Истерзанные

- Тише, Вхагар, тише, - он успокаивающе похлопал животное по боку. Бледно-серые глаза, цвета угрюмого осеннего неба, искрились весельем, - это тетя Барбри придумала назвать его в честь дракона Висеньи. Говорит, такой же горячий и дикий, - Вхагар замотал головой, раздувая ноздри, будто соглашаясь с хозяином. Болтон кивнул в сторону второго коня, которого держал под уздцы Вонючка. Тот был черен, что сама ночь, но на ногах словно белые чулки. Он объедал венок из ромашек, венчающий голову Вонючки, а когда слуга попытался увернуться, жеребец ударил копытом об землю и ринулся на Хеке, толкнул его грудью. Вонючка, жалобно пикнув, распростерся на земле, - а это его брат, Мираксес.

- Видишь, Вонючка, - осклабился Рамси, - даже звери твоего смрада не выносят. И какого же мне выпала честь оседлать?

- Какого хочешь, - щедро улыбнулся Домерик, подмигивая. Конечно, чего ж не быть таким великодушным, когда уродился сыном лорда и кичишься этим перед своим братом-ублюдком. Улыбка Домерика была столь открытой и доверчивой, что Рамси невольно поморщился, ощутив внезапный прилив раздражения и какого-то чувства, подозрительно похожего на грусть. Приятно иметь брата… если только его не хватает для полноты жизни. Ему, Рамси Сноу, предстоит работать на мельницах, довольствуясь сухарями да солониной и потасканными шлюхами, а Домерик Болтон будет жить в замке и спать с лордской дочкой. Пить будет вино, пока сводный брат давится скисшим элем. И матушка его уже почила, не изводит больше своим нытьем. Рамси оттолкнул Вонючку, бросившемуся ему на помощь, и немного неуклюже взобрался в седло. Вхагар красивее, спору нет, но Мираксес поспокойнее. А парень не хотел свернуть себе шею, свалившись под копыта этой норовистой зверюге. Уголки губ Рамси приподнялись в гнусной усмешке. Жеребец-то дикий, спору нет, мало ли, что случиться может. Конь может, допустим, сбросить всадника… Сноу скорчил плаксивую мину, пытаясь выразить непереносимую скорбь. От столь неприкрытой фальши заныли мышцы лица.

- Оставайся дома да приглядывай за моей матерью, - рявкнул Рамси, грозно сверкнув глазами. Вонючка кивнул и поспешил в дом. Он хорошо знает, что нельзя допустить, что бы мельничиха пожаловалась лорду Русе или показала свою опухшую рожу Домерику. Он видит в сводном брате такого же наивного идиота, как и он сам. Не стоит его разочаровывать.

- Давай наперегонки? – юноша пришпорил Вхагара, и жеребец резко сорвался с места. Будто стрела он летел вперед, и пыль летела из-под его копыт. Юноша нагнулся, к самой шее коня, будто слился с ним в единое целое. Рамси строптиво передернул плечами, ударил пятками в бока Мераксеса, но конь упрямо замотал головой и попятился. Сноу грубо дернул за поводья.

- Давай же, тупая ты скотина, вперед! – парень тянул поводья, нервно подпрыгивал в седле, пытаясь заставить упрямое животное пойти хотя бы рысью. Жгучее желание показать Домерику, что он ничем не хуже его, обратилось черной бурей, бушующей в груди. Стоящие поодаль грумы посмеивались и тыкали в него пальцем, и каждый их смешок – словно камень по его самолюбию и гордости. Да, черт подери, даже у бастарда они есть! Мераксес внезапно взбрыкнул, и тонкие ремни выскользнули из пальцев Рамси. Он покачнулся в седле, и конь встал на дыбы, окончательно сбрасывая седока. Рамси Сноу даже не успел понять, как оказался на земле, задыхающийся и оглушенный. Все звуки куда-то пропали, а над ним кружилось небо, пасмурное и хмурое. Юноша хватал ртом воздух, ощущая острую горечь на языке, по щекам струились слезы злого разочарования и обиды. Даже эта норовистая скотина не желала признавать в нем хозяина.

Лицо склонившегося над ним Домерика белое от волнения, он трясет брата за плечи и выкрикивает что-то яростно, как настоящий лорд. На короткое мгновение Рамси чувствует к нему что-то, похожее на любовь, которая, правда, растаяла под гнетом унижения и злобы. Да и кому она нужна, бастардова любовь?

***

На ужин ему принесли горячий бульон, теплый хлеб, масло и мед. Лорд Винтерфелла без особой охоты глотал стариковскую жратву, грезя о жареном мясе и кровяной колбасе. К нему приходил только мейстер и слуги, да леди Уолда заглянула навестить. Его едва не стошнило от слащавого сюсюканья, но приходилось сочувственно кивать и изображать страдающего от разбитого сердца, влюбленного олуха.

- Как же это случилось? – вопрошала леди Уолда, и все три ее подбородка печально колыхались. - Какая трагедия, и прямо на супружеском ложе! Боги миловали меня от таких ужасов, - она погладила свой необъятный живот, прикрытый темно-розовым бархатом, - но как, должно быть, испугалась моя милая невесточка! Я хотела навестить ее, но леди Дастин сказала…

- Леди Дастин? – темные брови Рамси приподнялись в неприятном удивлении. - Эта суч… леди Арья сейчас находится в обществе леди Дастин?

- А мой лорд–муж не сказал? – мачеха похлопала длинными, как у коровы, ресницами, надула и без того пухлые губы. - Леди Барбри решила опекать нашу милую леди Старк пока ты не поправишься. Ну не чудесно ли? Ах, я так надеюсь, что она сможет заменить Арье мать. Я плакала, услышав о кончине леди Кейтилин. Пусть она жена и мать изменников, женщиной была она приятной.

Итак, женушка снюхалась со старой мразью из Города-На-Кургане! Во истину, милость богов снизошла на него! Теперь они в четыре руки попытаются добить Рамси. Одна – за своих дохлых волков–родственничков, другая – за Домерика Болтона. Не будь на месте сердца у юноши дыра, он бы подумал, что это все божья кара за его многочисленные грехи. Но богам до них дела нет. Иначе бы именно Рамси родился в законном браке прежде Домерика, и брат был бы сейчас жив. А так… смотрит только своими бледными лунными глазами, смотрит с немым укором. Но, увы, бастардов не волнуют грустные взгляды призраков.

========== Пленница ==========

Богорощу облюбовали вороны. Черные, нахохлившиеся вестники смерти и дурных вестей сидели на ветвях чардрева, смотрели на нее блестящими бусинами глаз. Пока замок облачается в ледяную броню, кутается в ослепительно-белый снежный плащ, здесь тепло, будто старые боги согревают ее своим дыханием. Снег прикрыл обгоревшие балки, разбитые стекла теплиц тускло сверкали инеем. Все такое родное, знакомое с детства, но столь израненное, истерзанное войной, что Арья с трудом узнавала свой дом. Здесь она пряталась от септы Мордейн, лазала по деревьям, разоряя дупла белок. Здесь отец искал одиночества, окруженный безмолвными деревьями, полировал свой меч, Лед. Но теперь… богороща будто поседела. От страха и боли, от пережитых ужасов, на которые она взирала алыми глазами лика на белом стволе чардрева.

Арья вздохнула, подняла воротник своего плаща. Рамси второй день подряд не рисковал высунуть носа из своих покоев, предпочитая зализывать раны вдали от посторонних глаз. Что странно, об его увечье предпочитали говорить шепотом, но таким ядовитым, что желчи, которую леди и лорды лили в обеденной зале Винтерфелла, с лихвой хватило бы на всю Королевскую Гавань. Мальчишки–оруженосцы шептались, что ночью она превратилась в волчицу и едва не загрызла лорда Рамси, но, завидев ее, они мигом рты захлопнули. Дураки, мысленно скривилась Арья, но лицо ее оставалось невозмутимым и спокойным. Она хозяйка своего лица, своего тела и сердца. Своей жизни.

Леди Дастин, стоявшая чуть поодаль, напряженно вглядывалась в заострившийся профиль Арьи, словно пыталась найти в ее чертах что-то, что давно потеряно.

- Вы намерены прятаться тут от своего лорда-мужа? - горько усмехнулась леди Барбри. - Не поможет. Леди Хорнвуд не спасли даже ее солдаты. Бастард взял ее прямо в богороще, а как только она стала ему не нужна - запер в башне. Поверьте мне, миледи, я бы очень не хотела увидеть вас мертвой, с обглоданными пальцами.

- Старые боги защитят меня, - произнесла девушка, ощущая всю пустоту своих слов. Сухое холеное лицо женщины будто треснуло от презрительной усмешки.

- Вместо того, что бы злить его, попытались бы лучше привязать муженька к себе. Не зря же в борделе обучались-то. Это мужчины могут развлекаться, бросая друг другу вызовы, - она судорожно вздохнула, - мужи проливают кровь на ратном поле, а мы - на супружеской постели.