Страница 56 из 179
В неофициальной обстановке, сдобренной хорошим ужином и портвейном, фон Кольб сообщил, что имеет отношение с старому аристократическому роду, окончил филологический факультет в Гейдельберге, где даже успел подружиться с “молодым профессором Ясперсом”, которого впоследствии “сгубила жена-еврейка” - при этом он был немало удивлён, когда услышал, что я знаю Ясперса и читал несколько его философских эссе. Службу в военной разведке Кольб начал ещё в веймарские времена, и сейчас занимается, в основном, “нестандартными ситуациями”. Однако моя ситуация, по его словам, не просто “нестандартна”, но заставляет задуматься о вещах “чрезвычайно серьёзных”.
Последние слова пролились на меня долгожданным облегчением, поскольку могли означать, что кроме как Кольбом мой дневник никем не должен быть прочитан.
— Давайте порассуждаем и допустим,— начал полковник, отхлебнув вина и откинувшись на мягкую спинку дивана,— что ваши права на царский вклад удастся восстановить. Что предпримите вы после того, как раздадите долги, окружите себя прекраснейшими женщинами и напьётесь лучшего коньяка?
— Я буду работать над тем, чтобы мировой финансовый механизм, который по причине своего роста вскоре начнёт утрачивать прежние связи с капиталистическими собственниками, стал бы главной движущей силой всемирного социализма. Всеобщая кредитная зависимость лучше любой революции позволит установить социалистические отношения.
— Социалистические или коммунистические?— переспросил Кольб.
— Пока социалистические. Для наступления коммунизма, как известно, должны состоятся существенные изменения внутри самих людей.
— А вот вы и неправы! Вы построите именно коммунизм, потому что ваши банкиры, воспользовавшись всеобщей кредитной зависимостью, окажутся первыми, кто начнёт ломать и изменять человеческую природу!
— Почему вы так считаете?
— Человеческая природа исконно основывалась на самодостаточности и автономности. Человек даже в предельной ситуации, лишённый всего, может прожить без воды три дня, а без еды - от сорока до пятидесяти. Но дайте ему примитивные орудия труда и клочок земли - и он продержится годы. Дайте нормальный инструмент и знания - и человек расцвёт! Он сможет производить для себя всё, что необходимо, и путём обмена излишков докупать недостающее. Собственно, в допромышленную эпоху жизнь в Европе была устроена примерно так, и эту идиллию немного портили только чрезмерно частые войны. Но затем прогресс дал человечеству пар, электричество и машины: производительность труда резко возросла, люди должны были сплошь зажить богато и счастливо, однако на деле оказались лишены всего, кроме пары рабочих рук, которые отныне они вынуждены продавать, не так ли? Эту губительную метаморфозу, убившую прежнее человечество, сотворили промышленники - прежде всего английские суконные фабриканты, разорившие своими машинами независимых ткачей… Капитализм стал бессовестнейшим строем в человеческой истории, потому что он убивает всё человеческое в человеке. Рабочий при капитализме стал живой машиной, обречённой до самой смерти закручивать на конвейере одну и ту же гайку. И даже хозяин-фабрикант, чей завод клепает один и тот же тип гаек, поскольку конкуренция закрыла для него все остальные ниши, со временем из самодостаточного буржуа превратится в точно такого же раба. А теперь ответьте мне - каким образом ваши банкиры, когда получат всемирную власть, разрешат данное противоречие?
Сказав всё это, фон Кольб картинно замолчал, после чего сразу же и дал ответ: — “Да никаким, они просто не станут ничего менять!”
— Это будет зависеть от того, кто и как направит их работу,— попытался я возразить.
Полковник в ответ расхохотался.
— Кто направит и научит? Ха, и эта метафизика звучит из уст человека, воспитанного в стране победившего материализма? Браво, Рейхан, я вижу, что вы уже подыскиваете для себя достойную роль,- но поверьте мне, вам даже не дадут выйти на сцену! Когда финансовый капитал достигнет всемирного могущества, он как огня начнёт бояться возрождения даже слабого намёка на какую-либо человеческую самодостаточность, потому как последняя немедленно выбьет из-под него опору! Но на этом он не остановится и пойдёт значительно дальше. Вместо уже ставшего худо-бедно привычным разделения труда он поведёт дело к разделению функций. Понимаете, о чём я? Тот, кто раньше закручивал на конвейере гайку целиком, теперь будет закручивать её на пол-оборота и передавать следующему человеку-автомату. Инженер будет решать лишь часть задачи и передавать соседу. Возникнут инженеры, управляющие не машинами, а людьми, превращёнными в детали машин. А потом пройдёт ещё какое-то время - и кто-то гениальный придумает заменить руку из человеческой плоти аналогичной рукой из металла, а вместо мозга использовать какой-нибудь неведомый арифмометр. Люди станут лишними, и тогда их начнут либо уничтожать, либо им запретят производить на свет потомство. Таким и только таким будет ваш коммунизм, милый мой романтик Рейхан! И к этому совершеннейшему безумству мир сегодня ведут две силы - СССР и западные плутократии со злокозненной Англией во главе. А Германский Рейх вынужден вести борьбу за сохранение человеческого естества на двух фронтах. Несмотря на наши кажущиеся успехи, эта борьба чрезвычайно тяжела и её исход не вполне ясен. И особенно тягостно то, что большая часть человечества, в защиту которого мы подняли наш меч, люто нас ненавидит.
Произнеся последние слова, полковник вытер вспотевший лоб и отхлебнул портвейна.
— Простите, но я не слышал, чтобы Германия обнародовала какие-либо идеи, способные объединить человечество,— с осторожностью возразил я.
— Да, признаю за нами этот недочёт,— ответил Кольб.— Мы слишком увлеклись борьбой с политическими лозунгами своих противников и очень мало объясняли миру, какой именно мир мы хотим построить. По этой причине нашу великую идею сверхчеловечества бессовестно оболгали, представив дело так, что мы хотим лишь господствовать и подавлять. На самом же деле сверхчеловек - этот тот самый свободный и самодостаточный ремесленник и гражданин эпохи средневековой Священной Римской Империи, только вооружённый современными технологиями и научными открытиями. Передовые технологии и знания позволят людям обеспечивать своё полноразмерное бытие преимущественно собственным трудом или соединённым трудом в добровольных общинах и кооперативах. Производство большей часть потребляемых благ люди смогут доверить принадлежащим им же машинам, управлять которыми они будут с помощь труда сложного и творческого. И им не придётся становиться винтиками и придатками машин на заводах и фабриках, принадлежащих неведомым чужакам или государственной корпорации типа той, что создана у вас в СССР.
— Не готов пока спорить или соглашаться, однако идея выглядит конструктивно. Почему же вы не попытались её воплотить в жизнь, чтобы доказать свою правоту, а развязали войну?
— Мы были вынуждены вступить в войну, поскольку для реализации нового строя нужны не столько земли и ресурсы, сколько сама возможность позволить ему состояться… Но покуда англосаксы душат Германию кредитами и репарациями и готовы обнулить любой успех наших вольных тружеников, завалив рынок более дешёвыми товарами, произведёнными на своих рабских фабриках,- нам не встать с колен. Повторюсь - Англия однажды уже убила своим ткацким челноком миллионы ткачей в Европе и в Индии, после чего разорила великий Китай. Так что мы ведём борьбу не за одни лишь германские интересы, но и за будущее всего здорового и полноценного человечества. Лично для меня нет ни малейших сомнений в том, что люди когда-нибудь либо сделаются сверхлюдьми, либо перестанут быть людьми вообще.
— Тем не менее все убеждены, что Германия ставит одной из своих целей уничтожение целых народов, разве нет так?
— Конечно не так!— с резкостью возразил полковник.— Это всё выдумка ваших банкиров и прикормлённой ими прессы - обвинять германский национал-социализм в том, что они намерены сотворить с человечеством сами, когда окончательно подомнут его под себя!