Страница 34 из 43
Эта меланхолия, ощущение утраты любви явно чувствуются в портрете Джиневры. Выражение лица молодой женщины возвышенно, отчужденно, но в нем чувствуется и подлинная человечность, выходящая за границы платонического. Это боль разбитого сердца. В кадастре 1480 года муж Джиневры, Луиджи – мне очень хочется назвать его страдающим мужем, – говорит о расходах, понесенных в связи с «болезнью» жены. Это упоминание нельзя считать необоснованным, так как речь идет о снижении налогообложения. Оно удивительным образом связано с возвращением Бембо в Венецию в мае 1480 года и с отъездом Джиневры в деревню. Об этом же говорится в двух сонетах Лоренцо Медичи, адресованных Джиневре. Он с похвалой отзывается о ее решении «покинуть страсти и зло города» и никогда «не оглядываться на него». Мы не знаем, действительно ли Джиневра решила посвятить себя молитвам и радостям сельской жизни, как считает Лоренцо, но после короткого и яркого романа с Бембо о ней практически ничего не известно. Если о ней и упоминают, то только как об известной красавице прошлого. Джиневра овдовела, детей у нее не было. Она умерла примерно в 1520 году.
Связь с Сальтарелли
Платонические любовные игры или подлинные чувства? Вопрос, который возник еще в связи с портретом Джиневры, теперь оказывается самым тесным образом связанным с жизнью самого Леонардо.
В начале апреля 1476 года в один из ящиков, которые во Флоренции назывались tamburi (барабаны) или более колоритно buchi della verità (дырами истины), был опущен анонимный донос. Нотариально заверенная копия этого документа сохранилась в архивах Уффициали ди Ноте – офицеров ночи и хранителей морали монастырей. Это была ночная стража Флоренции. Назвать их можно было и полицией нравов. Вот что гласил анонимный донос:
«Офицерам Синьории: Настоящим я свидетельствую о том, что Якопо Сальтарелли, брат Джованни Сальтарелли, живет с ним в ювелирной мастерской на Ваккереччии прямо напротив buco, он одевается в черное, и ему лет семнадцать или около того. Этот Якопо занимается аморальными вещами, удовлетворяя тех, кто обращается к нему с греховными просьбами. И таким образом он удовлетворил очень многих. Он оказывал подобные услуги многим дюжинам мужчин, от которых я получил надежную информацию, и в настоящее время я назову некоторых из них. Эти мужчины имели содомистскую связь с упомянутым Якопо, и в этом я клянусь».
Информатор называет имена четырех любовников Якопо:
• Бартоломео ди Паскуино, ювелир, живущий на Ваккереччии;
• Леонардо ди сер Пьеро да Винчи, живущий с Андреа дель Верроккьо;
• Баччино, изготовитель камзолов, живущий возле Орсанмикеле, на улице, где находятся две большие шерстяные мастерские и которая ведет к лоджии Чьерки; он открыл новую мастерскую;
• Леонардо Торнабуони, по прозвищу «Иль Тери», одетый в черное.
Напротив этих четырех имен написано «absoluti cum, conditione ut retamburentur». Это говорит о том, что они оставались на свободе вплоть до дальнейшего разбирательства, но были обязаны явиться в суд по первому требованию. Они это и сделали два месяца спустя, 7 июня 1476 года. Судя по всему, обвинения с них были официально сняты.[206]
Этот неприятный документ впервые был опубликован в 1896 году, но, судя по всему, о нем было известно и ранее. В четвертом томе «Жизнеописаний» Вазари, опубликованных в 1879 году, издатель, Гаэтано Миланези, ссылается на «некие иски» против Леонардо, но не расшифровывает своих намеков. Жан-Поль Рихтер и Густаво Уцьелли также упоминают о неизвестном преступлении: Уцьелли говорит о «злонамеренных слухах». Когда же Нино Смиралья Сконьямильо опубликовал донос, он изо всех сил стремился доказать, что Леонардо оказался «выше подозрений» в данном деле и что ему «была чужда любая форма любви, противная законам природы».[207]
Фрейд и другие исследователи, в частности Джузеппина Фумагалли, автор книги «Эрос и Леонардо», не оставили от подобных утверждений камня на камне. Сегодня бытует точка зрения о том, что Леонардо был гомосексуалистом. По крайней мере, один из ранних биографов художника, Джованни Паоло Ломаццо, упоминает об этом. В своей книге «Sogni е reggionamenti», написанной около 1564 года, он описывает такой воображаемый диалог между Леонардо и Фидием, великим скульптором Античности. Фидий спрашивает Леонардо об одном из его «любимых учеников»:
Фидий: Играл ли ты с ним когда-нибудь в «грязные игры», которые так любят флорентийцы?
Леонардо: Много раз! Ты должен знать, что он был очень красивым юношей, особенно в возрасте пятнадцати лет.
Фидий: И ты не стыдишься признаться в этом?
Леонардо: Нет! Почему я должен стыдиться? Среди знатных людей это считается поводом для гордости…[208]
Судя по всему, Ломаццо говорит об отношениях между Леонардо и его миланским учеником Джакомо Капротти, известным под прозвищем Салаи. Вазари более сдержан, но его описание Салаи не оставляет сомнений: «В Милане Леонардо взял в ученики Салаи, который был очень привлекателен своей прелестью и своей красотой, имея прекрасные курчавые волосы, которые вились колечками и очень нравились Леонардо». Слово «прелесть», использованное Вазари, говорит о женственной природе мальчика. Гомосексуальные отношения Леонардо мог иметь и с другими – с учеником по имени Паоло, с юношей Фиораванти, но о них мы поговорим позже. И, поскольку обнаженные мужские фигуры в записных книжках Леонардо явно преобладают, мы видим, что некоторые из них откровенно гомоэротичны. Лучшим примером подобных набросков является Angelo incarnate с откровенной эрекцией (см. раздел «Последние годы»). Этот набросок был сделан для последней картины мастера «Святой Иоанн Креститель», хранящейся в Лувре. На рисунке изображена поэтичная фигура андрогинного юноши с каскадом кудрей, которые так «нравились» Леонардо в Салаи и которые он постоянно изображал на своих картинах, начиная с самых первых эскизов, относящихся к 70-м годам XV века.
Многим хотелось бы ограничить сексуальную ориентацию Леонардо его поэтичными, сияющими юными ангелами и андрогинами, но при этом следует принимать во внимание и такие документы, как 44-й лист Кодекса Арундела, своеобразный словарь, содержащий различные варианты слова cazzo, нецензурного обозначения мужского полового члена, или рисунок из книжек Форстера, который Карло Педретти назвал Il cazzo in corso (Скачущий пенис), или недавно обнаруженный фрагмент Атлантического кодекса, на котором изображены два фаллоса и ноги, причем один из фаллосов направлен в круг, над которым написано «Салаи». Последний рисунок сделан не самим Леонардо, но он очень точно отражает отношения, существовавшие между учениками и помощниками мастера.[209]
Впрочем, как всегда, дело в истолковании. Подобно большинству современных специалистов, я считаю Леонардо гомосексуалистом, хотя некоторые пикантные детали, о которых я расскажу позже, говорят о том, что он имел отношения и с женщинами. Обвинение, выдвинутое против художника в 1476 году, весьма красноречиво, хотя в справедливости его убедиться невозможно.
Каково было быть гомосексуалистом во Флоренции XV века?[210] Вопрос этот сложный, и ответ на него неоднозначен. С одной стороны, гомосексуальные отношения были широко распространены. Из диалога Ломаццо ясно, что «грязные игры», или содомия, в этот период явно ассоциировались с Флоренцией. В Германии содомитов даже называли Florenzer (то есть флорентийцами). В кругу Медичи гомосексуальность не считалась грехом. Скульптор Донателло, поэт Полициано, банкир Филиппо Строцци были гомосексуалистами и не скрывали этого. Говорили, что гомосексуальные отношения имел и Боттичелли. На него, как и на Леонардо, тоже поступил анонимный донос. Гомосексуалистами были Микеланджело и Бенвенуто Челлини. Впрочем, Челлини был всеяден: он с удовольствием описывает в автобиографии свои победы над женщинами, но в 1523 году флорентийский магистрат оштрафовал его за «непристойные акты» с неким Джованни Ригольи. Скульптор Бандинелли назвал Челлини «грязным содомитом», на что Челлини с блеском ответил: «Я хотел бы уметь заниматься этим достойным искусством, ибо мы читали о том, что Юпитер занимался им с Ганимедом в раю, а на земле это удел величайших императоров и королей».[211] Аналогичную мысль высказывает и Леонардо в диалоге Ломаццо: гомосексуальность – это «повод для гордости среди знатных людей».
206
ASF, Ufficiali di Notte 18/2, 41v (9 апреля), 51r (7 июня); Villata 1999, nos. 7,8.
207
Smiraglia Scognamigiio 1896, 313–315. О миланцах: Vasari 1878, 4.22n. Uzielli 1884, 200–201, 441–448.
208
Sogni (см. Вступление, сноска 22), 136v-137v. Возможно, Ломаццо получил сведения о личной жизни Леонардо от Мельци. Скорее всего, он говорит о том, что другие биографы знали, но предпочитали оставлять в тайне. Ломаццо также проявил определенную деликатность, поскольку никогда не публиковал своей книги.
209
Ar 44r; Pedretti 2001, 71–74. В анатомических текстах Леонардо обычно называет пенис словами «verga» или «membro». Но на листе из Виндзорской коллекции RL 19030r, датируемом 1506–1508 годами, «cazzo» называется «слугой рода человеческого». О «скачущем пенисе» (Fors 240r) см.: С. Pedretti, ALV 4 (1991); д. Marinoni, RV 24 (1992), 181–188. Фаллические животные: СА 132– I33v/48r-a, r-b.
210
Saslow 1986; Rocke 1996; Orto 1989. См. также: Alan Bray, Homosexuality in Renaissance England (London, 1982).
211
Cellini 2002, 301. Хотя Боттичелли и не обвиняли в подобном, обвинение в 1473 году было предъявлено его помощнику. См. R. Lightbown, Sandro Botticelli: Life and work (London, 2 vols.,1978), 1.152–4.