Страница 49 из 101
— Что ты бегаешь, как лев в клетке? — раздраженно спросил Бут.
— Извини — у меня не такие крепкие нервы, как у тебя, — в том же тоне ответил Карпано. — Но в конце концов не слишком-то приятно, когда на тебя сваливают вину за возможную смерть двадцати двух школьников.
— Пора бы тебе получше разбираться в людях, Ральф. Они всегда ищут человека, на которого можно переложить ответственность за важное решение, лишь бы самим оказаться в стороне. Боже мой, вспомни, в чем только нй обвиняли меня. Всего-то и нужно, что обзавестись непробиваемой кожей и заткнуть уши.
— Тебя, возможно, такая позиция устраивает, — сказал Карпано и вновь принялся ходить по комнате. — Ты предприниматель. Известная бесцеремонность и грубость тебе, как говорится, положены по закону, они тебе даже к лицу, и как бы ни ругали на всех углах — от тебя зависит, кто получит рабочее место, значит, ты и правишь бал. Но я, врач? Сама профессия требует от меня строгого соблюдения всех категорий этики. Нет, ты, пожалуйста, не упрощай…
Бут резко вскочил с кресла — оно даже подскочило.
— Послушай, Ральф, я веду здесь свои дела вот уже тридцать лет — не с такими ситуациями приходилось сталкиваться.
— Если Плаггенмейер пойдет до конца, я окажусь убийцей двадцати двух детей! Я! И тогда нечего и мечтать о руководстве курортным центром. А без моего имени на твоих рекламных проспектах можешь хоть сию минуту объявлять о своем банкротстве…
— Нам банкротства бояться нечего. Да, я совсем забыл, взгляни-ка на проспекты, мне сегодня утром прислали их из типографии. Нет-нет, не тревожься — от Гамбурга, Бремена, Вильгельмсхавена и Эйдена до Брамме рукой подать. «Бад-Браммермоор» станет для нас золотым дном.
— Никогда, если над главврачом будет тяготеть обвинение в столь злостном преступлении, — резко проговорил Карпано.
— Боже ты мой, неужели я не понимаю! Но пока что ничего, в конце концов, не случилось.
— Случиться может в любую минуту. Какая нелепость, что у нас до сих пор нет признания Блеквеля. Тогда нам не о чем было бы горевать. Известно уже, найдено ли его последнее письмо?
— Неизвестно даже, был ли это несчастный случай или самоубийство, — ответил Бут. — Я звонил в Браке, но никто не снимал трубку. Что ж, понять можно.
— Попробуй еще раз.
— У тебя есть код Браке?
— Нет…
Карпано достал телефонный справочник из-под овального столика.
Сейчас и Бут выглядел уже несколько встревоженным. Не потому, что ему передалась нервозность Карпано, сколько потому, что начал переживать за родителей, собравшихся во дворе гимназии. Пока бразды правления в руках Кишника, опасаться не приходится, но если они перейдут к отцу Гунхильд… он способен с помощью своих демагогических призывов повести их на штурм гимназии.
— Давай же скорее код Браке! — крикнул Бут.
Пока ничто еще не потеряно. Но на карту поставлена несметная сумма. И для него тоже. Если Плаггенмейер взорвет свою бомбу и его подопечный Карпано предстанет перед всеми как моральный виновник катастрофы, его собственный, Бута, трон сильно зашатается. Пусть Ланкенау оказался достаточно предусмотрителен и не стал наносить смертельного удара, но есть еще молодые, которые потихоньку задвигают Ланкенау на запасные пути: Корцелиус, эта Гунхильд и, не исключено, этот журналист с левым душком из Западного Берлина, который что-то здесь разнюхивает.
Значит: общая тревога!
— 04401! — сказал Карпано.
— Спасибо. — Бут нашел в записной книжке номер Блеквеля и начал набирать.
— Ну?..
— Занято.
Пока Бут терпеливо пытался дозвониться до Браке, Карпано взял в руки проспекты будущего курортного центра «Бад-Браммермоор».
«Курортная гостиница. Научно-исследовательский центр. Специализированная клиника. Научный руководитель: приват-доцент, доктор медицины Р. Карпано. Курортный центр «Бад-Браммермоор» находится в благоприятнейшей климатической зоне необозримых лугов, торфяников и лесов… Гостиничные номера удобны и со вкусом обставлены…
Доброй славой пользуется кухня ресторана… имеются столы диетического питания…»
Наконец Буту ответили.
— Добрый день, госпожа Блеквель, — говорит Бут из Брамме. — Разрешите прежде всего высказать вам мое глубокое соболезнование. Это ужасно, мы все тут совершенно потрясены. Прошу меня извинить за то, что я вас беспокою, когда вы в таком горе. Я бы этого себе не позволил, не будь дело таким срочным. Вы уже знаете, что тут происходит, или?..
— Да, только что тут была полиция…
— И вы нашли наконец признание?
— Моему мужу не в чем было сознаваться. Он эту девушку не убивал. Как вы можете?.. — Бут отнял трубку от уха и поднял глаза к потолку.
— Алло, господин Бут?
— Послушайте, госпожа Блеквель, ваш муж мертв, очень жаль, но сейчас надо думать о том, как предотвратить смерть многих молодых людей.
— Это был несчастный случай, взорвался мотор!
— Я вас вполне Понимаю, госпожа Блеквель. Но один безумец угрожает жизни целого класса школьников.
— Но при чем тут я?
— Вы могли бы помочь. Получи мы, скажем, признание вашего мужа, Плаггенмейер ушел бы из школы и до катастрофы дело бы не дошло.
— Мой муж не сбивал эту девушку!
— Нет, конечно, нет. Но мы придерживались бы этой версии, пока полиция не арестует Плаггенмейера.
— А о муже после будут все-таки говорить гадости, разве не так?
— Дорогая госпожа Блеквель, я гарантирую вам, что все будет урегулировано наилучшим образом и вы будете вполне удовлетворены. Как только Плаггенмейер будет арестован, мы публично объявим, что в действительности не было никакого признания.
Госпожа Блеквель заплакала и начала говорить бессвязно.
— Мой муж не… я не допущу… — послышался щелчок в трубке.
— Повесила, — сказал Бут. — Что ж, хорошо, тогда мне придется действовать жестче.
Постучав по вилке телефона, он резко набирает другой номер. В моем иллюстрированном еженедельнике написали бы «с яростной решимостью, с дикой воинственностью» или что-то подобное.
— А теперь что? — спросил Карпано.
— Совсем рядом с мастерской Блеквеля я недавно открыл супермаркет. Если директор филиала через десять минут не окажется в квартире Блеквеля и не заставит эту козу немедленно мне позвонить, он у меня вылетит с работы.
Буту повезло. Директор филиала оказался на месте и заверил шефа, что сделает все возможное и еще больше.
— Жену Блеквеля я совершенно не знаю, — сказал Карпано.
— И ничего не потерял, — заметил Бут, вновь набирая номер телефона. — Наивная простушка, настоящая деревенщина. Алло! Алло, да, прошу господина Кентье!
— Кентье?.. Это кто такой?
— Учитель из Эльзфлета.
— Эльзфлета?
— Это маленький поселок в десяти километрах к югу от Браке. Кроме всего прочего Кентье, как мне известно, составляет психологические тесты пригодности для поступающих к нам сотрудников. Это ему приносит весьма приличный доход. Он отличный графолог. Но самое интересное, что он не только узнает по почерку характер человека, но и умеет подделывать почерки. Просто фантастика!
Тем временем Кентье подошел к телефону, и Бут коротко обрисовал ему ситуацию.
— Сами понимаете, Кентье, речь идет о жизни людей. Школьники лишь тогда получат шанс выжить, если Плаггенмейер получит из рук в руки признание Блеквеля. А поскольку он, очевидно, не оставил такого признания, его нужно изготовить, и сделаете это вы! Лучше всего будет, если вы сейчас же сядете в машину и поедете в Браке. Это дело пятнадцати минут. Госпожа Блеквель вам даст что-нибудь, написанное рукой ее мужа. А насчет несчастного случая вы в курсе, насчет дела Коринны Фогес?
— Да, конечно…
— Блеквель якобы признался в содеянном, и скажем, что по этой причине решил покончить с собой. Когда этот листок будет у вас готов, госпожа Блеквель совершенно случайно найдет его и передаст полиции. Ясно?
— Да, но…
— Я все покрою, ни о чем не заботьтесь! За свои труды вы получаете тысячу марок. Ровно как и благодарность города за спасение более двадцати человеческих жизней. Итак, поезжайте в Браке!