Моя причина сумасшествия

— Нет, причина не в этом. То, как ты поступила со мной, безусловно плохо и неправильно, но исход таков, что сейчас мы оба целы и поблизости нет настигающей опасности. Я не злюсь. Уже.

— Тогда в чем причина твоего настроения?

— Мучаюсь от разных мыслей.

— А до этого дня твоя голова и не подозревала, что может работать и производить мысли? Я так и знала, что с тобой что-то не так.

Он шутливо опрокинул меня на кровать и начал щекотать, приговаривая, как же я ему надоела. Никогда не любила щекотку, поэтому реакцией на нее был истерический смех. Этот раз не был исключением.

— Звуки, словно я не девушку щекочу, а бабушку задушить хочу. Поэтому, я лучше перестану.

Из него такой же мастер менять тему, как из меня мастер извинений. Но я так просто не сдамся. Пусть все выкладывает.

— Так что тебя тревожит? — уняв свой «чудесный» смех, спросила я.

— Ты ведь все равно не отстанешь? — я покачала головой. — Хорошо, тогда слушай. Мне не нравится, что вся эта история набирает обороты. Все не должно было быть так сложно. Я сам не в восторге от того, что мы рискуем жизнями ради непонятных целей. Знаешь, почему я тебе ничего не рассказываю? Потому что я сам ни черта не знаю. Сегодня поговорил с братом, хотел все это обсудить, но он сказал, что сам особо не вникает во все это. Мы погрязли в проблемах и, похоже, никто не спешит нам помогать.

Не удалось мне все же оградить себя от плохих мыслей. Достав флешку из кармана, отдала ее Джеку. Мне уже было наплевать, кому она достанется и зачем, лишь бы, наконец, это все прекратилось. Пусть Джек отдаст ее тем, кому она изначально была нужна.

— Была бы моя воля, уже давно бы ее уничтожил, — он сильно сжал ее в руке, после чего подбросил вверх. Она приземлилась на кровать, где-то между нами.

Я была с ним согласна, ничто в этом мире не вызывает у меня такого желания уничтожать и крушить, как эта флешка.

— Но есть в этой истории один плюс, — он более оптимистичен, чем я считала.

— Какой?

— Наше знакомство, — лукаво произнес он и повернулся набок, подставив руку под голову. Кажется, кому-то полегчало, когда он вывалил на меня все свои страхи и опасения. Теперь мне хотелось впасть в состояние угрюмого молчания.

— Дай подумать. Если бы мы не познакомились, я, скорее всего, вместо того, чтобы бегать от убийц, сейчас лежала бы в своей кроватке, рассказывая Питу, как прошел мой первый день на новой должности. Да, безусловно, наше знакомство — лучшее, что происходило в моей жизни, — едко ответила я, также поворачиваясь набок, чтобы увидеть его реакцию.

Уайт широко улыбнулся, убив во мне все злорадство. Хотя бы он вновь мне улыбается.

— Это и так очевидно, не стоило это доказывать.

— Кто бы мог подумать, что я буду скучать по твоей заносчивости, но это так. Самоуверенным подлецом ты мне нравишься больше, чем унылым невротиком.

— Правда? А я всегда считал, что женщинам нравятся унылые невротики. Ты открыла мне глаза. Теперь уж точно покорю любую.

— То есть меня тебе недостаточно?

Возможно, это было лишним. Возможно, мне следует держать язык за зубами. Возможно, он слегка удивлен. Возможно, я слегка покраснела.

— Ну, — он сделал паузу, — еще одной как ты, я точно больше не выдержу.

Вот и снова неловкость и тишина. Почему в такие моменты люди перестают соответствовать своему возрасту и ведут себя словно дети? Зачем все обсуждать, если можно сделать вид, что ничего и вовсе не произошло. Как он там ушел от темы в прошлый раз? Нет, щекотать я его не буду. Надо придумать что-то другое.

— Мы странные, — прошептала я.

Открытия я не сделала, но перед фактом поставила. Общеизвестным фактом. Все люди странные, но каждый по своему. В этом мире не осталось нормальных людей.

— После услышанного за ужином, могу сказать, что ты уж точно странная. Впрочем, я знал это и до этого.

— Ты узнал о моих ненормальных, детских поступках. Теперь настала твоя очередь делиться подобными историями. Единственное, что я сегодня узнала о тебе — твое прозвище в начальных классах. Это не так уж много, ушастик.

Уайт злобно сощурился и покачал головой. Он мне это еще припомнит. Но раз так, то можно продолжить эту тему.

— А ведь до этой истории я даже не замечала, что у тебя слегка уши оттопырены. Хороший слух?

— И после этого ты думаешь, что я тебе еще что-нибудь расскажу?

— Почему бы и нет? Расскажешь что-то новое, перестану звать ушастиком. Как тебе такая сделка?

— Я убью Олби. У него вечное недержание языка за зубами, а отдуваться вечно мне приходится. Хорошо, я согласен, — последние слова были произнесены с такой обреченностью, что на минуту мне даже стало его жалко. Но это всего лишь минута.

Победно улыбнувшись, я привстала и забралась на кровать с ногами. Так будет гораздо удобнее слушать его увлекательные или не очень, истории. Последовав моему примеру, Джек также сменил свое положение, теперь он сидел в подобие позы лотоса.

— Расскажи о своих детских страхах.

Удивленный моей просьбе, он вначале долго смотрел на стенку позади меня, но после, нахмурившись, кивнул. Значит вспомнил.

— Этот страх преследует меня и сейчас. Не так сильно, но до сих пор не по себе. В детстве мы как-то смотрели с братом экранизацию книги Кинга «Оно». И там был этот жуткий, рыжий клоун. Я тогда его очень испугался. А на следующий день мама пришла домой после парикмахерской с рыжим цветом волос. Мою истерику пытались успокоить несколько часов, а маме пришлось несколько дней проходить в шапке, лишь бы больше не травмировать меня. Она даже спала в ней, пока не перекрасилась в привычную для меня брюнетку. Короче говоря, в детстве я боялся рыжих. И даже повзрослев, я стараюсь реже пересекаться с людьми с таким цветом волос.

Так, Рид, ты сильная, ты сможешь противостоять соблазну. Сделай серьезное лицо и понимающе кивни. К черту, это слишком сложно. Я засмеялась, нелепо пытаясь прикрыть рот рукой. Но все равно смех был громким. Надеюсь, что никого не разбужу, ведь я не могу перестать смеяться. Даже живот прихватило. Давно мне так весело не было.

— В следующий раз, вместо того, чтобы угрожать тебе пистолетом, буду угрожать тебе рыжим клоуном. Эффективнее, наверно, выйдет.

— Очень смешно, мучительница кошек.

— Хорошо, хорошо, прости. Давай другую тему. Как насчет других прозвищ? Ну, раз ушастик тебе не нравится, может, есть что-то покруче?

— В старших классах мне уже никто не решался давать прозвища.

— Ты держал всю школу в страхе? Естественно не всю, всех, кроме людей с определённым цветом волос. Это они тебя держали в страхе.

— Не буду больше ничего рассказывать.

— Это было последний раз, обещаю.

Показав свои руки, в доказательство того, что пальцы скрещены не были, я ожидала услышать продолжение истории. Немного построив из себя обиженного, Джек все же продолжил свой рассказ.

— Никто не хотел конфликтов с игроком футбольной команды.

— Так ты у нас числился в «звездах» школы? Как банально.

— Даже не представляешь насколько. Если ты — Уайт, от тебя ждут великих свершений. Как клеймо, поставленное мне при рождении. Когда я перешел в старшую школу, Олби уже год, как выпустился. Но это не помешало его репутации отразиться на моей. Нет, он не был хулиганом, лоботрясом, все абсолютно наоборот. Капитан футбольной команды, играл в театральном кружке, учился на «отлично», пользовался успехом у девчонок. И все ждали от меня того же, будто я копия брата, более поздняя его версия. Но меня мало волновал театр, учеба давалась не так уж легко, да и за каждой юбкой я не бегал. Но футбол мне действительно нравился.

— Хоть я и спрашивала о другом, но я рада, что смогла узнать о тебе что-то новое. А синдрому «старший лучше» подвергалась и я. Особенно неудобно было, когда мы поехали купаться на озеро, и с Ника слетели плавки. Я расплакалась, увидев его голым, так как поняла, что у него есть то, чего нет у меня. Я подумала, что родители мне этого просто не дали, потому что меня они любят меньше. Боже, что со мной не так?