Огонь и сталь

— Я уже заметила, — малыш рыгнул, и Белое Крыло бережно похлопала его по спинке, — так куда вы едете?

— Сейчас в Фолкрит, оттуда — в Вайтран, потом Рифтен, Виндхельм, Виндерхолд и, наконец, Данстар… — жизнерадостно заявила бретонка. Муж и бывшая разбойница ответили ей ошеломленным молчанием. — Мне до ужаса надоело бегать по холмам и буеракам, отстреливаясь от разбойников, мамонтов, драконов и некромантов! Желаю путешествовать с комфортом! — девушка принялась заплетать свои золотистые волосы в косу, перевивая ее темно–синей шелковой лентой и делая вид, что поглощена зрелищем проплывающих над ее головой пушистых облаков. Раскидистые ели словно переплели свои ветви, не давая обжигающему золоту солнечных лучей пролиться на полянку. Янтарные глаза босмерки продолжали впиваться в напряженную спину магессы, которая уже примеряла золотой венец, разглядывая себя в крошечном зеркальце, улыбалась сама себе и подмигивала. Что-то она явно недоговаривает. Несколько ядовитых слов уже были готовы сорваться с языка эльфийки, но Уна вдруг ухватилась загребущими пальчиками за ее серьгу, костяной резной клык, и, хихикая, дернула на себя. Тинтур глухо охнула от резкой боли, чуть наклонив голову.

— А, может, это все-таки мальчик? — улыбнулся норд. — Какая приличная аргонианская девушка будет себя так вести.

— Я вижу, «Похотливую аргонианскую деву» ты не читал, — заметила Белое Крыло, пытаясь расцепить цепкие ручки малыша. Северянин сплюнул сквозь зубы, синие глаза сверкнули, пронзая надменную эльфку словно кинжалом. Леснушка, варварка, а нос задирает почище любого альтмера. Радует, что скоро они лишатся ее общества. До Вайтрана он еще вытерпит ее, но… что понадобилось его жене в Данстаре? Холодный город, окружен горами да еще так близко к морю. Скайрим уже облетели слухи, что жителей Белого Берега терзают жуткие кошмары. Не это ли так тянет туда Деметру? Подозрительно прищурившись, колдун взглянул на супругу, и его нахмуренное чело тут же разгладилось. Побороться с кошмарами? Почему бы и нет. Вряд ли они ужаснее дремора или вышедших из-под контроля атронахов.

Мысль сделать круг по всему Скайриму казалась Довакин ужасно удачной. Никуда не спешить, накормить свою гордыню и тщеславие восторгами мирян, повеселиться при дворах ярла, а заодно провести время с мужем… заодно, может, получится спихнуть куда–нибудь эту ящерицу. Или пусть остроухая себе ее оставит, не важно. Бретонка вовсе не собиралась волочь этого младенца через весь Север, в убежище Темного Братства, хватит ей и одного ребенка. Двухсотлетнего, выводящего ее из себя ребенка. В Рифтене, кажется, живет парочка аргониан, вот пусть и заберут малыша. Магесса поднялась, откидывая косу на спину. При мысли о скором возвращении в обитель Матери Ночи, по ее спине пробегал предательский холодок. Цицерон… наверняка он уже там, жалуется костям Матроны на «гадкую–гадкую–гадкую Слышащую». Вампирша устало вздохнула. Жаль, что психов нельзя посылать на задания…

***

Фолкрит пахнет хвоей и древесиной. Для города, чей герб оленья голова, она расположен идеально, в сени лесов, близ реки, под надежной защитой скальной гряды, закрывающей его точно щит. Жизнь здесь тихая, спокойная и размеренная… омрачающаяся лишь видом кладбища из окон да отголосками войны. Небо чуть нахмурилось, начал накрапывать дождик. Аргонианчик, сидящий на руках босмерки, принялся ловить крохотные капли раздвоенным язычком, но тут же забыл про них, заметив среди стройных станов сосен оленей. Самец, с головой увенчанной парой ветвистых рогов, величаво ступал меж выступающих из-под земли корней, и пара очаровательный оленят, забавно подпрыгивая, носились прямо у городских стен. Уна радостно зашипела, хлопая в ладошки, и Тинтур подсадила ее повыше, что бы было лучше видно. Белое Крыло вздрогнула, когда Деметра вдруг взяла детеныша из ее рук, усадив в седло перед собой. На недоуменный взгляд эльфки, девушка улыбнулась, чуть сморщив нос.

— Ну, не все же ей на босмерах кататься.

Уна, поначалу замершая от испуга, восторженно завизжала и дернула жеребца за гриву. Тенегрив дернул шеей, мотая головой, и недовольно заржал, вызвав у ящерки очередной приступ веселья. Какие там олени, она же едет верхом на лошадке. Прижавшись к бретонке, малыш заглянул ей в глаза и протянул покусанный обслюнявленный браслет, отвоеванный у эльфки.

— На! — Уна нахмурилась, заметив, что желтоволосая женщина не торопится брать подарок, а лишь кусает губы и покашливает. Насупившись, она решительно привстала в седле, цепляясь за тунику магички, и сунула браслет Довакин под нос. — На!

— Эм… нет, спасибо… — Драконорожденная покачала головой, — оставь себе, — не успела она договорить, как детеныш обиженно заревел. Выгнувшись, Уна едва не свалилась под копыта жеребца и выронила браслетик. Резко замолчав, она посмотрела на свои лапки и расплакалась уже всерьез. Деметра поспешно сунула ее обратно Белому Крылу.

— Наигралась? — насмешливо бросила бывшая разбойница. В объятиях эльфийки Уна притихла, лишь шмыгала носом и всхлипывала. Слышащая изящно пожала плечами.

— Просто она царапается, когда куксится, — и на тыльной стороне ладони теперь красуется пара неглубоких ранок. Деметра внимательно смотрела на ящерку, косящую на нее одним глазом, в задумчивости принялась накручивать выбившийся из косы локон. Помнится, почивший Визара был одним из Темных Ящеров… и в своем дневнике Цицерон писал, что Раша, бывший глава Темного Братства, планировал вновь возродить филиал Братства в Чернотопье. Была бы эта малявка постарше… можно было бы отправить с ней Назира, наладить старые связи с Аргонией. Но Уна для этого слишком мала. Пары месяцев от роду, даже кинжал держать не умеет да и нет возможности и времени вырастить из нее ассасина. Не будь войны, не вернись Алдуин в этот мир… все было бы по-другому.

Довакин выскользнула из седла прямо в ласковые руки мужа. Заметив на другом конце улицы озирающегося по сторонам гонца, бретонка невольно втянула голову в плечи. Обычно письма не приносят ей ничего хорошего, кроме боли утраты и новых проблем. Но плохо одетый парнишка в стоптанных башмаках просиял при виде Белого Крыла и со всех ног припустил к ней. Босмерка заметно напряглась, прижимая к себе Уну, из груди былой Соратницы вырвалось глухое рычание.

— Вот ты где, — радостно выдохнул гонец, отдуваясь, — я везде тебя ищу! — он принялся копаться в своей сумке. — Так, посмотрим… вот! — мятый листок бумаги, весь в кляксах и сильно измятый, опустился в ладонь босмерки. — Прямиком из Вайтрана, от Соратников. Славные друзья у тебя, — поправив сумку, норд резво бросился к таверне, утопить столь долгую дорогу в вине иль меде. Онмунда забрал ящерку, позволяя эльфийке прочитать письмо. Только сейчас он заметил, что кляксы на пергаменте вовсе не чернильные, а кровавые.

Смуглое острое лицо лесной эльфки побледнело, потом на щеках резко вспыхнул румянец, золотисто–карие глаза потемнели и сверкнули собравшимися в уголках раскосых глаз слезами. Руки беглой висельницы безвольно упали, и злосчастное письмо плавно опустилось на камни дорожки. Маг, одной рукой удерживая странно притихшую ящерку, поднял с земли послание Тинтур.

«Белое Крыло!

«Серебряная рука» дерзнули напасть на Йоррваскр. Кодлак пал в жаркой битве, и эти ублюдки украли осколки секиры Исграмора! Знаю, ты ушла от нас, но… вернись хотя бы на похороны Предвестника. Мы должны отомстить за Кодлака и Скьора! Не верю, что ты позволишь их убийцам ходить по Скайриму, когда достойнейшие из Соратников пали.

Эйла».

***

Горло колдуна будто скайримские морозы сковали. Разбойники ворвались в Вайтран… убили Предвестника Соратников! Воистину, мир катится в Обливион! Онмунду хотелось сказать что-нибудь утешающее, ободряющее, любую банальность, чтобы поддержать Тинтур, но эльфийки уже не было. Подобно стреле, выпущенной из лука, столь быстро бежала она прочь, в глубь леса. Босые ступни едва касались земли, рыжие волосы развивались словно знамя. И северянин не видел, не мог видеть слез, катившихся по щекам Белого Крыла.