Страница 99 из 104
- Так-то ты встречаешь родственника, братец? – сухой смешок сорвался с тонких потрескавшихся губ, раздвинувшихся в кривой усмешке. Хмель мигом вылетел из головы Эррота, он похолодел, но через мгновение кровь вскипела в жилах и бросилась в голову, а сердце тревожно замерло в груди. Хацутель откинул капюшон. - Что, не рад меня видеть?
- Ты… жив! – Эррот нервно рассмеялся, хлопнув себя по колену. - Тель, я… брат, я так рад!
Он вскочил на ноги и шагнул к эльфу, одновременно пытаясь вспомнить, куда же он зашвырнул свой кинжал. Когда рифтенцы штурмовали лощину Сломанный шлем, Хацутель был со своей Тинтур, а Эррот – на полпути в Солитьюд. Босмер хотел обнять брата, но замер, увидев, что пустой левый рукав заколот на запястье. Улыбка его чуть померкла. Хацутель взглянул на свой обрубок и насмешливо хмыкнул.
- Понравилась одному солдатику моя рука, и я любезно одолжил ее… в обмен на его голову, - раньше в раскосых глазах брата плясали лукавые огоньки, а сейчас они пустые и мертвые. - А что ты получил, брат, в обмен на свое предательство?
Эррот сглотнул колючий ком. Рассудок еще одурманен вином, но даже безумцу понятно, зачем явился Хацутель.
- Как ты нашел меня? – прохрипел эльф, пятясь от брата. Мужчина коротко пожал плечами.
- Босмер, который сорит септимами направо и налево в столице Скайрима… легко догадаться, что это ты. Тебе только дай кошель в руки, - в голосе эльфа столько гнева и ненависти, что Эррот невольно поежился, - ну что, довольно тебе заплатили, а?
- Больше, чем я получал от твоей подстилки, - огрызнулся бывший разбойник, - ты один? Подохла Белое Крыло? Ну, туда ей и дорога!
Ярость душила его, взор заволокло ядовито-зеленой пеленой зависти и ревности. Хацутелю всегда везло, всегда он получал больше, чем заслуживал! А теперь он калека, жалкий и никому не нужный, а девка его гниет в земле.
- Мы же семья! – прорычал Хацутель, сжимая уцелевшие пальцы в кулак. - После смерти родителей!.. и ты…
- Ты променял меня на эльфийку! На волчицу эту драную! – взвыл Эррот. - Она тебе дороже была чем я! И где она сейчас?! А? Где? – мужчина визгливо рассмеялся, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Теперь он понимает, что чувствовал его младший брат, когда Хацутеля всегда предпочитали Эрроту. Всегда… всегда Тель был на шаг впереди, а Эрр получал только объедки… кинжал вошел в живот эльфа с сухим треском, смех босмера резко захлебнулся. Эррот опустил взгляд на рукоять, обмотанную кожей, которая торчала из его живота. Острое лицо брата словно высечено из камня, но в глазах его остро сверкнула жизнь. И слезы. Холод медленно расползается по телу Эррота, на чьем лице застыла улыбка. Ну, хотя бы Белое Крыло теперь никогда над ним не посмеется…
***
Однако в зале царило оживленное веселье - Ваан и Векеса в одних штанах и рубашках сидели, закинув ноги на стол, и покатывались со смеху, глядя на худощавую девицу в платье с пышным кружевным воротником. Девушка жеманилась, хихикала, прикрывая лицо веером, и кокетливо хлопала ресницами. Тинтур далеко не сразу узнала в барышне Тростинку. Юный норд закружился на месте, волны дешевого атласа взметнулись вверх, обнажив волосатые ноги с кривинкой и грязные подштанники.
- О, милый добрый господин, - тонкий голосок юноши то и дело срывался на визгливые нотки, - не откажите помочь даме, попавшей в беду!
- Конечно, сударыня, - пробасил Ваан, выпучив глаза и важно надув и без того толстые губы. Хэльвор застенчиво покраснел, тряхнул тщательно завитыми волосами. На цыпочках он направился к редгарду, лихорадочно обмахиваясь грязным веером. - Миледи, ваша красота просто сразила меня… насмерть!
- Моя неземная красота служит Отцу нашему Ситису! – норд легонько стукнул Ваана по черным курчавым волосам сложенным веером. - Умри, противный!
Ваан с тихим криком распростерся на полу, прижимая руки к груди. Векеса беззвучно хохотал, уронив голову на стол, Хэльвор тонко хихикал, приплясывая возле алик’рца, но юноша резко замолчал, заметив Говорящую. Тинтур скрестила руки на груди, склонив голову на бок, серебристо-седая косичка скользнула ей на плечо, уголки губ босмерки дернулись, но она удержалась от улыбки. Прозрачно-золотистые глаза скользили по виноватым лицам Хельвора и Векесы, Ваан же продолжал старательно изображать смертельно раненого прелестью парня, наряженного девкой, и откровенно недоумевая, чего это представление завершилось столь резко.
- Обязательно сейчас? – промолвила Белое Крыло чуть насмешливо, но послушники приуныли еще больше. Тростинка размазывал по лицу румяна и помаду, братья редгарды угрюмо пыхтели, не решаясь взглянуть на эльфийку. Трое ассасинов-недоучек сейчас больше всего напоминали провинившихся детей, чем будущих убийц Темного Братства.
- Мы… это… - Ваан неуклюже поднялся на ноги, - просто там еще спят, мы мешать не хотели…
- А платье чье? У Науше стянули? Растянешь, и будет на ней болтаться как…
- Как седло на корове, - брякнул Векеса, и брат поддержал его ехидным хихиканьем. Босмерка сурово прищелкнула языком и коротко мотнула головой. Чуть присмиревшие, юноши покорно поплелись в общие комнаты послушников. У Говорящей рука тяжелая, она не гнушается подзатыльники с оплеухами следующему поколению убийц подарить. Хельвор-Тростинка манерно расправил складки на подоле.
- И ничего я не растяну! Талия у меня куда тоньше, чем у Науше!
- Так правильно, она ж столько пирогов на ночь трескает! Хватит, чтобы Ривервуд прокормить.
Юноши, даже пока еще мальчишки, шаловливые и взбалмошные, напоминали ей братьев, что сейчас в Валенвуде. Ниран старше Тинтур, но нрав у него лисий, хитрый, лукавый до издевки, до жестокой насмешки, Фанумас мальчишкой был, когда она уходила, но он не по годам рассудительный и задумчивый, и если старшие дети клана Белых Крыльев пошли в отца, то он – материнское дитя, волосы черные, глаза словно черные жемчужины без блеска. Тирон – серединка на половинку, глаза черные, словно отлитые из эбонита, а волосы рыжие… еще Квенья, Айнилл, Файнона… страстно, до боли в груди хотелось им написать, но разумно ли это? Теперь Братство ее семья. Стоит ли подвергать отца и мать опасности ради того, что бы потешить ее тоску?
- Говорящая! Говорящая, подожди, подожди Цицерона!
Босмерка хотела сделать вид, что не слышит воплей Хранителя священных мощей, но шут пронесся мимо нее, путаясь в чем-то напоминающим спутанную рыболовную сеть. Имперец возбужденно хихикал, облизывая губы, прыгал на месте под веселый звон бубенцов своего колпака. Пудра осыпалась с его лица невесомой нежной пылью.
- Идем-идем-идем, Говорящая! Идем, поймаем Цицерону русалку! Да, да, поймаем русалку, холодную, голую, рыбой воняющую… - постепенно мужчина мрачнел, его энтузиазм гас все больше и больше, - мокрую такую… скользкую…
- Ну, а русалка тебе на что? Уху варить собрался?
- Нет! Цицерон посадит ее в бочку и будет… будет…
- Солить? – хихикнула эльфийка, на что гаер оскорбленно засопел.
- Нет! Бедный Цицерон такой одинокий… ему не с кем играть… даже Слышащая больше не берет его с собой, таскает этого ведуна! А так у него будет русалка!
- Может, лучше собака? – Гешу и Ашайет имперца не выносят и к себе не подпускают. - Или кошка?
- Кошка?.. кошка… кошка?! Я маленьких котят люблю, крысиным ядом их кормлю, - расхохотался мужчина заливисто, накидывая на себя сеть словно плащ. Тинтур только покачала головой.
Небо на горизонте синее до бархатной черноты, по которой рассыпались сверкающие звезды, раскинулись, кажется, привольно и беспорядочно, но складываются в созвездия, чей свет постепенно тает, не устояв перед рассветом. Нежно-алые облака пронизаны первыми лучами солнца, которые серебрят волны моря Призраков, с тихим шепотом набегающих на берег. Цицерон, путаясь в своей сети, кинулся к воде, явно собираясь ловить морскую деву без приманки. Хоть бы серьги какие взял или бусы. На что там клюют русалки? Тинтур подняла воротник плаща, с упоением вдыхая колючий морозный воздух. Она дочь Валенвуда, из рода охотников… но здесь, в крае снегов, среди убийц и вампиров Тинтур Белое Крыло чувствует себя на своем месте. Дома. И это истинно правильно. Раздался плеск, и Цицерон, отплевываясь и фыркая, забился в набегающих на берег волнах, тщетно пытаясь высвободиться из тугих нитей сети. Солнце, отражаясь в воде, вдруг озорно светит прямо в глаза эльфке, и босмерка слабо улыбнулась, сморщив нос. Какая разница, Скайрим ли, Валенвуд… главное – она нашла свою Семью.