не отличается великим умом.
- Умом? – горькая насмешка Греттель не улучшила его самочувствия, - Едва ли здесь уместно говорить об уме, братец. Судя по всему, врожденная патология развития. Что-то генетическое, конечно. Тело росло слишком быстро, потребляя все ресурсы, из-за этого мозг голодал, почти не развиваясь. Как результат – имбецил, не способный к простейшей коммуникации…
- Сейчас меня меньше всего беспокоят проблемы его здоровья, - огрызнулся Ганзель, - Он достаточно умен, чтоб запереть нас в клетку. И кажется мне, он сделал это не напрасно. То есть, мозги в его башке работают, осталось понять, в какую сторону.
- Очевидно, что у него есть планы на наш счет.
- Какие?
Греттель лишь пожала плечами.
- У меня было не больше возможностей выяснить, чем у тебя.
- Для опытов? – осторожно предположил Ганзель. И испустил мысленный вздох облегчения, когда Греттель уверенно покачала головой.
- Для такого существа, как сын Карла, сходить в туалет – уже серьезный опыт. Он не вивисектор, если ты это хочешь услышать. Здешнее оборудование не имеет ничего общего с геномагическим. Это что угодно, но не подпольная лаборатория.
- Что тогда?
- Напрашивается самый простой вывод, братец. Он собирается нас съесть.
Ганзель поморщился.
- Слишком часто в этой жизни меня пытались съесть.
- Квартерон – лакомое блюдо в Гунналанде. Очень уж много в наших телах неискаженного генетического материала. Нет ничего удивительного в том, что сын Карла разглядывает нас как деликатес. Возможно, с его точки зрения мы представляем собой не более, чем пару разговаривающих яблок. Которые временно отложили на полку.
Мысль эта Ганзелю не понравилась. Он представил, как сын Карла монотонно чавкает своим огромным ртом, из которого торчат руки и ноги… Впрочем, эту мысль быстро удалось отогнать. Редкий случай, когда простой человек может поспорить с геноведьмой.
- Не упоминай яблоки, пожалуйста, ты же знаешь, я их на дух не выношу. И, кстати, сын Карла не ест людей, это я могу утверждать весьма уверенно. Возможно, он похититель, но он не людоед.
- Вот как? У тебя предчувствие провидца, братец?
- У меня чутье акулы. Я ощущаю запах крови с нескольких километров, стоит лишь капле упасть на землю. Так вот, здесь запаха крови нет. Даже застарелого. А каннибальская трапеза едва ли возможна без крови.
Греттель уважительно вскинула бровь.
- Не спорю, твое открытие утешает, братец. Но не объясняет того, отчего мы тут оказались.
- Он любит варенье.
- Я заметила.
- Не время для сарказма, Греттель. Серьезно, этот парень буквально помешан на варенье. Это не кажется тебе странным?
Греттель задумалась, вертя по старой привычке прядь волос. Все равно ее прическа давно была непоправимо разрушена, а волосы растрепало ветром.
- Возможно, это объяснимо. Ты задумывался о том, сколько энергии сын Карла вынужден тратить на полет?
- Да, думал об этом. Чертову прорву.
- Он должен ее откуда-то черпать.
- Несомненно.
- Быть может, варенье – это его топливо.
Ганзель уставился на сестру, не пытаясь скрыть удивления.
- Двигатель, работающий на варенье?
- Метаболизм, работающий на варенье, - поправила она, - Насколько я понимаю, наш новый знакомый представляет собой химический двигатель в человеческом теле. Это звучит странно, но вполне объяснимо. Он вырабатывает энергию для винта, используя собственный метаболизм. Требуется лишь подходящее топливо для расщепления…
- Например, варенье.
- Например, варенье, - согласилась Греттель, - И это тоже объяснимо. В варенье содержится весьма большое количество калорий. Поглощая его и аккумулируя, сын Карла запасается энергией для полета. Не самая рациональная схема, но, кажется, вполне рабочая.
- Слушай… - Ганзель почесал в затылке, - Я, наверно, не самый большой знаток геномагии в этом королевстве, но даже я понимаю, что такая туша не сможет насытиться вареньем. Разве что будет поглощать его тоннами… Ему ведь требуется целая прорва калорий! Гораздо больше, чем в любом, самом сладком, варенье.
- Верно, - признала Греттель, - Не представляю, где он может достать варенье достаточной калорийности, чтоб обеспечить всем необходимым свое тело. Думаю, братец, ему приходится нелегко. Не исключено, что ему, подобно птицами, приходится тратить девяносто процентов своей жизни на поиск топлива.
- Обычно птицы находятся в клетках, а люди – снаружи, - проворчал Ганзель, - Мы же сидим тут, подобно каким-нибудь канарейкам. Кстати, вполне может быть, что именно для этого мы и потребовались. Сама подумай. Ему не требуется общество и едва ли требуется общение. Он не понимает ценности денег, единственное, что его интересует, это проклятое варенье. Значит, нам остается судьба комнатных птиц. Сидеть в клетке до конца жизни и развлекать хозяина пением.
Греттель задумчиво накрутила на палец очередной локон.
- У меня есть еще одна теория, братец. Но делиться ею с тобой я пока не стану.
- Очень уж нехороша?
- И, что еще хуже, куда более логична. Не буду тебя расстраивать, уж лучше смириться с судьбой канарейки.
- В нашей ситуации – это не самая плохая судьба, сестрица, - пробормотал Ганзель, приваливаясь спиной к ржавым прутьям, - Более того, возможно, миллионы людей позавидуют нам в самом скором времени. Когда Вальтербург превратится в кипящую адскую яму, полную невидимых генетических хищников, которые выпотрошат все сущее и способное дышать. Или ты думаешь, что Карраб Варрава станет содержать коллекцию старого «шарманщика» в образцовом порядке, смахивая пыль с пробирок?..
- Мне так не показалось.
- И совершенно верно. Так что нам, определенно, повезло, в этот раз у нас места в самом дальнем ряду…
- Да? Как жаль, что уже поздно сдавать билеты.
Это был не голос Греттель. Ганзель мгновенно вскочил. Рука, повинуясь слепому рефлексу, устремилась к кинжалу и, конечно, коснулась лишь устья пустых ножен.
- Кто это?
- Ваш сосед. Еще одна канарейка в этой ужасной обители.
Из-за полумрака, царившего в доме сына Карла, Ганзелю казалось, что все прочие клетки пусты. Только теперь он осознал свою ошибку. В нескольких клетках от них с Греттель можно было разглядеть сутулую фигуру. Худощавую, но вполне человеческую, если не считать непропорционально-большой, почти шарообразной, головы.
- Значит, мы здесь не одни! – вырвалось у Ганзеля.
- Совсем немного, и будете.
- Что вы имеете в виду?
- Еще недавно все эти клетки были полны. Многих их обитателей я успел застать.
- Здесь были другие пленники?
- Добрых два десятка. Когда он вылетает на охоту, всегда возвращается с богатой добычей. Вы попались ему уже после того, как сезон охоты закончился.
Ганзель не стал спрашивать, кого собеседник подразумевает под «ним».
- Как вас зовут?
Человек пожал плечами.
- Это уже не имеет никакого значения. Через несколько часов мое имя перестанет что либо значить.
- Меня зовут Ганзель, а это…
Человек покачал своей шарообразной головой.
- Нет нужды представляться. Ваши имена потеряют смысл сразу после моего. Впрочем, может у вас будет еще какое-то время. Вы, кажется, квартероны?.. Редкие гости в доме на крыше. Возможно, он будет беречь вас какое-то время. Оставит напоследок. Он на удивление привередлив в еде…
Крохотный плотоядный червячок зашевелился в сердце Ганзеля, пытаясь прогрызть выход наружу.
- Оставит напоследок? – спросил он с нехорошим чувством, - Что вы имеете в виду?
- Все зависит от того, насколько он голоден, - просто пояснил их новый знакомый.
- Так он съел всех своих предыдущих пленников? Мне показалось…
- Ну что вы, сын Карла не ест людей. Он ест только варенье.
В голосе незнакомца Ганзелю послышалась усталый и грустный сарказм.