Страница 28 из 28
-Значит ты - плод моего воображения?
-Нет. Я та часть твоей личности, которая начинает действовать в критических ситуациях.
-Но ведь я помню, как ты за руку вытаскивал меня с обрыва.
-Ты вылез сам. Просто в тот момент я родился как новая личность. Ты обособил ту часть себя, которая, как тебе кажется, ответственна за твою силу воли. В этом все дело. Нет никакого меня и тебя. Есть только Я. Тот Я, который прямо сейчас это говорит, и тот Я, который прямо сейчас это слушает. Погляди сам. Я даже рта не открываю когда говорю, в то время как ты - то есть я - слушаешь эту речь не ушами. Весь диалог происходит внутри головы.
-Но я тебя вижу.
-И снова ты ошибаешься. Образ, возникающий перед тобой, не что иное, как результат продолжительного пребывания в одиночестве. Любой человек - социальное существо, и ты, проведя долгие годы в заточении, настолько остро начал нуждаться в общении, что нужда твоя и стала основной причиной появления Меня. Правда в том, что чтобы ты не делал, как ни старался, я уже никогда не покину тебя. В былые времена людей с раздвоением личности принуждали к лечению, подразумевая под обособившейся частью личности - болезнь. В психиатрических лечебницах их пичкали миллионом таблеток, снадобий, порошков, заставляли проходить через множество мучительных процедур, в попытках вытравить эту новую социально опасную личность из другой, уже готовой, сформировавшейся для общественной жизни. Людей пытались избавить от собственного голоса в голове, ведь общество не принимало никого, кто хоть как-то отличался от так называемых "нормальных" людей. Но что есть нормальность? Соблюдение свода норм и правил, установленных маленькой группой людей, спокойно нарушающих свои же собственные правила, но заставляющих других беспрекословно им подчиняться. В относительном мире и нормальность относительна. Те из людей, что постоянно бормотали себе что-то под нос, стоя в сторонке от остальных, нормальными никогда не были, и вымышленные рамки норм для них так и остались выдумкой. Но каково было людям, считавшимся тогда нормальными? Безвольные роботы в обличии человека, неспособные думать, доверчиво подчиняющиеся системе, которой не было до них дела, и в этом странном мире они превыше всего ценились, а их поведение всячески поощрялось, но лишь для того, чтобы система могла использовать их с выгодой для себя. Правда в том, что в системе "раб-рабовладелец" идиотами были все, включая тех кто подчиняется, и тех, кто стоит у руля всей этой нелепой системы. И тем не менее такой порядок вещей со временем начал устраивать всех. От общей свободы предпочли отказаться. Рабы по-прежнему были рабами рабовладельцев, а рабовладельцы были рабами своих рабовладельческих желаний. Общество деградировало до такой степени, что все новое и необычное, все, что не влезало в установленные призрачные рамки, для него было не просто неприемлемым, но и чем-то ужасным, мерзким, отталкивающим. Индивидуальность стала приравниваться к средневековой чуме. Всем нравилось быть рабами. Никто даже и мысли не допускал о том, чтобы попытаться обособиться от серой массы, жить не так, как живет безмозглая скотина на скотобойне. Как только люди забыли, что значит быть свободным, саму свободу стали бояться.
Глубокая ночь.
Я не могу сказать, сидел ли я в машине или на улице. Сплю я или бодрствую. Не могу сказать, как долго я двигался вперед. Мой спутник, та часть меня, которая доселе мной была не познана, не отпускала меня с тех самых пор, как я понял, что он и я - неразделимы. Что мы - один человек. Сумасшествие для меня теперь стало таким же относительным понятием как время и место.
Вот уже долгие месяцы я мчался вперед, не отклоняясь от проложенного курса. На горизонте долины снега и холода лишь изредка появлялись черные горные гряды. Когда я доезжал до них, то устраивал в тени ближайшей скалы ночлег, прислонившись к камням и засыпая на снегу. Тучи в небе теперь сделались совсем черными, и ночи стали темнее, чем когда либо, хотя мороз заметно ослаб, а рыхлый снег под колесами автомобиля начал подтаивать. Теплело.
Метеоритные дожди для меня стали таким же нормальным явлением, как и снегопад, который за день прекращался лишь на пару часов, словно беря передышку, чтобы потом повалить с новой силой. Мне было жутко интересно наблюдать, сидя в машине, за тем, как поток горящих камней сыпется сверху, взбивая огромные снежные фонтаны.
Я продолжал двигаться вперед и слепо верить в то, что путь мой рано или поздно завершится. Но только не сегодня, не сейчас. Я знал, что где-то там, вдали, меня ждет нечто незримое, неуловимое, что-то, за что я так отчаянно пытаюсь ухватиться, словно в отчаянии пытаясь поймать руками воздух. Я стремлюсь не на встречу с другими людьми. Я стремлюсь сбросить с себя оковы возложенной на меня миссии, хочу избавиться от чужой цели. Я хочу стать свободным.
Свобода - вот величайший дар.
Конец.