Южане и северяне

— Какого черта ты тут делаешь?!!

Говорят, что после этого случая в деревне еще долго рассказывали анекдоты, главными героями которых были бык и японский полицейский.

Так, например, говорили, что бык никак не отреагировал на возмущение непрошеного гостя и продолжал с аппетитом жевать солому. Более того, он еще и сказал:

— Я в своем доме. А ты-то кто? Зачем явился сюда?

Дело в том, что старший брат хозяина дома Квандон был старостой деревни и всегда готовил какое-нибудь угощение для японского полицейского. Вот почему в тот злополучный день японец и встретился с невежливым быком.

В моей памяти вдруг всплыл Чо Сынгю и слова, сказанные им, когда мы сидели вдвоем на берегу моря в Кочжине. Он тогда говорил:

— Это мое первое впечатление о Северной Корее с того момента, как я впервые прибыл сюда.

Я никак не мог понять, что он хотел этим сказать. Хотя, конечно, исходя из той конкретной обстановки, можно было предположить, что он имел в виду.

Вместе с тем забавным случаем встречи японца с быком во дворе дома Квандон я стал вспоминать и другие события, которые происходили в нашей деревне после освобождения страны. Впрочем, не только я погружался в свои воспоминания. Другие тоже мыслями уносились далеко отсюда.

Об освобождении страны жители деревни Хёчжудон узнали вечером 15 августа и утром следующего дня. Это случилось благодаря пяти самым влиятельным людям деревни — сорокалетним, слегка подвыпившим мужичкам. Они включили на полную громкость радио в доме для приема гостей, предварительно раскрыв нараспашку все окна и двери.

Они же взяли строительство новой жизни в свои руки. Для этого мой отец собрал в доме для приема гостей самых авторитетных людей нашей деревни. Среди них был и глава дома Пхэппэ — Суён, который после долгого скитания вернулся в родные края из города Ыйчжу (провинция Пхёнбук), как только узнал об освобождении страны. Кстати, в период недолгой оккупации северной территории Национальной армией, он занимал какую-то чиновничью должность. До этого он вместе со старшим братом Пхунёна, бывшим в одно время старостой деревни, болтался в городе Чончжин.

Отец пригласил и главу дома семьи Чанчжаколь — Суголя. Этот человек не нуждался в чужой земле, но в то же время ее было у него не так много, чтобы отдавать другим в аренду. На встречу пришел также глава дома Чольголь — Сонён. Он организовал несколько лет назад Общество молодых людей (и даже купил им горн, в который сам постоянно трубил утром и вечером перед сном, тем самым вызывая смеху односельчан). Не обошлось и без главы дома Витколь — Сэнёна. Он некогда служил в волостном управлении.

Кроме того, в этом собрании принимал участие еще один человек — отец покойного Чунсана из дома Кванголь. Это был троюродный брат моего отца Чан Понин, всегда поднимавший какие-то спорные вопросы. Когда-то он бросил свою мать и единственного сына и уехал в Маньчжурию вместе с официанткой из одного питейного заведения. При этом забрал с собой все документы на право владения землей и домом. Сразу после освобождения страны, промотавшийся, почти нищий, он вернулся в родные края. К этому времени его сын Чунсан в возрасте десяти лет умер от туберкулеза, осталась одна мать. Только мой отец до конца помогал ей ухаживать за умирающим внуком.

Окончательно опустившийся, отец Чунсана не находил себе места в родных краях. Он, пошатываясь, заглядывал то к одним, то к другим соседям. В тот день он пришел в нашу малую гостиную, забился в угол и не вмешивался в разговор присутствующих. Собственно, ему и сказать-то было нечего.

На совещании обсуждался вопрос о строительстве новой деревни Хёнчжудон. Прежде всего было решено упразднить так называемую территориальную систему управления военного времени, установленную японскими колонизаторами в конце войны. И перейти к старой системе управления, вернув должность руководителя Хёнчжудона прежнему старосте, хозяину дома Квандон. Все сошлись во мнении, что его кандидатура наиболее подходит на этот пост.

Восстановленный в своих правах староста при встрече с бывшим главой деревни благодарил его за нелегкий труд при японском колониальном господстве, формально отдавая дань уважения. Говорил, что, мол, знает, как много тому приходилось волноваться, когда он готовил ужин для японцев. В ответ бывший глава так же вежливо говорил:

— Что вы, другой так же поступил бы на моем месте. Спасибо! Давайте не будем дальше разговаривать на эту тему, не хочется вспоминать неприятное. Надеюсь, что теперь уж дядюшка дома Квандон наведет порядок в нашей деревне.

— Результат нашей совместной работы будет зависеть от желания и от правильной организации.

— Надо начинать с расширения дома местного схода, — предлагал глава семейства Пхэппэ.

— А я думаю иначе. Прежде всего надо организовать общий сбор всех взрослых жителей деревни. С расширением дома можно немного повременить. Тем более что с хозяйственно-управленческими делами у нас хорошо справляется представитель дома Кынсэ.

— Так будет правильно. Надо устроить собрание старейшин деревни. Кажется, такое собрание у нас состоялось где-то в 16-м году Сёва{17}. Помню, в этот год перед наводнением мы заготавливали дрова из сосны и тополя. Тогда в этом помещении было совсем мало молодых людей. Кстати, еще жив дедушка из дома семьи Кильмён. Значит, это происходило в начале лета 16-го года Сёва, — сказал Сэнён, глава дома Витколь.

Затем слово взял глава дома Чольголь — Сонён. Меняя тон разговора, он сказал:

— Да, все верно. Вместе с тем я хотел бы сказать, что надо больше заниматься молодежной проблемой. Это тоже важное дело. В последнее время младший брат хозяина дома собирает своих друзей, и они о чем-то все время толкуют. Поговаривают, племянник главы дома Кильмён под давлением других молодых людей выделил две тысячи пхён земли под футбольное поле около оросительного канала.

— Всё это не так плохо — молодежь должна разумно тратить свою энергию. На то она и молодежь. Но есть еще одна проблема — молодые люди тоже должны принимать участие в работе общего собрания деревни под руководством старейшин. Старшие не должны устанавливать монополию власти. Молодежь должна участвовать в решении вопросов о жизни деревни.

— Интересно, почему последний сбор старейшин был в 16-м году Сёва и после этого они больше не собирались?

— Это связано с усилением власти японцев и началом Тихоокеанской войны. Они запрещали устраивать собрания. Общая обстановка ухудшалась.

Говорили также о других вещах: о том, что надо уважать предков, о расправе японцев над корейским королем, о приходе советских войск. В частности, некоторые были недовольны тем, что на улицах слишком часто встречаются портреты Сталина в обрамлении сосновых веток. Хотя все бесспорно понимали, что русские являются нашими освободителями…

— Ну, пусть эти разговоры останутся между нами. На этом закончим. Лучше давайте думать о том, как под руководством нового старосты из дома Квандон мы будем решать назревшие проблемы на предстоящем собрании старейшин, — решительно заявил мой отец.

С тех пор прошло несколько дней, и обстановка в деревне сильно изменилась.

Неожиданные перемены в жизни волновали и пугали людей. Еще большую сумятицу вызывало появление на всех улицах портретов доселе совершенно неизвестного чужеземца — Сталина. Казалось, что грядут еще большие перемены и перемены эти будут неприятными. Этих людей можно понять. Из поколения в поколение они жили в своей замкнутой среде по древним законам и обычаям. Вместе с тем некоторые реформы новой власти вселяли определенные надежды в их сердца. Например, значительное уменьшение арендной платы за использование земли[25].

Кроме того, в условиях перемен некоторые бывшие батраки, гнувшие спину на богатых односельчан, постепенно накапливали собственный капитал и превращались в состоятельных торговцев. Раньше на них смотрели как на людей второго сорта, иногда вовсе не обращали внимания. В свое время они, гонимые холодом и голодом, скитались по белому свету, а в последние годы судьба забросила их в деревню Хёнчжудон, где они и стали батраками. Они выполняли самые разнообразные работы: восстанавливали разрушенные стены мельницы, штукатурили их, забивали скот 9 сентября по лунному календарю, когда совершался обряд жертвоприношения горному духу. Батраки убирали мосты во время наводнений, затем восстанавливали их поздней осенью. Они же сторожили колокол у Дома Народного собрания, носили траурные носилки, а также делали любую другую работу во все времена года. Так они и жили. Иногда — вместе со случайно встретившимися женщинами.

25

Со времен правления династии Чосон крестьяне отдавали половину урожая хозяину земли. После овобождения страны от японского колониального господства урожай делился следующим образом: хозяин земли получал 30 %, в то время как крестьянину, который ее обрабатывал, оставалось 70 % урожая.