Страница 18 из 136
Но Вальгард увлекся и слишком далеко выставил ногу. Меч Скафлока вонзился ему в икру. Берсерку повезло, что клинок затупился в сражении, иначе он лишился бы ноги. Пошатнувшись, Вальгард упал.
Скафлок вознамерился было прикончить его, но могучий удар по шлему поверг юношу на колени. Это король троллей Иллреде хватил его своей дубиной с каменным наконечником. Вальгард поднялся и замахнулся топором. Хотя в ушах у него звенело, а боль опоясывала голову словно железным обручем, Скафлок сумел откатиться, и лезвие воткнулось в землю. Кто-то из эльфов выскочил из кольца, охранявшего девушек, и напал на берсерка. Дубина Иллреде опустилась на его шею. Вальгард воздел топор в воздух, норовя уложить эльфа во втором ряду кольца, но промахнулся. Его грозное оружие поразило ту, кого эльф держал на руках.
Кольцо сомкнулось и двинулось на тролля с человеком. Те вынуждены были отступить. Скафлок кое-как встал. Иллреде вернулся к своему войску. Вальгард же остался стоять, где стоял; припадок безумия миновал.
Усталый, весь в крови, он застыл над телом Асгерд.
— Я не хотел этого, — пробормотал он. — Кто из нас проклят, я или мой топор? — Он провел рукой по глазам. — Но… они ведь мне не родня…
Он уселся на землю. Битва все еще продолжалась, но в некотором отдалении.
— Убив Скафлока, убив Фреду, я искореню род, который считал когда-то своим, — говорил он, гладя золотистые волосы Асгерд. — И хорошо бы обойтись без тебя, Братоубийца. Элфриду я тоже убью, если она до сих пор жива. Почему нет? Она мне не мать. Моя мать — мерзкая тварь, что сидит под замком в темнице Имрика. А Элфрида, которая укачивала меня в колыбели, мне не мать…
Эльфы бились доблестно, однако перевес был на стороне троллей. Скафлок подбадривал своих воинов, кричал на них — и вел дальше. Его клинок сеял смерть. Тролли бессильны были против сверкающей смертоносной стали. Мало-помалу эльфы пробивались к побережью.
Скафлок дрогнул на миг, когда рухнул навзничь с копьем в груди Голтан.
— Я обеднел на одного друга, — прошептал он, — и упущенного уже не наверстать.
Оглядевшись, он возвысил голос:
— Хей, Альвхейм! Вперед, вперед!
Остатки отряда эльфов сумели-таки разорвать ряды троллей и проложили себе дорогу к берегу. В сражении пало немало славных воинов, и среди них Валка Мудрый, Флам Оркнейский и Хлоккан Алая Пика.
Уцелевшие прорвались к кораблям. На глазах у троллей некоторые из них разбрасывали на бегу захваченную добычу. Это на какое-то время задержало погоню: Иллреде рад был вернуть утраченные сокровища.
Добрую половину кораблей пришлось предать огню, ибо некому было садиться за их весла. Погрузившись на ладьи и столкнув их в воду, эльфы принялись грести к выходу из фьорда.
Фреда, кутаясь в плащ, смотрела на Скафлока: тот стоял на носу корабля, размахивал руками и бормотал слова, которых она не понимала. С кормы задул ветер. Сила его все нарастала, и корабли под парусами устремились в море. Они мчались по волнам, подобные морской пене или бегущим облакам, грезам или колдовским чарам, или лунным бликам на воде. Скафлок пел заклинания, ветер трепал его волосы и звенел кольцами кольчуги. Юноша казался Фреде героем древних саг, бесстрашным воином из незапамятного прошлого.
Внезапно в глазах у нее потемнело.
Глава 11
Она очнулась на ложе из резной слоновой кости, устланном мехами и шелками. Ее тело было чистым и свежим; кто-то одел ее в сорочку из белой венецианской парчи. Рядом с ложем стоял искусно сработанный столик, на котором находились кубок с вином, кувшин с водой, виноградные гроздья и другие плоды из южных земель. А вокруг царил синеватый полумрак.
Она не сразу вспомнила, что случилось, а когда память возвратилась, залилась слезами. Плакала она долго. Но самый воздух, которым она дышала, успокаивал. Выплакавшись, она пригубила вино, ощутила давно позабытый покой — и погрузилась в целительный сон.
Проснувшись снова, она почувствовала себя отдохнувшей. Едва она села на ложе, как из полумрака появился Скафлок.
Он улыбался. От ран его, по всей видимости, не осталось и следа. На нем была короткая, богато расшитая туника, из-под которой выглядывал кильт[22]. Он опустился на ложе, взял руки девушки в свои и заглянул ей в глаза.
— Тебе лучше? — спросил он. — Я подсыпал в вино снадобье, которое исцеляет рассудок.
— Мне лучше, только… Где мы?
— В Эльфхьюке, замке Имрика, что стоит среди северных холмов, — ответил Скафлок. Взгляд Фреды выдал ее тревогу. — Не бойся, тебе тут никто не причинит зла.
— Спасибо тебе, — прошептала она, — тебе и господу, который…
— Не произноси здесь святых имен, — предостерег Скафлок, — ты в гостях у эльфов, которые не выносят их. В остальном же делай что хочешь.
— Но ты не эльф, — проговорила Фреда.
— Нет, я человек, но воспитали меня эльфы. Я приемный сын Имрика Лукавого, и он мне куда роднее того, кто был моим настоящим отцом.
— Откуда ты взялся, чтобы спасти нас? Мы совсем отчаялись…
Скафлок вкратце поведал ей о войне между эльфами и троллями и о своем набеге, а потом улыбнулся;
— Давай поговорим о тебе. Кто же вырастил такую красавицу?
Фреда зарделась от смущения, но начала рассказывать. Скафлок слушал ее с недоумением. Имя Орма ничего для него не значило, ибо Имрик всегда уверял пасынка, что похитил его в западных краях. К тому же он воспитывал Скафлока так, чтобы тому и в голову не пришло интересоваться своим происхождением. Что касается Вальгарда, то, по словам Фреды, он был ее братом и сошел с ума. Скафлок почуял в берсерке нелюдя, но, занятый множеством дел, в том числе заботой о Фреде, не стал задумываться над своими ощущениями и решил для себя, что Вальгард одержим демоном. Сходство между ними он приписывал воздействию колдовских чар, которые зачем-то потребовалось наложить на Вальгарда Иллреде. И потом, с кем из эльфов ни заговаривал Скафлок, никто как будто не заметил этого сходства. То ли воинам попросту некогда было глядеть по сторонам, то ли Скафлоку привиделось… В общем, ерунда.
Фреда тоже не думала об этом, потому что для нее они разительно отличались друг от друга. Глаза, губы, лица, походка, речь, манеры, мысли — все было настолько разным, что она едва ли придавала значение одинаковому росту и сложению. Быть может, осенило ее вдруг, у них был общий предок — какой-нибудь дан, что провел лето в Англии сотню лет тому назад.
Размышляла она, впрочем, недолго. Снадобье, которым поил ее Скафлок, притупляло чувства, но не могло стереть из памяти все случившееся. Горе настойчиво напоминало о себе, и свой рассказ Фреда закончила в слезах, прильнув к груди юноши.
— Мертвы! — воскликнула она. — Мертвы все до единого, кроме Вальгарда и меня! Я… я видела, как он убил отца и Асмунда, когда Кетиль уже погиб. Я видела, как мама упала к его ногам, как он зарубил Асгерд. Я осталась совсем одна. О, как хотела бы я умереть вместо… Ох, мама, мама!
— Ну не плачь, — грубовато утешил ее Скафлок. Эльфы не научили его, как вести себя в таких случаях. — Ты цела и невредима, а Вальгарда я разыщу и отомщу ему за твоих родичей.
— Что с того? Подворье Орма сгорело дотла, из рода его выжили безумец да нищенка, — дрожа, она прижалась к юноше. — Помоги мне, Скафлок! Я презираю себя за трусость, но мне страшно… Мне страшно быть одной!
Он потрепал ее по волосам, а другой рукой взял за подбородок и посмотрел ей в глаза.
— Ты не одна, — пробормотал он и нежно поцеловал ее. Она ответила на его поцелуй, ее губы были мягкими, теплыми и солеными от слез.
— Выпей, — предложил он, протягивая ей кубок с вином.
Она сделала несколько глотков и свернулась калачиком в его объятиях. Он ласкал ее и успокаивал, как умел, ибо ему казалось верхом несправедливости то, что она несчастна, и потому прошептал еле слышно заклинания, которые прогоняли тоску и печаль.
22
Традиционная мужская юбка шотландских горцев.