Город Сумерек

— Неважно, — беспокойство во мне нарастало. — В этом месте не стоит задерживаться, было бы лучше проехать его быстрее.

— Но должны же мы понять…

Да не должны!.. Но эти слова так и остались у меня на языке. Так или иначе, Фаенна что-то здесь пробудила, если не каменные деревья, то ловушку, старую ли, или новую, — в моем сознании заметались какие-то полуоформленные образы — предупреждающие, пугающие, будто подсказки, пытающиеся пробиться, но заблуждающиеся в невидимом лабиринте, нарывающиеся на ловушки и там гибнущие. Да что тут такое творится?..

— Верно, — выдохнул я. — Разберемся. Если выживем, узнаем что-то новое. — Я выдернул из ножен Ринальдин, он загудел в моей руке, будто воздух вокруг клинка стал плотнее, и закрутился воющим смерчем. Поднялся ветер, лошади заржали, вставая на дыбы. Выхватила меч и Фаенна, и Перлионт, оглянувшийся на нас с таким видом, будто мы, неровен час, схватимся друг с другом, хотя прекрасно понимал и видел, что это вокруг творится что-то неладное.

Ветер надсадно завыл. Но сквозь этот вой прорывался иной, выбивающийся из общего тона рев.

— Морион! — крикнула Фаенна. — Что это?

Она верила в то, что если задаст мне вопрос, ответ на него придет сам собой. И он пришел:

— Берегись твари, что хранит этот круг.

Возможно, я просто догадался, я же слышал ее рев сквозь свист ветра, чуял приближение чего-то враждебного.

Молчание длилось пару мгновений, но казалось, что дольше. Ничего еще не происходило.

— Сперва я подумала, что это ты… — проговорила Фаенна. Проговорила негромко, но я ее услышал.

— Нет, — сказал я, также не повышая голоса. — Давай попробуем это успокоить.

Возможно, для нас двоих эта ловушка не так опасна, как была бы опасна для одного.

Фаенна кивнула и полуприкрыла глаза. Впервые я воочию увидел, как ее меч окутывает молочно-белое свечение, похожее на кокон, паутину, струны, на сияющие нити на причудливом веретене. И так же впервые услышал, как эти нити, с нестройными, визгливыми, оглушительными хлопками рвутся, повисая безвольно как фальшивые ноты. Фаенна ахнула и покачнулась в седле. Конь ее плясал и всхрапывал, но Фаенна еще держалась, хотя было ясно, что, в то же время, она никак не может овладеть ситуацией. Я и сам пытался распространить свою волю вокруг, утишить ветер, нащупать границы мертвого круга, понять, откуда приближается опасность, что она такое, что ею движет.

— Что ты?.. — пробормотал я себе под но, надеясь, что вслух высказанный вопрос пробудит дремлющее во мне от рождения знание или обостренное чутье, свойственное моему роду. — Кто ты? Кому повинуешься? — Но ветер лишь взвыл надсаднее и швырнул нам в лицо тучи мертвой гипсовой пыли из тонн некогда опавших здесь листьев и ветвей. Кругом раздались кашель и проклятия, кого-то сбросили кони, выли и визжали ослепленные и сбитые с толку псы. А потом пришли и другие крики — крики смерти и ужаса. Я мельком разглядел сквозь резь и слезы в глазах, как гипсовая крошка, подхваченная ветром, соткалась в чудовищную лапу — когти ее молниеносно блеснули тьмой как длинные обсидиановые кинжалы, с тошнотворным хрустом рассекая одного из всадников и его лошадь на части. Мелькнула и вторая лапа, зацепив ноги еще одной, дико заржавшей, валясь наземь, лошади, и пса, взлетевшего в воздух, распадаясь как мгновенно распускающийся цветок. Услышал, как отчаянно закричала Фаенна, призывающая неведомое нечто покориться ей и развеяться прахом. Но эта тварь нам не подчинялась. Я еще раз попробовал мысленно завладеть окружавшим нас пространством, но что-то здесь рвало эту нашу власть в клочья, как наших несчастных спутников. Я попытался нащупать тварь, чтобы лишить ее оживляющих ее сил, выкачать из нее колдовство до донышка, но снова будто наткнулся на крепкую как алмаз невидимую стену. Она же, казалось, накрывала нас как купол — я не мог пробиться своей волей к Городу, чтобы умножить накопленной в нем магией свою силу. Что ж, я не стал стучаться в стену головой, у нас было мало времени, и мало друзей, чтобы их позволить себе их терять… сосредоточившись, я направил свою волю вниз, в землю, ловя скрытые там тайные потоки мощи. Да, самые «полноводные» из них шли от Города, и к нему — он и источал силу, и пил ее из всего мира как гигантский паук.

Я стал пауком поменьше. Превратил себя в родник, из которого бьют на поверхность подземные реки, ощутил идущие от Города токи, схватил их, связал воедино, подчинил себе, и изо всей пойманной силы мысленно ударил туда, где, как я предполагал, находилась тварь. Ответом мне был душераздирающий вой, кого-то еще из всадников опрокинуло вместе с лошадью, на этот раз, целиком, а не по частям. Но похоже, я не убил тварь, а только ранил. Я зачерпнул еще больше подземного огня, чувствуя, как пространство и впрямь становится моим, даже посреди этого мертвого круга, и ударил сияющим, невидимым обычным зрением копьем снова, туда, куда, как мне казалось, метнулась тварь, и мне было все равно, попаду я в нее, или нет, я бил по накрывающему нас со всех сторон алмазному куполу. А тварь, даже если ей удастся сбежать отсюда, сдохнет сама. Когда ее прекратят подкармливать чужой волей, когда исчезнет этот купол, и прервется давняя ее связь с этим местом — и Городом. Чувствуя что-то похожее на мстительность, я забрал столько силы из подземной реки, сколько только мог — отнимая ее у Города, — и фонтаном направил ее вверх. И земля содрогнулась в агонии, а тварь завизжала — я увидел плотные сгустки тумана и гипсовой пыли, застывшие в бесформенной массе, проседающие, разваливающиеся на «куски» и рассыпающиеся, на этот раз, окончательно. Нас окружал мертвый каменный лес, и несколько мертвых друзей, но больше не было, ни твари, ни «купола», ни подстерегавшей нас, или кого угодно, обладавшего пробужденной силой, ловушки. Уцелевшие лошади понемногу успокаивались.

— Что это… было?.. — хрипло спросил Перлионт, кашляя. А слезу на его глазах, быть может, выступили не только от пыли.

— Чужая сила, — хрипло отозвалась Фаенна, опуская дрожащий в ее руке бесполезный меч. Она казалась потрясенной. — Неужели это может быть?.. — она посмотрела на меня. Ее глаза были огромными и темными.

Я покачал головой, прежде чем услышал имя.

— Разве только отчасти. Это что-то более древнее. Ловушка еще для наших предков.

Фаенна глубоко вздохнула, снова закашлялась, затем убрала меч в ножны и спешилась. Я сделал то же самое, бросив поводья Перлионту. Мы подошли к раненым. Одного еще можно было спасти, другого нет, двое были уже мертвы. Мертвы были и три лошади, и любимый пес Фаенны — Фири, он сам бросился на врага, у него была иная сила, чтобы почуять его.

Фаенна посмотрела на умирающего человека, а потом на меня. «Ты еще можешь сделать что-то?» Я покачал головой, но опустился рядом с ним на колени, и взял его за руку. Умирающий перестал дрожать, боль его утихла, прекратились и стоны. Через несколько мгновений я закрыл его глаза. Его дух с миром растворился в этом каменном лесу.

Я услышал, как вздохнула Фаенна.

— Ты его истинный потомок, — сказала она, и снова склонилась над своим подопечным. Она сделала с ним почти то же самое, что и я со своим — облегчила его боль, но не дала ему уйти, влила в него новую силу, и я почувствовал, откуда она взяла ее на этот раз — на этот раз она взяла ее у Города, а не отдала свою. Вдали послышались затихающие раскаты грома. Я повернулся лицом туда, откуда они доносились, и на этот раз, зачерпнул лучащуюся силу прямо из воздуха, и намеренно ударил куда-то, в источник этой силы. Блеснула молния, в небесах отразилось белое зарево.

— Да. Мы идем. Ты правильно боишься. — Уже поздно остерегаться. Может быть, и для нас поздно, и для всех на этом свете. Но это уже неважно.

— Прошу меня простить, госпожа, — напряженно проговорил подошедший Перлионт. — Но боюсь, я вынужден нижайше просить вас объяснить, что происходит.

Фаенна медленно задумчиво повернулась к начальнику собственной гвардии и пристально посмотрела ему в глаза. Перлионт задрожал. Не от страха перед ней, перед чем-то другим, абстрактным, от печали, смешанной с сожалением и отчаянием.