Страница 39 из 104
— Я… мне нужно на воздух, — выпалила она. Сунув Уну или уже Лис в руки мужа, вампирша принялась судорожно натягивать на себя платье. Кое–как приведя себя в порядок, она бросилась к двери, на ходу обувая туфли. — Я скоро вернусь.
Хлопок дубовой двери вывел Онмунда из забытья. Несколько секунд глядя в пустоту, маг не двигался, лишь прижимал ящерку к себе. Малыш притих и поджал хвостик, мелко дрожал. Норд завернул его в овечью шкуру и уложил на постель.
— Спи, — выдавил он, — засыпай, а я… мы скоро придем, не бойся.
***
Офицер Братьев Бури сразу заприметил миленькую блондиночку, такую нервную, разгоряченную… наверняка, служанка из дома ярла, которая перебрала с медом. Вон как щечки раскраснелись. Девушка выскользнула из таверны, и северянин, мысленно вознося хвалу Дибелле за такую удачу, поспешил за ней. Какая девка откажется Брату Бури, освободителю и борцу за свободу? Уж из одного патриотизма любезной быть обязана.
Он зажал ее за таверной, прижал к стене и грубо облапил служанку за грудь, жадно и нетерпеливо сопя. Нет, даже не верится, что такая птичка в его силки попала! Чистенькая, красивая и пахнет от нее приятно. Северянин намотал ее светлые волосы на кулак и потянул, вынуждая служанку запрокинуть голову. Мало ли, вдруг ей надумается покричать. Девицы любят себе цену набить.
— Ну, красавица, согреешь храброго воина? — пропыхтел мужчина, стаскивая с головы выдубленную медвежью голову. Луна отражалась в глазах девушки, словно наполняла их серебром. Тонкие ломаные черные линии вокруг ее губ, которые казались ему разводами помады, оказались вылезшими венами, из-под верхней губы показались клыки, острые словно кинжалы. Разомлевший от вина и похабных мыслей, северянин даже не сразу понял, кого он держит в объятиях. Тонкие белые руки легли ему на шею, сдавили с невероятной силой, будто пытались выдавить из него жизнь. Мужчина захрипел, вцепился в хрупкие запястья, перед глазами поплыло, и звезды на небе отчего-то взорвались ослепительно белыми вспышками, осыпая искрами Фолкрит. Брат Бури не сразу почувствовал, как острые клыки впились в его шею, как легко лопнула кожа, и кровь, горячая, остро–соленая, окропила губы вампирши. Она жадно урчала, глубоко и рвано дышала, раздирая ногтями грудь воина, обнаженную в вырезе рубашки. Он был еще жив, когда она насытилась и разжала руки. Мужчина упал на траву, едва слышно скуля и прижимая ладони к ране. Земля впитывала темно–багровые капли не менее охотно, чем напавшее на него даэдрово отродье.
— Помогите… — прохрипел он, — кто-нибудь… Стендарр, Мара, Акатош… Талос!.. — слова перемежались с бульканьем крови, покидающей его тело, со свистами, вырывающимися из груди Брата Бури. Тьма смыкала вокруг него клыки безжалостно и неотвратимо, и вот впереди показались холмы Совнгарда, и Тсун, приветственно улыбаясь, протянул к нему руки, принимая сына Скайрима в чертоги Шора, как вдруг норд словно провалился в пропасть… летел вниз, все глубже и дальше под зловещий смех Ситиса, сжимающего его тело в своих костлявых руках…
***
— Свен! Эй, Свен, ты куда пропал? — голос женский, визгливый, вызывающий нестерпимый зуд в ушах, донес до нее ветер. Деметра вжалась спиной в стену, скрываясь в тени ярлова дворца. У ее ног захлебывался кровью, хлещущей из растерзанного горла, Брат Бури, хотя душа его была уже на полпути в Царство Пустоты, а торопливые шаркающие шаги и запах давно немытого тела все приближались. Довакин торопливо вытерла рот и подбородок, скорее размазывая кровь и оставляя на лице алые разводы. Паника нарастала в ее душе. Из Фолкрита не выйти, стража только караул сменила. У таверны — пьяные дружки ее ужина, а какая-то девица подходит все ближе и ближе… ветка хрустнула под чьей-то ногой, бретонка зашипела и вскинула руку, но ее безжалостно заломили магессе за спину. Девушка яростно взвизгнула, но широкая ладонь, пахнущая календулой и горноцветом, зажала ей рот. Магичка извивалась, брыкалась и лягалась, но ее держали крепко. Наконец, ей удалось ударить неприятеля по ноге и со злорадным удовлетворением услышала его стон боли.
— Прекрати, провалиться тебе в Обливион! — прорычал Онмунд. — Это же я…
На секунду Довакин расслабилась, обмякла в его объятиях, но уже через мгновение разъяренно взглянула на мужа. Его лицо выделялось в ночном полумраке бледным пятном.
— Зачем ты пошел за мной?! Что тебе… ты… ты все видел? — блондинка отшатнулась, прижимая похолодевшие руки к груди, но колдун вновь грубо привлек ее к себе.
— Тише, нам нужно уходить, — мягкая льняная накидка легла на плечи магессы, капюшон скрыл окровавленное лицо, — скорее, пока тебя не увидели.
Норд подхватил жену на руки и опрометью бросился прочь. Они скрылись за углом как раз в тот момент, когда истошный крик, полный ужаса, услышали обе луны.
— Свен! А-а-а-а-а!! Убили, его убили… вампиры! В городе вампиры!
Оказавшись в комнате, Деметра кинулась к корытцу. Вода уже остыла, но бретонка этого словно не замечала. Вода, стекающая по пухлым губам и точеному подбородку, розовела от крови северянина, руки девушки мелко тряслись. Муж видел… Онмунд видел, как она кормилась! Видел, как она питалась человеческой кровью… ополоснув лицо, магесса запустила пальцы в золотистую копну своих волос. Теперь он точно бросит ее! Кому… кто же захочет себе такую жену?! Пытаясь сдержать слезы, блондинка принялась с остервенением стаскивать с себя платье. На его воротнике и груди распустились гроздья темно-багровых клякс. Она вздрогнула, когда ласковые пальцы супруга начали распускать шнуровку на талии. Юноша молчал, задумчиво хмурился и кусал губы. Деметра не знала, что ей сказать. Мысли лихорадочно метались в голове, грудь словно сдавило стальными тисками. Магичка казалась себе натянутой словно струна, а маг был бесстрастен и холоден, будто ледяной атронах. Когда платье упало к ее ногам, Онмунд обнял ее, зарываясь лицом в локоны жены. Он чувствовал, как она дрожит. Ладони мага успокаивающе гладили ее по спине.
— Ты же можешь избавиться от этого, — прошептал он, — это ведь лечится, правда?
— Родной, тут все намного сложнее…
— Сложнее?! — северянин приподнял ее лицо за подбородок. Волевое сильное лицо, которое так любила Довакин, превратилось в гримасу боли, отчаяния и непонимания, в синих глазах плескались горечь и боль. — Деметра… любимая, это ведь проклятье! Ты же пьешь кровь!.. пожалуйста… есть же лекарство, правда? Я узнаю, я соберу денег…
— Онмунд… — магесса взяла его лицо в ладони. Этот недуг уже въелся в ее тело и душу, стал частью ее. Она привыкла… привыкла быть чудовищем. Блондинка робко коснулась горячих губ мужа, прижимаясь к нему всем телом. Маг ответил на поцелуй жадно и яростно, руки норда забрались под тонкую ткань рубашки жены, блуждали по ее телу, массировали и сжимали упругую девичью грудь. Колдун хотел забыться, раствориться… его жена, его Деметра — вампир. И он любит ее, сходит с ума от ее поцелуев… разве эта болезнь должна помешать ему любить Довакин?.. Онмунд усадил супругу на стол, и бретонка, сладко улыбаясь, развела колени в стороны, но серые глаза полны тревоги. Юноша обнял Драконорожденную за тонкую талию, его дыхание опалило кожу шеи девушки.
— Моя жена — клыкастый убийца драконов, — улыбнулся он, прихватывая зубами мочку ее уха. Магесса прерывисто вздохнула, потягиваясь и чуть выгнув спину, — самый красивый и самый зубастый…
— Льстец, — простонала Деметра, направляя в себя палец мага. Она подалась бедрами навстречу ему, запрокинув голову, и губы Онмунда сомкнулись на остром бледно-розовом соске, кончик языка очертил его контур, и юноша нежно сомкнул на нем зубы, вырвав у девушки очередной стон. Ходят слухи, что Фалион из Морфала изучал всякую нечисть, может, он сумеет помочь его ненаглядному вампиру… прокладывая дорожку поцелуев вниз по нежному округлому животу, северянин опустился на колени, страстно желая заменить пальцы губами и языком.
***
Черное беззвездное небо осыпалось крупными хлопьями снега, лишь полумесяц лукаво выглядывал из-за облаков на две фигуры, крадущиеся по заснеженным улицам Виндхельма. Векс с точностью до минуты рассчитала время — сейчас все стражники, дежурящие этой ночью, стеклись к «Очагу и свече», выпить, согреться, поболтать… дурачье! Воровка презрительно сплюнула. Живут в самом холодном городе Скайрима, а все жалуются на холод да стужу! На что она имперка, и то ее кровь уже загустела! Мать как-то посмеялась, прежде чем отправиться на дельце, что Векс слеплена из снега. Волосы серебристые, практически белые, кожа бледная да глаза серые, как хмурое зимнее небо. В Скайриме тебе самое место, дочка…