Нити Данталли

— Я ни за что бы так не поступил, если бы от этого не зависела жизнь моего друга. Не думай, что мне пришлось по духу такое воздействие: я не был от этого в восторге. Но не поступи я так, Бэстифар был бы мертв.

Охотник глубоко вздохнул.

— Думаю, оттого многие остались бы в выигрыше. Тебя бы не разоблачили… возможно.

— Собственная репутация в обмен на жизнь друга? — хмыкнул Мальстен. — Сразу видно, что ты привык работать один.

По лицу Грэга пробежала тень, и он, качнув головой, поспешил сменить тему.

— У каждого из нас свои принципы. В общем, так ты и оказался здесь, в Грате…

Мальстен кивнул, хотя понимал, что слова охотника не были вопросом.

— Мне некуда было больше идти. Хоттмар был захвачен Красным Культом еще до моего вступления в анкордскую армию. Рерих позже по наставлению Бенедикта Колера свалил всю вину за нарушение Вальсбургской Конвенции на меня, и я стал врагом для большинства королевств Арреды. Кроме Малагории мне действительно некуда было податься. К тому же эта страна не входит в юрисдикцию Красного Культа, здесь меня не имеют права казнить без суда, Бэстифар позаботился об этом.

Грэг качнул головой.

— Что ж, твоим бойцам в отличие от тебя Тарт так не улыбнулась…

Мальстен невольно поморщился.

— Да. Пытаясь избежать скандала, Рерих приказал казнить всех моих солдат, при свидетелях из Культа. Бенедикт Колер заключил, что Кровавая Сотня была порабощена «демоном-кукольником», и души этих людей уже не спасти, а Рерих без малейшего угрызения совести подтвердил эту ложь. Если б только я мог изменить это! Если б мог что-то предпринять, но я даже не подозревал, что Анкорда позволит Ста Кострам разгореться. Колер, не сумев доставить в Чену меня, нашел другого данталли, выдал его за Мальстена Ормонта, и казнь состоялась…

Мальстен осекся и прикрыл глаза.

— Имена каждого из солдат я вспоминаю в молитвах к Рорх ежедневно. Если бы я только знал, что все обернется так, я сделал бы все, чтобы спасти их от этой участи.

Охотник нахмурился.

— Для этого тебе было бы достаточно просто не спасать аркала, — пожал плечами он.

— Это бессмысленный спор, — поморщился данталли. — Никто не знает, как бы все повернулось, не спаси я Бэстифара в тот день. Возможно, эта история просто произошла бы позже. Сейчас я уверен, что так бы оно и было: нужно было быть слишком самонадеянным молодым идиотом, чтобы вообще решиться на вступление в анкордскую армию.

— Ты обманываешь себя, Мальстен, — вздохнул Грэг. — Говоришь, что сделал бы все для спасения своих людей, но это «все» ограничивается одной единственной жертвой. Будь у тебя гарантии, что Кровавая Сотня выживет, если аркал умрет, ты решился бы пожертвовать им? Просто любопытно.

Данталли неопределенно покачал головой.

— Не знаю. Не думаю… я не сторонник выбирать из таких жертв, знаешь ли.

— Это я уже понял, — произнес охотник и добавил после недолгой паузы, — мне… жаль, что так вышло с твоими людьми.

Данталли недоверчиво посмотрел на него.

— Мне тоже, — холодно кивнул он. Затем, вздохнув, Мальстен посмотрел на лестницу, ведущую на верхние этажи дворца. — Что ж, думаю, бесед на сегодня достаточно. Мы еще не раз увидимся на представлениях. Хочу тебя заверить: под моим контролем ты будешь в безопасности.

Охотник нервно усмехнулся, подавив свое возмущение. Он понимал, что споры ни к чему не приведут в его положении, и заставил себя смолчать. Лишь когда Мальстен направился в сторону лестницы, Грэг окликнул его:

— Я тоже хочу тебя заверить, — прищурился он. — Твой выбор в пользу Бэстифара в тот день был ошибкой. Он опасен и жесток.

— Как и ты, — отозвался данталли и, не дожидаясь ответа охотника, поспешил покинуть подземелье.

Грат. Малагория.

Семнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Дезмонд стоял в коридоре за портьерой, словно вор, которого в любой момент могли застигнуть врасплох. Небольшой арбалет, заряженный болтом, ходил ходуном в дрожащих от волнения руках. По вискам от напряжения стекали крупные капли пота.

«Я больше не намерен это терпеть», — напомнил себе данталли, плотно стискивая челюсти и пытаясь заставить себя успокоиться. — «Он должен понять, наконец, что не имеет права оставлять меня с расплатой на эти два часа! Чего бы он там ни хотел от меня добиться, это несправедливо. Я должен показать это наглядно!»

Дезмонд постарался осторожно размять затекшие ноги. Он уже несколько часов поджидал аркала в коридоре, что вел к комнате Кары.

Когда послышались торопливые шаги босых ног, Дезмонд притаился и буквально превратился в собственную тень. Те повторяющиеся из раза в раз часы пытки, когда он ждал Бэстифара после цирковых представлений для избавления от расплаты, научили данталли различать шаги аркала на слух, и сейчас по коридору торопливо перебирал босыми ногами однозначно не Бэстифар.

«Кара… отчего-то уходит из своих покоев», — определил Дезмонд. Ее походку он также научился распознавать на слух, ведь именно этой женщине малагорский царь поручал сидеть с данталли после выступлений.

От одной мысли об унизительном ожидании Дезмонд почувствовал, как в глубине его души поднимается злость. Оба сердца застучали быстрее. Данталли крепче сжал в руках арбалет, отбросил с лица непослушную прядь светлых волос и прислушался.

Неспешные шаги послышались в дальнем конце коридора, и на этот раз они однозначно принадлежали Бэстифару. Дезмонд приготовился и весь обратился в слух.

Аркал приближался. Он неспешно миновал портьеру, за которой прятался данталли и направился дальше по коридору. Дезмонд вышел из своего укрытия и прицелился в размытые контуры пожирателя боли.

— Бэстифар! — с вызовом окликнул он.

Аркал обернулся, и в ту же секунду арбалетный болт под аккомпанемент щелчка тетивы вонзился ему в правое плечо. Бэстифар изумленно приподнял брови и уставился на торчащее из руки древко. При этом он даже не выронил из раненой руки большой кнут для укрощения львов, а, казалось, лишь крепче сжал его.

Дезмонд тяжело дышал, сердца̀ его стучали так быстро, что, казалось, вот-вот разорвутся от напряжения.

— Это тебя не убьет, — данталли старался сохранить в голосе уверенность, хотя предательская дрожь пробивалась сквозь нее. — Я не желаю тебе смерти, Бэстифар, но эти два часа… — Дезмонд приподнял голову с вызовом, — … они должны прекратиться. Может, ты давно не испытывал боль сам и забыл, какая она на вкус? Так вот, это, — он кивнул на раненое плечо аркала, — едва заметная часть того, что ты заставляешь меня терпеть каждый раз!

Частое тяжелое дыхание вырывалось из груди данталли. Бэстифар все это время, не отрываясь, смотрел на свое плечо, и Дезмонд с каждой секундой чувствовал все меньше уверенности в своем действии.

«Боги, он хоть поморщился? Он ведь ни звука не издал…»

— Ты закончил? — усмехнулся аркал.

Дезмонд изумленно распахнул глаза, и в его взгляде мелькнул страх. Сейчас, напряженно приглядевшись, он с огромным трудом сумел различить, что темно-красная рубаха малагорского царя постепенно намокала на груди, будто от крови…

— Я… — начал данталли, но осекся на полуслове. Даже от призрачной тени былой уверенности не осталось и следа — вся она обратилась в холодный страх.

Пожиратель боли небрежно потянул за древко и, приложив усилие, вырвал арбалетный болт из плеча. На его с трудом различимом для демона-кукольника лице не дрогнул ни один мускул. Кровь потекла на рубаху.

Дезмонд попятился под ледяным взглядом Бэстифара.

— Ты ведь мало знаешь об аркалах, верно? — на лице царя мелькнула нехорошая улыбка, заставившая данталли похолодеть. Пожиратель боли крепче сжал кнут в раненой руке и сделал шаг к Дезмонду. Данталли поджал губы и выставил руку вперед в угрожающем жесте, на секунду заставив Бэстифара замереть, однако уже в следующее мгновение аркал овладел собой, вспомнив, что перед ним не Мальстен…