Страница 75 из 80
Я, схватившись побелевшими руками за край ванны, тяжело и шумно дышал. Мама не знала, как помочь.
В перерывах между схватками я попросил приготовить мне лекарство и спринцовку. Мама быстро ушла, тяжело неся огромный живот.
Мне делалось всё хуже. Я замёрз, крупная дрожь колотила моё худенькое тельце. Сесть бы, но, глядя в окровавленную ванну, с трудом держался на ногах. Всё-таки в тёплой постельке уютней, - мелькнула мысль. Зубы начали стучать.
Вошла мама.
-Что же ты душ не включишь? Как маленькая девочка!
Я смотрел на неё мутными глазами, не понимая, что она говорит, потом прошептал: - Я маленькая девочка.
Мама включила воду, отрегулировала температуру, и, помыв сначала ванну, стала поливать меня горячей водой. Потом я сел в чистую нагретую ванну, и стал оттирать кровь с ног. Посидел ещё немного, глядя на низ живота. Дождался. Струйка алой крови потекла из-под меня. Кажется, на сегодня всё. Мама подала мне спринцовку, я с трудом промыл свою пещерку, с трудом попал свечкой в нужное место и начал выбираться из скользкой ванны.
-Подожди, - сказала мама, - вытрись сначала, а то скользко. Что же тебе так плохо?
У меня в глазах действительно, то темнело, то прояснялось.
Всё-таки я вылез из ванны, надел трусы - боксёры с прокладками, и ушёл на кухню, где мама напоила меня горячим чаем. Сразу стало легче.
Лучше бы не легчало. Вот на этом месте сидел Саша. На этом стуле сидел Толик. Ещё сегодня утром.
Сейчас никто не сидит, и ещё долго не будет сидеть.
Я завыл. Молча, стиснув зубы. Уронил голову на руки и молча, терпел боль в растревоженной кровоточащей душе.
Пришла мама, погладила по голове, присела рядом.
-Больно, Саша?
Я понял, о чём она спрашивает, и покивал головой.
-Ты поплачь, легче будет.
-Не могу, - глухо проговорил я, - целый день пытаюсь.
-Отвести тебя до постели?
-Ты хотела обработать мои раны, - вспомнил я, - всё будет в крови.
Мама сходила за йодом, ватой и пластырем, смазала мне все раны и залепила пластырем.
Дошли до кровати. Папа успел разобрать нары, и даже свалить всё у стены.
Ёкнуло сердечко. Надо оставить, как есть, когда ребята вернуться, всё сколотить опять.
Кровать была застелена, я забрался под одеяло, и провалился в сон.
Мне приснилось, что я – волчонок. Лежу на животе, в луже крови. Из растерзанного бока сочится кровь.
Я прикован цепью к будке. Я знаю, что в будке. Там Память.
Поэтому я не могу уйти. За будкой – Дом. С окном и переплётом в виде буквы Т. В окне горит свет. Я знаю, если свет в окне погаснет, значит, меня больше никто не ждёт. Тогда я перегрызу цепь и уйду. Куда? Сейчас скажу.
Из черноты прибегает Чёрный Щенок. Он подбегает, и начинает вылизывать мою рану. Становится легче, боль приглушается.
Чёрный Щенок необычный, у него в шерсти горят и переливаются искры.
Но это не простые искры. Если приглядеться, это галактики.
Чёрный Щенок зовёт меня с собой, погулять по Мирам.
Я отказываюсь, мне больно, у меня нет сил, меня держит тяжёлая Цепь Памяти. Когда погаснет свет в окошке…
Проснулся я как обычно, в шесть. Несмотря на саднящие раны, я сделал зарядку, правда, без особых нагрузок, потому что открылись раны.
Вспомнил, что вчера не сделал домашние задания. А, спишу.
«У кого ты спишешь?» - спросил внутренний голос.
И будто шилом проткнули сердце. Чёрная пустота заколыхалась, залечила укол. Отдышавшись, сходил, принял душ.
По привычке пошёл на кухню, начал делать завтрак на шестерых.
Душа взорвалась болью. Аж скрючило. Я сидел на корточках, упершись головой в стол, схватившись за живот. Ни о чём не думал.
Вошла мама.
-Саша, что? Живот болит?
-Нет, Мама, душа сильно разболелась, а душа в животе, оказывается, - пропыхтел я, силясь подняться. Мама помогла.
-Иди, отдохни, я приготовлю завтрак.
Я не стал спорить, пошёл к себе в комнату. Сейчас я войду, а там спят вповалку ребята. Ощущение было таким ясным, что я поторопился.
В комнате никого не было, даже Юрика. Вой родился внутри меня, и замер в горле. Я забился в угол кровати и уставился в пустоту.
Я остался один.
-Саша, ты идёшь сегодня в школу? иди завтракать.
Я вздрогнул и дико посмотрел на вошедшего. Тут же расслабился. Мама.
-Тебе надо идти. Скоро конец учебного года, да и нельзя тебе одному.
Там у тебя много друзей, много ребят тебя ждут. Не забывай, ты вожак. Нельзя тебе раскисать, что бы ни произошло.
Если бы ты знала, мама, что произошло.
-Дай руку, Саша. – Я протянул свою ручку. Мама взяла и вытащила меня из угла, повела на завтрак.
-Ты себя хорошо чувствуешь? Может, отпросить? Видела я, как вчера тебя корчило.
-Ничего, мама, мне хоть и тяжело в первый день, зато быстро прихожу в норму. Что теперь отмечать в календарике?
-Так и отметь. Когда-нибудь установится нормальный цикл, а пока следи за собой. Тренировки не отменишь?
-Как же, недельку надо потерпеть.
-Правильно.
В школе меня уже ждали. Никто ни о чём не расспрашивал, половина ребят была на месте происшествия, и наверняка поделилась с остальными.
Только Валя смотрела на меня больными глазами.
Я понял, что она хотела от меня, и покачал головой:
-нет, Валя, я не был у него, я сам вчера еле пришёл в себя. Мало того, вчера у меня началось…
-Опять так же больно? – спросила Ленка.
-Да, причём в ванной. Мама хотела обработать мне царапины. Еле успел перевалиться в ванну. Так бы там и остался, если бы не мама.
Девочки понимающе повздыхали, мальчики, по крайней мере, большинство, ничего не поняли, но приставать за разъяснениями постеснялись. Как-нибудь, будет настроение, расскажу. Пусть знают.
-Правда, что Саша уехал? – решились у меня спросить. Я кивнул. Больно.
-Саша, можно, я пока буду сидеть с тобой? – попросилась Валюшка.
-Да, Валя, будем вместе бедовать.
-Командир, будем собирать стаю?
-Да, надо распределить обязанности, пока ребята болеют. Володя тоже вывихнул руку.
-Да, мы знаем.
Я даже не стал списывать домашнее задание. Как-то безразлично.
Двойки ставить не стали. Директриса всё узнала от Володи, на меня за это не злилась, жалела меня и гордилась сыном.
После уроков собрались в пионерской комнате. Еле поместились. Мне пришлось сесть на подоконник.
-Ребята, - обратился я к ним, - нам надо улучшить систему управления нашим отрядом, чтобы не получилось так, что отсутствие командира парализует весь отряд. Предлагаю разбиться на пятёрки, выбрать в них звеньевого, и так действовать. Самостоятельно. Естественно, не отрываясь от коллектива. Если ничего важного в городе не происходит, можно даже собираться в ограниченном количестве, советом звеньевых.
-По моим наблюдениям, вы давно дружите группами, общаетесь с самыми лучшими друзьями, так что, мне кажется, это будет не трудно. Если останутся одиночки, их нетрудно будет привлечь в ту или иную группу.
-Вот вам задание. Вы остались без верхушки. Попробуйте обойтись без неё так, чтобы сохранить всё, как есть. А я, пока жив, посмотрю, как у вас это получится. Не смейтесь. Сами видите, вчера меня хотели захватить с непонятной мне целью. Может, хотели обезглавить и разогнать наш отряд, который многим уже поперёк горла, может для другой цели, но мне очень не хочется, чтобы наше движение заглохло. Моя мечта – охватить всех детей города, занять их делом, вытащить их из преступных группировок, которые, в отличие от правительства, понимают, что без детей у них нет будущего. Борьба за детские души теперь ещё больше обострится.
Ребята призадумались.
-Честно говоря, сказал Борька Гуревич, - мы даже не задумывались, что всё настолько серьёзно. Мы думали, это просто наши, детские игры.
-Вы наблюдали когда-нибудь за зверятами? – спросил я, - вам было забавно и смешно, когда котёнок бегает за бумажкой, смешно прыгает и катается по полу. Мало, кто понимает или задумывается, зачем он это делает. На самом деле он так готовится к взрослой жизни, к охоте, нападению, ну, и, естественно, ему надо расходовать энергию. Вы, наверняка, видели, как родители-звери терпеливо сносят все проказы малышей. Потом сами с ними играют. Это не просто игры, это обучение. Они готовят себе смену.